Сначала он пользовался маленькими. Потом понадобились побольше. К концу приходилось практически паковать дипломат.

Эссейл дрожащей рукой взял склянку. Она была пуста, внутри осталась лишь кокаиновая пыль. Не удивительно. В ту самую последнюю неделю он так яростно закидывался коксом, что продырявил носовую перегородку.

Перекатывая округлый контейнер на ладони, он дивился тому, как неодушевленный объект практически без ценности мог оголить его до самых костей, казалось, в его руке взорвалась граната.

Он ждал… ждал… когда к нему придет тяга.

Не ощутив желания, он мгновение наслаждался свободой, парящим чувством триумфа над врагом, победой над демоном… и да, его прекрасная дама тоже была с ним, наверху, в его спальне. Но легкость быстро прошла. Тревожное чувство прервало это наваждение. Легко противостоять искушению, когда ты счастлив и расслаблен. Но что будет при иных обстоятельствах?

Эссейл положил склянку обратно и закрыл ящик. Он не знал, зачем сохранил ее, и не хотел думать об этом. Как зловещее напоминание о том, через что он прошел, чтобы вернуться к жизни? Или на всякий случай, ко времени, когда он вернется к своей зависимости?

Эссейл не доверял себе, поэтому не мог ответить на вопрос.

И под влиянием этого осознания он включил компьютер, голубое сияние монитора напоминало свет от открытого огня. Он легко вспомнил пароли, что стало облегчением, и благодаря повышающей тенденции на бирже он наверняка удовлетворится состояние дел.

Он неплохо подзаработал, пребывая в психушке.

Откинувшись на спинку кресла, Эссейл пытался понять, насколько сильно устал. Чувствовалась боль в мускулах, которые отвыкли от движений. Он ощущал легкий голод, но не настолько, чтобы озаботиться его удовлетворением. И также он немного замерз.

Его окружала тишина, царившая в доме, и по неясной причине она давила на него, лишая ощущения блаженного умиротворения, которое он испытывал с тех пор, как с запястий и лодыжек сняли ограничители.

С тех пор, как вернулся в свое тело.

Такая жизнь ждала его? – задумался Эссейл. Пассивное сидение перед компьютерным экраном, наблюдения за тем, как меняются цифры под влиянием сил, на которые он никоим образом не мог повлиять.

Он не хотел возвращаться к хаосу или маниакальности, пагубной привычке или нелегальному бизнесу. Но, не имея других вариантов времяпровождения, он ощутил экзистенциальную версию дальтонизма, его мир потерял яркость и глубину цвета. Да, будучи связанным мужчиной, он будет жить ради своей женщины, это правда. Но не может же он превратиться в очередной предмет мебели в этой элегантной комнате?

При таком раскладе Марисоль не сможет уважать своего хеллрена.

Эссейл снова открыл ящик. Рядом со склянкой лежал телефон с закрытой линией, и он попытался включить его, но батарея, разумеется, была разряжена.

Может, это знак? – подумал Эссейл. В конце концов, если он собирался выйти из бизнеса, то зачем ему доступ к телефону, который он использовал для этих целей?

Тревожное чувство пустоты заставило его продолжить. Зарядное устройство было включено в розетку под столом, и когда он достал шнур и подключил телефон, то принялся ждать, укачивая «Самсунг» в руках. Прошло какое–то время, прежде чем телефон включился. И, в своем ожидании, Эссейл подумывал о том, чтобы убрать мобильный обратно в ящик или вообще выбросить. Но в конечном итоге он открыл крышку и обнаружил четыре голосовых сообщения.

Когда он ввел пароль, первым всплыло самое старое сообщение, которое он сохранил.

– Я получил твое сообщение. Я готов встретиться и выпить кофе. Всего хорошего, мой друг.

Эдуардо Бенлуи. Ответ на предложение встретиться согласованным ранее шифром. А когда Эссейл и его кузены встретили мужчину в назначенном месте? Он решил, что речь пойдет о передаче миллиона долларов… а учитывая его жадность и стремление скрывать вещи от старшего брата, он был более чем счастлив приехать без сопровождения и не поставив никого в известность в своей организации.

