— И вы увидели много-много долларов.

— Да, ослепительное зрелище. Я захлопнул кейс, хотел вырвать — шиш! Мертвая хватка. Человек без сознания, а за денежки держится. Ну, запихнул его в машину и рванул на предельной скорости.

— Вы не видели Борю?

— Нет, к сожалению. Все бы обернулось, наверно, по-другому… А, что теперь сожалеть! Куда-то я мчался, сообразил — Устьинский мост. Съехал вниз… темно, тихо. Горячка отпустила меня — и тут закралась в голову фантастическая идея. Я ведь был уверен, что на мне убийство жены. Добить ублюдка, забрать доллары… но дальше? Ведь меня объявят в розыск.

— Дальше в Америку. Ведь паспорт и виза были при нем?

— А деньги? Как бы я провез доллары?

— За взятку у нас теперь…

— Да ведь чертами лица мы на редкость непохожи (вот волосы темные и карие глаза, да). Непохожи, а купить грим, парик — не успеваю на рейс. В общем, эти заграничные мечты я пока оставил и решил, так сказать, уйти в небытие. Обреченный любовник начал подавать признаки жизни, я добил его гаечным ключом, до неузнаваемости изуродовал лицо, обменял одежду, стер свои отпечатки и сбагрил труп в воду.

— Он был еще жив.

— Не важно!

— У парапета произошла борьба?

— Я попозже имитировал, потоптался в его сапогах, постарался его следы оставить. Вдруг вижу: мой ключ на тротуаре валяется, видно, выпал из куртки, когда я тело поднимал. Чисто машинально сунул в карман пальто.

— И все же на что вы надеялись? Существует процедура опознания трупа.

— На Дашу — она должна была опознать.

— И она согласилась бы помочь человеку, убившему ее сестру?.. А, вы придумали…

— Придумал, все продумал, пока бизнесмен пребывал в обмороке. Он — понимаете, он! — убил Марину, а я всего лишь отомстил за нее. В эту версию девочка поверила бы, она мне всегда безоговорочно доверяла.

— За это впоследствии вы ее и…

— Да ведь рука-то дрогнула! — Алеша расхохотался и прикурил от свечки (ни на мгновение, однако, не выпуская пистолет из правой руки). — Итак, дело сделано, я свободный человек с деньгами и документами.

— А Боря? Когда подключился Боря?

— Тогда же, только я об этом не подозревал.

— Он видел, как вы убиваете…

— Нет, нет, все гораздо фантастичнее. Но — потом. Я, конечно, сразу позвонил домой договориться с Дашей. Однако ответила мне ожившая жена.

— Даша, придя из института, услышала только последние слова сестры: «Запомни Зеленый Камень».

— Да, мы быстро договорились, я начал прямо с долларов — по-честному: пополам. За это она обещала «опознать» меня, дала здешний адрес: дом с дракончиком. Символично, правда? Ключи я, естественно, позаимствовал. И назначила встречу в метро.

— Она вас боялась.

— Надо думать. Я купил хозяйственную сумку (у бизнесмена в карманах обнаружилось пятьсот «законных» долларов и двести пятьдесят тыщ наших), честно переложил половину денег.

— И парик с гримом купили?

— Это позже, пришлось действовать.

— А почему именно такой образ — старик?

— Легче всего загримироваться и безопасней… кто на пенсионера подумает? Я вас запутал, признайтесь.

— Запутали. Но тогда в метро вы явились в своем истинном обличье?

— Так труп еще не всплыл. Не могу об этом вспоминать!

— Об убийстве?

— Да ну. О встрече в метро. Невыносимо, непостижимо! Я неудачник.

— Для меня непостижима Манон Леско! — вырвалось у Валентина.

— Как?.. О, верный образ, вы поняли. Натура чувственная, умеет любить без оглядки, да! Но папочкина струя, так сказать — деньги. Будь они прокляты! Я их не люблю, честно.

— Хладнокровнее надо к ним относиться. А вы боитесь, ненавидите — обратная сторона любви.

— А, ладно. Я отдал ей сумку, она впорхнула в подскочившую электричку, я двинулся на выход, хлынула толпа, кто-то вырвал у меня кейс и исчез за аркой… Я бросился в толпу, некий мужчина бежал впереди с кейсом… за ним, на эскалатор… Оказалось, кейс не тот, и не красный, а коричневый! Мы чуть не сцепились, но я опомнился, выбежал на улицу… Нет, не опомнился, а, наоборот — обезумел. Между «комками» стоит Даша. Я подкрался.

