– Простите, я не могу сделать это, – проговорила я.

– Что-что? – спросила Флора, посмотрев на меня недоуменно.

– Я не могу сделать это.

– Не можете передать мне послание?

– Нет, я вот об этом, – сказала я, разжав кулак и показав ей пузырек.

– О господи! – произнесла Флора. Глаза ее расширились.

– Я пойму вас, если вы вызовете полицию. Невозможно выразить, насколько ужасно то, что я собиралась совершить. Вы должны позвонить в полицию.

– Давайте не будем спешить. Подозреваю, что это затея Патрика. Я права?

Я кивнула, из глаз у меня брызнули слезы. В них нашли выход все мучения, которые мне пришлось пережить в последние дни. Флора встала с шезлонга и подошла ко мне.

– Когда сочтете возможным, сообщите мне, что этот негодяй поручил вам сделать, – сказала Флора, положив руку мне на плечо. – И не утаивайте ничего из боязни расстроить меня.

– Это из-за дочери, – объяснила я. – Он угрожал, что… – Я не смогла продолжать.

– Меня уже давно не удивляет то, на какие низости он способен, миссис Прайс-Ридли.

– Но я не… Это не…

– Что такое?

– Это не мое имя. Меня зовут Агата Кристи.

Флора обошла кресло, села в шезлонг против меня и вгляделась в мое лицо.

– Писательница? Да, теперь я вижу это. Недаром ваше лицо сразу показалось мне знакомым. Какая необыкновенная история… Вы должны рассказать мне все с самого начала. Выпейте чая. – Она передала мне чашку и, взяв другую, с демонстративной решительностью сделала большой глоток. – Видите, я все еще жива. Пока, – добавила она со смехом.

Это заставило меня улыбнуться, и я тоже смогла сделать глоток-другой. Затем я приступила к рассказу о событиях последних дней.

– Но, поймите, – добавила я в заключение, – я не хотела убивать вас. Я собиралась только выдать вас за умершую, чтобы врач сообщил о вашей смерти доктору Кёрсу, и я освободилась бы от этого кошмара.

– И вы думаете, у вас это получилось бы?

– Не знаю. Но у меня не было выбора. Либо надо было решиться на это, либо с моей дочерью произошло бы несчастье, которое страшно представить.

– Да, понятно. Но что же вы будете делать теперь?

– Теперь?

– Да.

– Даже не знаю. Положение хуже некуда.

– Обращаться в полицию вы не хотите ни в коем случае?

– Понимаете, доктор Кёрс – ваш муж – сказал, что если я сделаю это, то его сообщник, какой-то маньяк…

– Наверное, он имел в виду Теннера. Это Альфред Теннер?

– Он не назвал мне его имя. Значит, этот тип существует?

– Боюсь, что да. Когда мне было особенно тяжело, Патрик любил рассказывать, чем занимается этот человек. Моего настроения это не улучшало.

– И его никогда не судили?

– Нет. Не знаю, как ему удавалось выйти сухим из воды, но это факт.

– Так вот, в случае моего неповиновения доктор позволит этому человеку делать с моей дочерью все, что тот пожелает… Я просто не могу повторить, что он говорил.

– И не надо. Не расстраивайтесь. Я уверена, мы что-нибудь придумаем.

– Вы так полагаете?

– Да. Хотите еще чая? Вы знаете, раньше Патрик был совсем не таким, – сказала Флора, разливая чай. – Он был нормальным, приятным человеком.

– Как вы познакомились?

– На танцах.

– Так же, как и мы с Арчи, моим мужем. А сейчас, похоже, наш брак распадается.

– Я вам сочувствую.

– Да, вряд ли нам удастся его сохранить, особенно теперь. Арчи тоже требует развода.

– И вы дадите ему развод…

– Да, если переживу этот кошмар, – ответила я, подумав. – Но для него, наверное, было бы лучше, если бы я умерла.

– Ну что за глупости вы говорите!

– Простите… Эта последняя неделя была просто невыносима, вы представить себе не можете.

– Очень даже могу. Вы забываете, что мистер Кёрс – мой муж.

– Как вы терпите это?

– Понимаете, поначалу, когда мы поселились здесь, в Лидсе, он казался уравновешенным человеком. Мы жили, как все супруги. Правда, Патрик всегда был крайне честолюбив. Уверена, он женился на мне отчасти потому, что мои родители были богаты и со временем я должна была унаследовать их состояние.