Но переход денег из рук в руки не состоялся. Вместо этого Эдуардо похитили и затолкали в багажник «Рендж Ровера» без деликатности, с которой необходимо обращаться с ценным грузом. Он представлял собой рычаг, который Эссейл потянет в нужное время.

Эссейл сохранил сообщение как напоминание о том, что он отомстил за Марисоль.

Это была грустная ниточка к ней и их отношениям.

Второе сообщение – двухнедельной давности, кто–то ошибся номером и сбросил. Как и третье.

Четвертое, однако, оставлено сегодня днем, буквально пару часов назад. Женский голос с легким акцентом.

– Добрый день. Я звоню из Галереи Бенлуи в ответ на ваш заказ, оставленный двадцатого декабря. Судя по нашим записям, была задержка в исполнении заказа, и мы бы хотели обсудить с вами этот вопрос в удобное для вас время. Если вы уже связывались с нами по этому вопросу, прошу проигнорировать данный звонок. Благодарю.

Эссейл нахмурился и проиграл сообщение. Дважды.

Да, у нее действительно был акцент, и этим все сказано. Буквы «р» и само произношение немного странные.

Он была из Южной Америки.

И о какой покупке она говорила?

Номера для обратной связи не оставили, но это и ни к чему. Он сохранялся в журнале входящих звонков.

– Эссейл?

Услышав голос Марисоль, он вскинул голову. Она спускалась по лестнице и направлялась в сторону кухни.

Он положил телефон в ящик и закрыл его почти до конца, оставив место для зарядки. Потом поднялся на ноги.

– Я здесь, моя любовь.

Ее шаги были быстрыми, но тихими, и подойдя к открытому дверному проему, она помедлила.

– Почему ты сидишь в темноте?

– Просто проверял счета. – Он указал на монитор. – С радостью могу сообщить, что я спокойно могу оплачивать счета за газ и электричество по крайней мере весь следующий год. Может, два.

– О… хорошо. – Марисоль прокашлялась. – Я беспокоилась, проснулась, а тебя нет.

Когда он протянул руки, она подошла к нему. Сола надела рубашку, в которой он посещал церковь, а ее обнаженные ноги были изумительно красивы.

– Не стоит беспокоиться за меня. – Эссейл притянул ее к себе и поцеловал в грудь, прямо над сердцем. – Я чувствую себя хорошо.

– Не хочешь вернуться в кровать?

– Ммм… да. – Его руки скользнули к ее бедрам, прежде чем он понял, он забрался под рубашку, чувствуя ее гладкую и теплую кожу.

– Поднимемся наверх? – спросила она хрипло.

– Я хочу тебя здесь.

Толкнув ее спиной к столу, Эссейл усадил ее, отодвигая клавиатуру и пепельницу в сторону. Его монитор чуть не свалился со стола, но ему было плевать.

Мысленно закрыл дверь, обрезая свет, лившийся из коридора, и темнота завладела комнатой за исключением участка синего света…

Черт, подумал он. Дверь. Не следовало закрывать ее усилием мысли. Однако Марисоль, по крайней мере, в возбужденном состоянии ничего не заметила.

– Тебе придется быть тихой, – протянул он, накрывая руками ее бедра. – Нельзя допустить, чтобы ты кого–нибудь разбудила.

– С чего ты решил, что это не ты будешь стонать в голос? – возразила она.

– Потому что сейчас все будет для тебя.

С этими словами он дернул вторые сверху ящики по обеим сторонам стола и раздвинул ее ноги, устраивая ступни на импровизированных ступенях. А потом опустился на колени.

Она шумно задышала еще до того, как он начал поглаживать внутреннюю сторону ее бедер.

– Запомни, – сказал он, потираясь губами о ее колено. – Не разбуди никого.

Скользнув руками к ее лону, Эссейл не коснулся ее. Еще нет. Он расстегнул нижнюю пуговицу своей рубашки. За ней – верхнюю. И следующую…

Он хотел расстегнуть ее полностью, но на тот маловероятный случай, что кто–то постучится или – того хуже – войдет в кабинет, он решил позаботиться о ее репутации.

Полы рубашки были невероятно послушными, когда он развел их в стороны, убирая со своего пути, две половины оставались у боковой стороны ее бедер.