- Прости меня, Вероника. Я – странный человек, но, если бы ты знала, как мне хочется сделать тебя своей, увезти далеко отсюда, оказаться там, где были бы только ты и я, вдвоем, добиться, чтобы ты обожала меня, боготворила.

- И чтобы ты тоже боготворил меня?

- Чтобы чувствовать, что ты моя и только моя, – Деметрио грубо стиснул ее в своих объятиях, не понимая, что с ним. Глаза мужчины бешено сверкали. Он прижался губами к губам Вероники, и поцелуй его был столь страстным, что от восторга девушка закрыла свои черные глаза, наслаждаясь мгновением упоительного счастья.

- Деметрио!.. Любимый… жизнь моя, – жарко прошептала она.

- Вероника… Ты любишь меня?..

- И ты еще спрашиваешь? Неужели ты не видишь? Не чувствуешь? Ты ничего не делал, только намекнул, а моя любовь покорно стала пред тобой. Мои жесты, взгляды говорят больше слов… Деметрио, почему мне кажется, что твои глаза постоянно спрашивают меня о чем-то?

- Возможно потому, что я не верю, что ты смогла полюбить меня. – Деметрио почтительно поцеловал руку Вероники, и ему тотчас же захотелось убежать отсюда, куда глаза глядят. – До вечера, Вероника.

***

- Вирхиния!.. Ты уже встала?.. Тебе лучше? – любезно поинтересовалась Вероника.

- Вероника, твоя приветливость бросается в глаза. Должно быть, ты весело провела сегодняшнее утро.

- Да, прогулка была великолепной.

- Ты ездила одна?

- С Деметрио, и ты отлично это знаешь, поскольку подсматривала за нами из окна.

- Какая проницательность!.. Как ты смогла меня увидеть, если шторы были задернуты?..

- Плотно задернутые шторы – твоя особенность, Вирхиния, мы не первый день друг друга знаем.

Вероника столкнулась с Вирхинией на повороте в просторный холл с тремя большими боковыми окнами, выходящими в парк. Распустив свои длинные светлые волосы, Вирхиния в шелковом пеньюаре, наброшенном поверх пижамы и домашних тапочках, вышла навстречу кузине. Она, поистине, была бы подобна ангелочку, если бы не насмешливое выражение лица и не злобная усмешка, появляющаяся на ее губах почти всякий раз, когда она оказывалась наедине с Вероникой.

- Должна предупредить, что не я одна слышала, как ты любезничала с инженером под деревьями. Хенаро с горничной тоже видели тебя, так что не думай, что это я разношу сплетни, если ваш разговор долетит до ушей всех остальных. Ну что, Сан Тельмо уже объяснился тебе в любви?

- Да, объяснился, и очень скоро поговорит об этом с дядей Теодоро, так что можешь не удерживаться от соблазна донести обо всем тете Саре. Если хочешь, можешь пойти и рассказать ей.

- Ты же знаешь, что до этого ей и дела нет. Тетя хочет, чтобы ты вышла замуж за кого угодно, лишь бы убралась отсюда подальше. Не знаю, почему, но она, бедняжка, терпеть тебя не может.

- Я могла бы многое тебе ответить, но сегодня не хочу спорить ни с тобой, и ни с кем другим. Я слишком счастлива, чтобы обращать внимание на тебя. Твои злобные намеки меня не волнуют. Счастье – очень крепкая и прочная броня!

- Ты, действительно, счастлива?

- Да, Вирхиния, счастлива, и если бы ты только знала, какой хорошей хочется мне быть от счастья!

- Правда?

- Все сразу кажется другим! Как легко прощаются все мелкие обиды, отравлявшие жизнь в пасмурные, тусклые дни! С какой щедростью и великодушием хочется поделиться своим счастьем. Мне хочется раздавать его полными пригоршнями, чтобы все радовались и были счастливы, чтобы все видели, какое чудесное утро! В моей груди уместилось целое солнце!..

- Неужели это все из-за Деметрио де Сан Тельмо?..

- Ты не веришь? Думаешь, я лгу?

- Полагаю, ты ополчила на бедного инженеришку всю свою любовь, лишь бы покорить его.

- Речь не об этом, вернее, это я покорена. Меня заворожила, опутала его любовь! Она охватила меня до мозга костей и как кровь струится в моих жилах, заставляя сердце биться чаще.

- Надо же – любовное безумие! По-моему, это зовется именно так.

