- Дядя Теодоро! Вы же не знаете, что она мне сказала! Не знаете, – Вероника, побледнев, в замешательстве обернулась к дяде. Ее всю трясло.

- Тебе следовало подумать о том, что Вирхиния больна! И следовало помнить, что под этой крышей заведено одно незыблемое правило – порядочность, достоинство и взаимное уважение.

- Но, дядя!

- Я не знаю, и знать не хочу, что сказала тебе Вирхиния. Я вижу только, что твое поведение отвратительно и достойно сожаления, и пока ты живешь в этом доме, подобное не должно повториться. Это – всеми уважаемый дом, и я не смогу простить тебя, если ты совершишь еще одну ошибку, живя в нем.

- Дядя, я…

- Сделай милость, ступай в свою комнату и избавь нас от удовольствия видеть тебя за столом!..

Вероника машинально, ничего не понимая толком, вошла в свою спальню. У нее подкашивались ноги, в горле застрял комок и нестерпимо давило в груди. Ей казалось, что она задыхается. Девушка медленно добрела до окна, чтобы глотнуть свежего воздуха. Она искала причину такого поведения дяди, и не находила ее.

- Все против меня. И дядя Теодоро тоже! Он, как будто, презирает и ненавидит меня. Да что же это такое? Почему? За что? – спрашивала себя Вероника, но ее опечаленная душа не находила ответа на этот мучивший ее вопрос, а мысли разлетались, как птицы, выпущенные из клетки на свободу.

- Деметрио, любимый мой! Ну почему я не рядом с тобой? Почему ты не здесь, чтобы вернуть мне прежнее, такое чистое счастье? Ты подарил мне его, но оно почему-то так быстро испарилось. Почему?

- Сеньора не спустится?

- Не знаю, сеньор. Если угодно, я поднимусь к ней и спрошу.

- Ступай и передай, что мы ждем ее к столу, и что я был бы рад, если бы Вирхиния тоже пришла.

- Сеньорита Вирхиния снова легла в кровать, и сеньора велела позвать доктора…

- Хорошо, но как бы то ни было, передай сеньоре, что я сказал, и заодно вели накрывать стол для приема. – Дон Теодоро едва сумел скрыть свое недовольство.

- Почему бы тебе не отменить сегодняшний прием, папа? – Джонни одним глотком осушил второй бокал вермута.

- Эти приемы – традиция нашего дома, и меня удивляет, что ты забыл об этом. Их отменяли только по очень серьезным и уважительным причинам, а я не считаю безобразную сцену, разыгравшуюся час тому назад, достаточно веским поводом, чтобы изменять нашим обычаям.

- Ярость Вероники абсурдна, она вспылила из-за какого-то пустяка! Вирхиния не зря ее боялась!

- Да, она ее боится, и все же, задирает.

- Ты думаешь, Вероника сказала правду? Считаешь, Вирхиния может…

- Теперь, сынок, я уже и сам не знаю, кто на что способен. В последнее время жизнь преподносит мне горькие сюрпризы.

- Да, папа, но…

- Тише, твоя мама идет сюда.

- У Вирхинии случился еще один приступ, – сходу сообщила донья Сара. – Сейчас ей стало лучше, и я оставила ее с горничной! Джонни, поднимись к ней и убеди хоть что-нибудь поесть, иначе малышка совсем исхудает и ослабнет. Она едва притронулась к еде, и все из-за этой злодейки, которая вечно ругается с ней. Я просто в гневе, у меня кровь кипит!.. Ну что ты вцепился в меня? Какого черта?

- Произошедшего вполне достаточно, Сара, не стоит продолжать перед слугами этот постыдный спектакль.

- Ты всегда защищаешь Веронику!

- Думаю, сейчас ты не вправе утверждать подобное.

- Я бы швырнула ей что-нибудь в голову, а ты ограничился тем, что велел ей убраться к себе и избавить нас впредь от ее общества! Ты был слишком добр к ней, и все же наверняка тяготишься тем, что обошелся с ней несправедливо.

- Все в порядке, жена, теперь все хорошо.

- И ты говоришь мне “хорошо”! Не хорошо, а ужасно, Теодоро! У бедной Вирхинии на лице отпечаталась вся пятерня от пощечины этой… даже не знаю, как ее назвать!