— Вы подумали: кейс у нее?

— Ну конечно! Нет, у нее в руках ничего не было. И вдруг я окликнул ее.

— Вы произнесли: «Дракончик!»

— Серьезно?

— Может, в шутку? Напугать?

— Не помню. Помню, что я окликнул ее.

— Так зачем?

— Я подумал… помешался на мгновение.

— Не на мгновение! — опять невольно вырвалось у Валентина. — Вы присвоили себе его имя.

— По-вашему, я сумасшедший?

— Вы на пределе.

— Это да, — охотно согласился убийца. — О чем я? Да, кейса не было, и я окликнул… на секунду в голове смешалось, что мне нужна помощь. Ну, тот первый вариант сработал. Конечно, я сразу сбежал, уверенный, что Манон Леско разыграла эту невероятную комбинацию с кражей моей доли.

— О Борисе вы не подумали?

— Я ж его не видел. Может, я зря ее убил?.. Но меня взбесило… не мог же я стерпеть — нельзя всю жизнь терпеть, терпеть! — что меня обвели вокруг пальца. Я должен победить, понимаете? Но сначала надо было дождаться опознания трупа.

— Вас опознали Даша и Боря.

— Серьезно? Нет, с Борей понятно… а Даша… Значит, я зря ее убил?

— Она жива.

— А, ладно. Я купил парик, грим (ну, тут я спец) и притаился в доме с дракончиком, здесь консервы и чай — целые запасы. Через три дня звоню домой (голос изменил, конечно — якобы из музея интересуются), Даша отвечает: Алеша убит, тело опознано, пятого декабря похороны.

— Даша ошиблась, да? Она не могла смотреть на мертвых после смерти отца. Боря, конечно, подыграл.

— Ага. Им одежду показали, документы, лицо изуродовано всмятку, туловище раздуто, и кольцо обручальное со своеобразной резьбой, старинное. Это я в последний момент спохватился, подарил покойнику.

— А ваш бритвенный прибор?

— О чем вы?

— По просьбе Марины (она паниковала и переигрывала), прибор отвез Серж в органы. На нем обнаружились отпечатки пальцев убитого. Он был на Смоляной двадцать восьмого ноября (подслушанная Сержем фраза по телефону: «Мы же утром договорились»). Насчет Америки, ясно?

— Ну и что?

— Выходит, он у вас дома побрился?

— Эта сладострастная женщина…

— Она мертва. Точно — побрился, здесь, должно быть, не успел. Марина вспомнила и подставила великолепную улику. Ведь она с ума сходила, что лежит в больнице и за нее действуют близкие. Вот почему я и говорю: Манон Леско была вашей верной союзницей.

— Была, не была… Что теперь? — Алеша задумался. — Я любил ее, но еще в молодости предчувствовал… Помните? «Мне дело — измена, мне имя — Марина, я — бренная пена морская».

По выстуженной комнате словно сквознячок прошел… не здешний, из выбитого окна, а другой, «инфернальный», так сказать. Случаются совпадения — как знаки судьбы. «Кавалер де Грие, напрасно вы мечтаете о прекрасной, самовластной, в себе не властной сладострастной своей Манон». Чтоб разрушить «мистическое молчание» (как тут не вспомнить Жанну?), сыщик и убийца одновременно закурили, сблизившись лицами в золотом отблеске свечи.

«Мистическое молчание» миновало (или продолжилось) в безумной исповеди:

— Я жаждал ее уничтожить как предательницу. И специально пришел на похороны — убедиться в своем достойном погребении! Ведь тогда по телефону она дала слово, что тело сожгут.

— Да, она бредила: «Алеша, прости! Надо сжечь, урну закопать…» О последних словах я как-то не задумывался, принимая уж совсем за безумные… Это ваш старый друг добился для Марка христианского обряда, за немалые деньги. А Дмитрий Петрович при прощании почуял нечто «потустороннее» — подсознательно признал в покойнике своего компаньона. Вы пришли на кладбище с другой процессией, под звуки Альбинони?

— Великая скорбная музыка вполне отвечала моменту — кому из живых довелось присутствовать на собственном погребении! Я был потрясен, увидев гроб в цветах… ведь ловушка приготовлена на всякий случай… чуть что — эксгумация!