Ее удочерили не как ребенка, которого они хотели вырастить, скорее купили комнатную собачку, которую однажды ее мама попросила у отца, и они взяли Джо к себе словно новую игрушку.

Им бы подошло что–то, что можно поставить на полку и при необходимости показывать гостям.

С живыми детьми такой номер не работает.

Но это к лучшему. Они оплатили ей образование в колледже, и она пошла своей дорогой, оставив их деньги, претензии и одиночество позади.

Лучше одной, чем в плохой компании. К тому же, с ними она никогда не чувствовала себя своей. На самом деле, она везде была чужой.

Когда Джо наконец добралась до дома, в котором располагалась ее квартира, ей пришлось объехать квартал пару раз, чтобы найти место для парковки. А потом дорога до двери стала истинным испытанием «разум против снега».

Черт, по крайней мере, нулевая температура помогла притупить боль.

Проверив дешевый почтовый ящик, она поднялась по лестнице на второй этаж и открыла дверь в бардак, при виде которого хотелось плакать. Гостиная была усеяна коробками от пиццы, бонгами и бутылками «Маунтин Дью»; Дуги заснул, сидя на коричневом диване, которому, как она всегда думала, самое место в рекламе освежителей воздуха… как пример «До применения». Где остальные – одному богу известно.

Она не оставила письмо на столике. Ничего хорошего из этого не выходило. Джо взяла его с собой в спальню, закрылась внутри и подошла к кровати. Сев, она мгновенно рухнула на спину и уставилась в потолок.

Голова гудела, по телу выступил пот, и Джо чувствовала не просто страх. Откровенный ужас.

С ней творилось что–то очень, очень странное.

Вишес материализовался в Лагере Ривенджа, на крыльце с видом на озеро, и мгновение наслаждался замерзшей водой. На другой стороне возвышались горы, виднелись островки, удаленные на разных расстояниях от берега, и ландшафт напомнил ему детскую железную дорогу, только полноразмерную: где–то в этой идеальности должна быть цепь старомодных вагонов красного цвета и с паровозом, выдающим клубы дыма, состав непременно тянется по змеистому пути между аванпостами в винтажном стиле, наверняка построенными из пробковой древесины и клея «Элмер».

Они с Джейн обязательно вернутся сюда, решил он. В следующий раз, когда у него выпадет выходной, а Джейн будет свободна от клиники, они проведут здесь сутки, и это будет просто охрененно. Они объедятся, потом заберутся под какое–нибудь самодельное стеганое одеяло, и он вытрахает ее вдоль и поперек. Пресытившись, они заснут, она – устроившись на его груди… а потом он проснется посреди дня и обнаружит себя пристегнутым наручниками к изголовью кровати.

И тогда они займутся вещами, которые во многих южных штатах до сих пор считались противозаконными…

Дверь скрипнула за его спиной, и на пороге появился улыбающийся Фьюри.

– Ви, брат мой. Рад тебя видеть.

Они пожали руки, а потом хлопнули друг друга по спине.

– Заходишь? Есть хочешь?

Фьюри жестом пригласил его в дом, и на его лице читалась надежда. Словно он переживал о том, что Джейн спасла его жизнь, и не мог поверить, что ему дали возможность загладить вину в этом плане.

– Да, зайду. – Ви пожал плечами. – Я не особо голоден, но спасибо.

Они зашли в дом, и Фьюри закрыл дверь за собой. Камин в главной зале был растоплен, а в другой стороне виднелся вход в большую кухню, и Ви краем глаза увидел жареную индейку только из духовки.

Его желудок заурчал так громко, что Фьюри рассмеялся.

– Уверен, что не хочешь есть?

– Кажется, я поторопился с выводом, брат мой.

– Пошли, накормим тебя.

Половицы старого дома скрипели под тяжестью их веса, а в кухню пришлось заходить по одному – дверной проем не позволял иного.

– Садись, – приказал Фьюри.

И он сел.

– Где Кормия?

– Она с остальными Избранными сегодня ночью в особняке.

– Дежурят, значит.

– Есть потребность в крови. – Брат достал две тарелки и поставил на кухонный остров. – Слушай, Ви, насчет произошедшего в переулке…

– Я просто рад, что с тобой все хорошо. – Ви устроился на одном из высоких стульев. – И с Джейн.

