– А не могли бы вы, уважаемый Семен Фатихович, объяснить мне вот что, - краем глаза Олег заметил, как в толпе начало нарастать волнение. - В Народной Ростании партий нет уже более полувека. Разве вы не знаете, что капиталистические эксплуататоры изобрели партии незадолго до Революции с целью взять под контроль нарождающееся движение народных масс? Откуда же в нынешней Народной Республике Ростании могут взяться партии? - Он придал лицу угрожающее выражение.
– Да как же… - залепетал подследственный оратор, судорожно оглядываясь по сторонам. - Мы это… официально…
– Клевещете на народные органы власти? - ласково поинтересовался Олег. - Так-так…
Брожение в толпе нарастало, наименее стойкие элементы начали потихоньку отрываться от коллектива с дальнего его края, разбредаясь в стороны ближних переулков.
– Все законно, господин Кислицын, - вмешался откуда-то сбоку начальственный басок. Олег обернулся в ту сторону. Перед ним стоял одетый в представительный черный костюм человек с ружьем. Правда, ружья в его руках не наблюдалось, но Олегу ясно представилось, как он в ночи бдительно охраняет неприступные рубежи… чего? явно не Родины, на ее заболоченных или, наоборот, пустынных рубежах такие отглаженные костюмы встречаются не чаще волосатых мамонтов. Скорее, границы вверенного ему особо секретного предприятия про производству спецколбасы для спецконтингента. - Митинг, как вам верно сообщили, санкционирован Службой Общественных Дел, только не области, а города. А вот насчет партии вас дезинформировали, - человек с ружьем вроде бы ласково положил руку на плечо оратору с мегафоном, и Олег заметил, как у того перекосилось лицо. - Это всего лишь неформальное движение "За прогресс", созданное на базе одноименного общественного политклуба. А чем, простите, мы обязаны вашему вниманию?
Его буравящие глазки уперлись в Олега, который только сейчас разглядел за толпой телекамеру с мигающим зеленым огоньком. Ну, Шварцман, молоток, все предусмотрел, мелькнуло в голове. Все правильно. Вечером в программе "Народное пространство" покажут возмущенные митинги против Хранителей, стихийно возникающие по всей стране. Или еще пока не по всей? Ладно, сейчас я им устрою!…
– Дайте сюда мегафон, - потребовал Олег. - Давайте, давайте, - поторопил он оратора, нерешительно оглядывающегося на человека с ружьем. - Вы уже высказались, теперь моя очередь.
Человек с ружьем несколько секунд внимательно смотрел на него. Наконец, то ли решив не ссориться с правительственной шишкой, то ли решив, что это вписывается в сценарий, он кивнул оратору. Тот с явным облегчением сунул мегафон в руки Олегу и поспешно отступил к толпе.
Олег вспрыгнул на ящики.
– Попрошу внимания!
Громкоговорящее устройство явно видало и лучшие дни. Во всяком случае, вряд ли с завода его выпустили уже таким шипяще-хрипящим. Хотя кто его знает…
– Внимание! - повторил Олег, чуть отдалив мегафон от губ. Посторонние шумы увяли, и он продолжил:
– Итак, если я правильно понял, вы, господа, протестуете против Хранителей? - Он сделал паузу. Несколько личностей на переднем плане согласно закивали, но остальные пребывали в состоянии угрюмых раздумий. Надо полагать, о судьбах мира. - Суть ваших претензий можете не пояснять, я услышал достаточно. Ну, что же… - Олег сделал многозначительную паузу. Телекамера уперлась в него черным глазом, и на мгновение он почувствовал неуверенность. - Давайте сразу забудем про швабомасонов, договорились? Всем понятно, что это бред сивой кобылы…
Человек с ружьем неожиданно сверкнул на него огненным глазом. То ли действительно верил в происки зловещих тайных лож, то ли этот элемент предполагался ключевым на данном этапе. Он даже сделал движение, как будто собираясь согнать незваного выступающего с трибуны, но удержался.