– Понятно.

– А потом мы переехали южнее, где публика была иного сорта, и Патрика все больше заботил вопрос о том, что мы имеем и чего не имеем. Он упросил меня взять у отца крупную денежную сумму, чтобы приобрести более солидный дом в Гилфорде. Со временем и этот дом стал казаться ему недостаточно большим и шикарным. Я тогда любила мужа – или думала, что люблю, – и старалась угодить ему во всем. Но потом произошел несчастный случай, и после этого все стало гораздо хуже.

– Что за несчастный случай?

– Патрика вызвали как-то среди ночи к роженице. На обратном пути его машина столкнулась с другой. Патрик был за рулем. Женщина, ехавшая в том автомобиле, была непоправимо искалечена, мужчина умер на месте. Патрик потерял сознание – врачи предполагали, что он ударился головой о рулевое колесо. Его вылечили, и казалось, он полностью оправился от травмы, но спустя несколько месяцев я заметила, что мой муж изменился. Дыхание его стало невыносимо зловонным, он раздражался по любому поводу, а в гневе был просто страшен. Слава богу, мы бездетны. Он-то, конечно, хотел детей – точнее, сына. Но мы не могли их иметь. И вот после этого несчастного случая Патрик начал наказывать меня.

– Каким образом?

– Он не мог понять, почему Бог, природа, я или все мы вместе отказываем ему в праве иметь сына, который был бы его повторением на земле. Это стало навязчивой идеей Патрика. Он заставил меня перенести несколько операций; чего он только со мной не выделывал. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь одно: я нахожусь сейчас в таком плачевном состоянии из-за мужа.

Она замолчала. Было слышно, как за окнами ветер шумит в деревьях. Вдали завыла собака.

– Вы серьезно больны? – спросила я.

– Да. – Она провела костлявой рукой по лбу. – Я никому не говорила, боясь, что это дойдет до Патрика, но врачи считают – надежды нет.

– Почему?

– У меня застарелая опухоль в матке, и избавиться от нее невозможно. – Флора попыталась храбро улыбнуться, но на лице ее отразилась боль, и физическая, и душевная. – Как видите, я могу все-таки пригодиться вам.

– В каком смысле? Не понимаю.

– Вы можете осуществить то, ради чего приехали.

– Отравить вас? Нет, это исключено.

– Но, дорогая, давайте смотреть в лицо фактам. Мне осталось жить каких-нибудь два-три месяца. Если я могу спасти жизнь вашей дочери, вы не должны препятствовать этому. Это единственное разумное решение.

Я посмотрела в зеленые глаза Флоры. В них светилась бесконечная доброта.

– И если риск, что все пойдет неправильно, будет минимальным, – добавила она.

– Боюсь, я недостаточно хорошо владею этими навыками, чтобы гарантировать, что вы останетесь живой.

– Но вы ведь были готовы рискнуть, когда пришли сюда?

– Да, но…

– И никаких «но». Вы же понимаете, что альтернативы нет. Ответьте, вы хотите, чтобы ваша дочь пострадала от рук этого монстра?

– Что за вопрос? – возмутилась я. – Но я не вижу…

– Не видите, каким образом она может пострадать? В распоряжении моего мужа есть целый ряд мерзавцев. Я уверена, хотя и не могу этого доказать, что он или его сообщники виновны в смерти моих родителей. Все, включая полицию, рассматривали ее как результат случайной аварии на дороге, таков был и вердикт коронера. Но я всегда подозревала, что к этому приложил руку Патрик или один из его приспешников.

– А что именно произошло?

– Родители в тот вечер ездили в Лидс, были в театре, а после спектакля зашли в ресторан. Должна признаться, отец любил выпить. Предполагали, что на обратном пути он не справился с управлением и автомобиль врезался в дерево.

– О господи, какой ужас! Но что заставляет вас думать…

– Что трагедия произошла не случайно? Я просто чувствовала: то была извращенная месть со стороны Патрика. Наверное, муж считал, что та авария, в которой он пострадал, лишила его того, что ему полагалось. Он не мог иметь ребенка, и хотя понимал, что это не моя вина, обвинял меня и хотел отомстить. Я не могла ничего доказать – к тому же, вероятно, Патрик был тут все-таки ни при чем. Однако я поняла, что от него можно ожидать чего угодно.