Фьюри не сводил с Ви взгляда жёлтых глаз.

– Мне нужно, чтобы ты знал – я бы никогда не попросил ее об этом. Я бы никогда… на поле боя я отвечаю сам за себя. Никто, кроме меня. Она проявила невероятный героизм, и я благодарен ей сверх меры, но это мог быть ужасный финал: я бы выжил, а твоя шеллан – нет.

– Я знаю. – Ви протянул руку и сжал плечо брата. – И между нами все круто. Не парься, ок?

– Спасибо. – Фьюри сделал глубокий вдох. – А сейчас рассказывай, что у тебя на уме?

Когда Фьюри начал разделывать индейку, отрезая от тушки идеальные куски и перенося их на тарелки, Ви раздумывал, как выразить свои мысли. А потом решил плюнуть и послать все к черту.

– Кто следующий? – спросил он. – Я знаю, ты в курсе. Должен быть.

Фьюри застыл в процессе нарезания.

– Ты о чем?

– Замена моей матери. Ты – Праймэйл. Ты должен знать, кого она выбрала на смену себе. Я никому не расскажу, но я должен знать, почему, черт возьми, все держится в тайне.

Фьюри положил кусок мяса на тарелку и посмотрел на него, взгляд цитриновых глаз был непреклонным.

– Без понятия. Я сам думал об этом. И решил, что ты знаешь, но никому не рассказываешь.

Выругавшись, Ви похлопал по карманам куртки, а потом застыл.

– Не возражаешь, если я закурю?

– Нет, вовсе нет.

– Спасибо, Милостивый Боже, если говорить словами Бутча.

Прикурив, он выдохнул дым в сторону от Фьюри.

– Это ее очередная глупая игра. Мы имеем право знать. Мне не нравится эта секретность, особенно если война подходит к концу.

– Ты спрашивал Рофа?

– Нет. Пока нет.

Брат отложил разделочный нож и сказал: – Без начинки?

– Не уважаешь?

Фьюри засунул ложку в птицу и набрал с размахом. – Пюре?

– Есть подливка?

– Не уважаешь?

Ви выдавил улыбку.

– Заметано. И подливку тоже.

Когда перед ним поставили тарелку, он поднял взгляд.

– Без овощей? Хотя дареному коню в зубы не смотрят.

– Овощи – трата свободного места на фарфоре. – Фьюри толкнул ему вилку с ножом. – Спроси себя: стал бы я тратить место под начинку или пюре ради гороха?

– Обожаю тебя.

Когда Ви положил едва раскуренную самокрутку возле раковины, они взялись за трапезу. Фьюри остался стоять, Ви уселся на стул. Кухня представляла собой приятное сочетание новизны и старины, приборы были сделаны по последнему слову техники, балки над головой и старые окна, создававшие впечатление, что они тут – с возведения фундамента.

– У нас есть какие–нибудь пророчества, о которых я не знаю? – спросил Ви.

– Тебе известно все, что знаю я.

– Комплименты пошли.

Опустошив тарелку, Ви закурил вторую.

– Значит, я поговорю с Рофом.

– Знаешь, я почти не имел дел с твоей мамэн. Она меня особо не любила… не мудрено, я же все разрушил.

– Спроси у Избранных. – Поднявшись, Ви отнес тарелку к раковине. – Не думаю, что они с тобой согласятся. Для них ты освободитель.

Фьюри издал непонятный звук, который мог означать что угодно, и Ви взял пустую тарелку брата и повторил путь до раковины.

– Где у вас посудомойка?

Фьюри встряхнулся, сосредотачиваясь.

– А… прости, у нас ее нет. Я все помою.

– Хорошо. Мне не платят за мытье посуды. – Ви поднял проклятую руку в перчатке. – Если, конечно, ты хочешь, чтобы я испепелил твою раковину…

– Эм, Вишес?

Ви повернулся спиной к раковине. Фьюри изменил позу, прислонившись к столу возле газовой плиты, скрестив руки на груди и ноги – обе, из плоти и протез – в лодыжках. Он хмурился, разноцветная копна волос, переброшенная через плечо, напоминала лучи рассветного солнца.

– Что тебе нужно? – спросил Ви. – Говори, я помогу.

– А если речь о прощении? – Ви отшатнулся, и Фьюри продолжил тихо: – Я чувствую в этом свою вину.