– Да бред, бред, - отмахнулся от него Олег. - Ну что вы на меня так смотрите? Давно уже доказано, что все эти сказочки сфабрикованы цэдэу для того, чтобы смущать умы трудящихся нашей страны, отвлекая их от борьбы с мировым капиталом, стремящимся отобрать у нас с таким трудом доставшиеся нам завоевания наших дедов, - он многозначительно посмотрел на человека с ружьем. - Вы ведь не хотите, господа, чтобы, пользуясь временными трудностями, капиталисты Сахары разлагающе влияли на умы нашей незрелой молодежи?
Человек с ружьем испуганно замотал головой. Очевидно, в Службе Общественных Дел наблюдался дефицит кадров, так что курировать митинг послали не самого натасканного пропагандиста. Если вообще пропагандиста, а не простого оперативника.
– Вот и правильно. Итак, забыли про швабомасонов. Что же у нас остается против Хранителей, дорогие господа? - Олег обвел толпу вопрошающим взглядом. Лучшие представители народа безмолвствовали. - Давайте я перечислю по порядку. Первое. Выпендриваются много. Ничего, что я так, своими словами? - как бы спохватившись и понизив голос, доверительно спросил он у толпы. Толпа, кажется, не возражала. - Так вот, выпендриваются много. Разговаривают сквозь зубы, смотрят как будто мимо тебя. Правильно я говорю? - несколько человек в толпе одобрительно закивали, откуда-то даже донесся возглас "Правильно!" - Ну, что делать, важные они птицы, от этого не уйдешь. Опять же, вежливые, никогда на… э-э-э, прогулку не пошлют, - кое-кто среди митингующих заухмылялся. - Работа у них тяжелая, нудная - за нами, дураками, приглядывать, так что уж можно бы и простить им это. Так? - Не дождавшись на этот вопрос никаких откликов, Олег продолжил:
– Второе… - мегафон ужасно мешал, и Олег сунул его в руки человеку с ружьем, явно примирившемуся с потерей инициативы. Судя по выражению его лица, сейчас он размышлял о том, что с ним сделает начальство за срыв важного мероприятия. - Нос они везде суют, и все не в свои дела, - его голос, как оказалось, неплохо разносился и без аппарата, так что он откашлялся и опять доверительно понизил голос. - Тут на днях везу я своего дитенка в садик, а он уже у входа заартачился, сел на землю и заявляет: не пойду туда, хочу домой. Не идет, и все тут. А я на работу опаздываю. Ну, врезал я ему пару раз по заднице, он, понятно, в крик. Известное дело, все дети капризничают, и лекарство известно, что на поясе носишь…
Олег подмигнул, и на этот раз улыбок в толпе мелькнуло побольше. Хорошо, ребята, что никто из вас не знает ничего про Кислицына Олега Захаровича, кроме того, что он из правительства шишка. Иначе и удивиться могли бы: откуда же у него ребенок, коли не женат, не разведен? Правильно говорят - во многия знания многия печали.
– Ну да ладно, дал я ему по заднице, поднял с земли, веду дальше, и тут - Хранитель, как из-под земли вылез. И с таким видом, понимаешь, говорит: что вы это над ребенком издеваетесь, господин хороший? И смотрит на меня этак…
Олег попытался в меру своих артистических возможностей изобразить Хранителя, смотрящего на преступника, каким его (Хранителя, не преступника) не раз показывали по телевизору. Очевидно, получилось похоже, потому что по толпе пробежал легкий говорок.
– Я аж к забору примерз. Ну, думаю, сейчас он меня в порошок растирать будет. А он, зараза, пацана по головке потрепал и дальше пошел! - Олег вздохнул и сокрушенно развел руками. - Вот так они и действуют. Ладно бы с бандитами так себя вели, а то сами подумайте - разве ж я без посторонней помощи со своим пацаном не справлюсь? - Толпа сочувственно вздохнула. - Ну да и это им можно простить, глупости все это. - Олег резко сменил тон. - Ладно, я так себя с сыном редко веду, и всегда по делу, но некоторым папашам иногда хочется руки оборвать за то, как они с детьми обращаются. Вот вы - да, да, вы! - Олег ткнул пальцем в человека, который больше всех выказывал сочувствия во время рассказа. - Вот когда вы своего ребенка лупите, разве вы задумываетесь, заслужил он это или нет? - Его жертва нервно заоглядывалась по сторонам. - Вижу, что не задумываетесь. Так, может, не совсем уж меня неправильно прищучили, а просто на моем месте не тот человек оказался?
