– Хранители, - лаконично ответил Олег. Он напряженно ожидал продолжения.

– Догадливый мальчик, - криво усмехнулся Шварцман. - Возьми на полке пряник. Правильно, Хранители. Несколько месяцев назад я дал задание историкам отыскать в архивах все, что походило бы на этих таинственных ребят. Уж не знаю, что эти чернокудрые бестии рассказывали тебе, но меня один Хранитель пытался уверить, что они инопланетяне. Не напрямую, намеками, но вполне прозрачно. Не верю, - он отрезал это, как инквизитор на допросе еретика. - Мне частенько вешали лапшу на уши, знаешь ли, и я сразу вижу, можно ли верить в сказки, которые мне рассказывают. Так вот, не верю я им, да и они никогда на внешнем происхождении особо не настаивали. В общем, историки накопали кучу бумажного мусора, коей место в сортире, но среди этой кучи нашлась такая вот забавная историйка. А стишок, что я прочитал, служил у них чем-то вроде гимна. Перевод вольный, разумеется, но смысл понятен, как мне втолковывал тот олух в белом халате.

– Три столетия… - медленно проговорил Олег. - Надо же! Крепкая у них была организация. Как они погибли?

Во взгляде Шварцмана проскользнуло нечто, похожее на одобрение.

– Обычная история, - ответил он. - Разложение изнутри. Поверили в собственную непорочность, надоело строить светлое будущее для других, так что часть их Круга Огня решила, что настало время устроить Мир Огня на Земле. Вторая часть Круга, с первой несогласная, попыталась сопротивляться, а когда их задавили силой, разбежалась по углам. Радикалы захватили власть, и их перерезал народ после того, как они, заняв столицу… не помню, как ее, постановили принести в жертву Огню каждого десятого младенца. В знак, так сказать, благодарности за победу. После народного, так сказать, гнева для показательного суда императору никого и не осталось.

– По углам разбежались? - задумчиво пробормотал Олег. - Так в архивах написано?

– Точно, - охотно согласился начальник канцелярии. - Именно что в архивах. А главный тогдашний архивариус в секте состоял.

На какое-то время наступила тишина. Шварцман опять погрузился в собственные мысли, Олег же просто откинулся на спинку скамьи, разглядывая небо и размышляя об услышанном.

– Ладно, - прервал молчание Шварцман. - Паранойя еще никого до добра не доводила. Если они следят за мной повсюду, то у нас в любом случае нет шансов. Рискнем предположить, что Хранители не держат меня под колпаком постоянно, а Дуболом еще не в состоянии нашпиговать парк жучками без моего ведома. Кабинет или машину - пожалуйста, но для парка кишка у него тонка. Пока… - Шварцман надсадно закашлялся, достал из кармана крохотную желтую капсулу, сунул в рот. - Бронхит обострился, - бросил он, поймав недоуменно-встревоженный взгляд Олега. - Не обращай внимания. И не смотри на меня, как на покойника! - внезапно вспылил он. - Ты мне вот что скажи - что ты про нынешнюю кашу думаешь?

– Про какую кашу? - удивился Олег. - Про то, что в стране происходит? Так говорят же - временные трудности, неурожай и все такое…

– Кончай ваньку валять! - рявкнул Шварцман, довольно невежливо перебивая политически выдержанную речь. - Будь ты на самом деле таким идиотом, каким прикидываешься, не стал бы тебя при себе держать, - он засопел, успокаиваясь. - Я тебя спрашиваю, что ты на самом деле думаешь, а не о том, что по ящику болтают. То я лучше тебя знаю, сам, бывает, тексты пишу. Ну?

Олег помедлил. Внезапно к нему вернулось то самое чувство "пан-или-пропал", которое он уже давно не испытывал. Пожалуй, с самого того момента, когда неожиданно узнал, что сделался замминистра. Нет, дружок, изменился ты в худшую сторону, ох как изменился… Да какого хрена! Срабатывало раньше, сработает и сейчас. Или кривая, на худой конец, вывезет. Правда, только правда, и ничего, кроме правды!