- Давай закроем эту тему.

- Нет, не закроем! Я хочу знать до каких пор мы должны терпеть эту самую Веронику, сколько можно позволять ей так обращаться с несчастной Вирхинией?!

- Подобное поведение непозволительно, и я абсолютно уверен, что ничего подобного не повторится.

- Будь моя воля, я прямо сейчас же выставила бы ее за дверь! Пусть катится на улицу!

- Хватит, Сара, я уже просил тебя покончить с этим неприятным недоразумением!

- Отлично! Как все хорошо для Вероники! Нет, это просто недопустимо! Посмотри, даже Джонни ее не защищает! Выходит, я права.

- Мама, я…

- Джонни предпочитает ни во что не вмешиваться, и правильно делает. Идемте к столу.

- Вирхиния – слабая, хрупкая, болезненная девочка! Это возмутительно!

- Тебе недостаточно моего слова, что больше ничего подобного не повторится?

- Я не могу терпеть ее в доме! После того, что случилось – не могу…

- Я решу эту проблему, но без скандала, чтобы не пришлось выслушивать людские толки и  пересуды.

- Это правда? Ты готов отправить ее куда-нибудь отсюда?

- Я хочу этого так же, как и ты.

- Теодоро, милый! Наконец-то хоть раз в жизни ты согласен со мной. Ты найдешь, куда ее пристроить? Подыщешь ей кого-нибудь?

- Да, Сара, обещаю!

***

- Мария… Мария!..

- Вы меня звали, сеньорита?

- Все уже за столом?

- Да, сеньорита.

- А Вероника?

- В своей комнате, сеньорита, она из нее не выходила.

- Что б она никогда в жизни не вышла оттуда! Что б она там сдохла! – Отшвырнув в сторону шелковое покрывало, Вирхиния по-кошачьи быстро и ловко выпрыгнула из кровати и в раздражении зашагала по комнате. Ее гнев не остыл; глаза горят, кулаки сжаты так, словно она хочет выжать из них обуревавшую ее с детских лет зависть и разжечь костер злобы и ненависти.

- Но, сеньорита!

- Попробуй только растрезвонить кому-нибудь мои слова, сплетница!

- Сеньорита, я…

- Посмей только открыть рот, и я скажу тете, что ты – любовница привратника, что я видела тебя с ним ночью!

- Но, сеньорита!

- Тетя вышвырнет тебя на улицу, потому что, как тебе известно, жена привратника – ее кормилица. Будь уверена, я много чего расскажу о тебе! Мне многое известно!

- Но, сеньорита!

- А теперь умолкни, и принеси мне обед, да поживее. Я хочу съесть его до того, как вернется тетя Сара. Ну же, поторапливайся, дура ты этакая!

- Да, сеньорита… Уже… уже несу…

- Подожди!.. Ты поговорила с врачом?

- Да, сеньорита. Я сказала ему, чтобы он не приходил до девяти.

- Хорошо. Теперь неси мне все, да прихвати бутылку “Хереса” из дядиных запасов. Ты же знаешь, где он их хранит.

- Но там осталось не больше шести бутылок!.. Он заметит пропажу.

- Они свалят вину на кого-нибудь из новых слуг… Поторапливайся, шевелись!

- Иду, сеньорита!..

- И не болтай слишком много, не то это дорого тебе обойдется. Ну, пошла живее! – Вирхиния вытолкала служанку за порог, закрыла за ней дверь, а затем быстро и незаметно достала из кармана своей пижамы маленький ключик и открыла им замок находящейся рядом с кроватью дверцы. Несколько минут она внимательно изучала пухлый медицинский трактат с пометками на нескольких страницах, запоминая симптомы какой-то болезни, а потом заперла бумаги и криво усмехнулась.

- Вероника, будь ты проклята, подлая! – злобно прошипела Вирхиния. – Ты была рада влепить мне пощечину, но ты дорого заплатишь мне за это. Ты потеряешь Деметрио!

***

Шесть часов вечера. Приглашенный струнный квартет вносил оживление в традиционный прием с чаепитием. Как обычно, все сливки рио-де-жанейрского общества заполнили просторные залы старинного господского особняка, представлявшего гордость аристократического квартала, в котором, кажется, до сих пор еще грезят прошлым тени древнего бразильского королевского двора.