- Смеешься, шутишь? Тебя это удивляет, Вирхиния? Ты ведь никогда никого не любила, правда?

- Ты о чем?

- Да, ты никогда и никого не любила. А мне сейчас впервые хочется поговорить с тобой по душам. Полюбив, я вдруг подумала, что, может быть, от твоего недуга есть средство.

- От какого недуга? Что ты имеешь в виду?

- Ты – эгоистка. У тебя каменное сердце и пустая душа… Ты живешь только для себя, притворяешься, обманываешь, ловчишь. Твоя алчность беспредельна. Ты бедна и жаждешь богатства… Ты надменна и высокомерна, но притворяешься скромной и смиренной, чтобы все терпели твое тщеславие и высокомерие… Ты не умеешь радоваться жизни, потому что благо, которым наслаждается другой, – единственное, что ты хочешь.

- Вероника, ты меня обижаешь!..

- Я впервые сказала тебе правду. Я по-сестрински и по-дружески открыла тебе, как стать человеком! Бог знает зачем, но ты много раз просила меня об этом, и вот я сказала тебе, что ты хотела. Вирхиния, ты – подлая дрянь, но то зло, что ты совершаешь, никоим образом не приносит тебе счастья, а потому ты упрямо продолжаешь пакостить, врать, притворяться, плести мелкие интриги. Но что это даст тебе, в конечном счете? Новую одежду? Мебель подороже? Драгоценности и подарки? Еще одну улыбку тети Сары?.. Ты думаешь, стоит мучиться, пресмыкаться, как червяк, ради таких ничтожных мелочей?

- Что ты несешь? Как ты можешь?

- Быть искренней? Говорить с тобой открыто, от чистого сердца? Да, Вирхиния, могу, потому что счастье делает меня такой доброй, такой храброй, такой сильной, что я могу любить даже тебя! Я дам тебе самый лучший совет, Вирхиния: полюби! Полюби кого-нибудь, открой свое сердце чистой любви, и люби искренне, всей душой не только для того, чтобы быть счастливой, но и для того, чтобы постараться сделать счастливым любимого, и тогда наградой тебе станет твое собственное счастье!

- Хватит! Довольно! Что ты возомнила?

- Я думаю, что, быть может, ты полюбишь Джонни по-настоящему, ведь он так заслуживает, чтобы его любили.

- Замолчи!..

- Дорога к его сердцу свободна для тебя. Я тебе не помеха. Иди к нему, и будь счастлива. Возможно, ты станешь хорошей!

- Хватит, слышишь? Хватит! Ты, приживалка, нахлебница, нищая попрошайка… Чья-то там дочь, которая не должна находиться в этом доме, где живу я, и у меня есть все права на это!..

- Вирхиния!..

- Подлая злодейка! Будь ты проклята, дрянь! Я всегда ненавидела тебя. И теперь ты бросаешь мне Джонни, словно объедки, которые швыряют собаке!

- Вирхиния! Ты помешалась и не понимаешь, что говоришь?

- Ненавижу тебя, ненавижу! Я с детства ненавидела тебя, и скоро увижу то, что хотела: тебя изгонят отовсюду, и все будут презирать тебя, как последнюю шлюху.

- Что?!

- Как продажных девок, рядом с которыми ты выросла, живя с отцом.

- Замолчи!

- Твой отец был подзаборной пьянью, нищим оборванцем, вором!

Больше Вероника терпеть не могла – ее рука взметнулась раз и другой, яростно раздавая пощечины.

- Тетя Сара! – пронзительно завизжала Вирхиния, будто ее убивали.

- Что такое? Что случилось? – подбежала всполошенная и испуганная донья Сара.

- Тетечка, родненькая! – по-детски рыдая, бросилась в объятия тети Вирхиния.

- Девочка, солнышко мое, что она тебе сделала? – донья Сара метнула разъяренный взгляд на Веронику.

- Надавала пощечин за то, что оскорбила память моего отца, – Вероника выдержала разгневанный взгляд.

- Что?

- Ах, тетечка, миленькая, я хочу умереть! И умру!

- Да как ты осмелилась на такое, дрянь? Ах ты, негодная! Как ты могла поднять руку на Вирхинию, ведь она такая слабенькая, болезненная! Клянусь, это тебе даром с рук не сойдет! Я сейчас на все способна!

- Успокойся, Сара, не стоит идти по этой позорной, жалкой дорожке! – дон Теодоро крепко схватил жену за руку и устремил взгляд на Веронику. Между тем подошел и белый, как мел, Джонни.