– Хреновы у нас дела, Павел Семенович, - небрежно ответил он, невольно повторяя позу Шварцмана и обращая взгляд куда-то вдаль. - Хреновей некуда. Я в курс дела еще до конца не дошел, по тому, что разглядеть успел, сужу. Две трети крупных объектов заморожены или долгостроем обернулись, на остальных жизнь еле теплится. Радиолокационная станция у Казбека - и та стоит, денег не хватает. А такие объекты всегда из спецфондов финансировали. Раз и у них деньги кончились… Плохо это, очень плохо. Опять же, в магазинах стало совсем пусто. Я-то сам давно не был, Маша иногда заходит, когда из распределителя идет - из любопытства, говорит. За хлебом очередь, за сахаром очередь, даже селедка маринованная, вонючая, в дефиците. Мыло хозяйственное - и то редко выбрасывают. И так в столице, а что в провинции? Недаром чрезвычайное положение так и не отменяют, то тут беспорядки, то там винный бунт… - Олег вздохнул. - Еще слухи ползут, что Сахара нам продовольственные кредиты закрыла. Если правда, то зимой начнется голод. Настоящий голод, не то, что сейчас. Армия разложилась на постройке генеральских дач, одэшники давно на все плюнули, только недовольными занимаются, да и то сказать - сейчас, кажется, одни недовольные и остались. Я что-то упустил?

– Хранителей забыл, - проговорил Шварцман, внимательно глядя на него.

– Да, Хранители… С ними вообще ничего не понятно, ну, это традиционно. Я со своим старым знакомым до сих пор контакты поддерживаю… ну, с тем, к кому вы в свое время меня приставили… точнее, это он со мной их поддерживает, и не скажу, чтобы мне во вред. Пока, во всяком случае, - Олег скривился. - Правда, если они вдруг исчезнут, я у вас, наверное, первый кандидат на ликвидацию. Знаю слишком много, да и вообще - на всякий пожарный…

– Не болтай, - досадливо оборвал его Шварцман, - знаешь много, но куда меньше меня. Не будешь дергаться и язык распускать - ничего тебе не сделается. Пока я на своем месте, само собой. Вообще сходи-ка к психиатру на досуге, а то заладил прямо с первого же дня - расстрел, ликвидация… Ладно, дальше.

Олег пожал плечами.

– Вам виднее, Павел Семенович. Схожу. Да, о Хранителях. Чего я не понимаю, так это их действий в данный момент. Не знаю, три сотни лет они готовились или больше, но в таких открытых действиях у них просто нет необходимости. Все, что они сейчас делают гласно, они могли бы сделать и тайно, как раньше. Единственное объяснение я вижу только в духе вашей легенды про Избранных Огнем. Надоело ждать, захотелось власти и поклонения, вот и решили прямо сейчас стать правителями. И уж их кольями и ухватами точно не побьешь. Их и танки-то не берут, если я правильно понял.

– Правильно понял, - согласился Шварцман. - И не только танки. "Красный снег"… слышал?… их тоже не берет, они демонстрировали. Они утверждают, что на их машинах можно прогуляться через звезду класса "голубой гигант" и даже не вспотеть. Этого я не видел, но вполне верю. Дальше.

Олег подавил порыв своей нижней челюсти мягко опуститься на грудь и продолжил:

– В то же время они, как мне кажется, неплохие ребята. Вежливые, аккуратные, скорее советуют, чем приказывают, хотя и могут при необходимости ломать через колено. Я, правда, общался в основном с одним и тем же Хранителем, но пару раз появлялись и другие. В общем, у меня не сложилось впечатление, что всеобщее преклонение и обожание - это то, что им нужно. Поэтому их мотивы я категорически не понимаю. Вот, в общем и все, что я могу сказать на их счет.

Олег остановился и выжидательно посмотрел на Шварцмана. Сейчас мы выясним, пан или пропал, пронеслось у него в голове. Жаль пропадать по такой славной погоде. Вот если бы дождь шел или снег валил… Когда там солдату умирать легче? Нет, точно надо к психиатру, прав наш обожаемый Пал Семеныч, как всегда…

Шварцман долго молчал, терзая в руках какую-то соломинку. Соломинка стойко сопротивлялась, но в конце концов измочалилась и порвалась. Шварцман с каким-то ожесточением продолжал рвать ее на части, наконец, изорвал в труху и раздраженно бросил на землю. Потом, как бы спохватившись, сунул руки в карманы, и посмотрел на Олега. Теперь в его глазах читался еще и интерес.