- Придержите нервишки, преподобный, и успокойтесь, – усмехнулся тот, – лучше глотните-ка, наконец, вот этого лекарства, а то Вы бледнее ее.

Вероника закрыла глаза, и преподобный Джонсон отошел от кровати, собираясь пойти в столовую, где сеньора Ботель как раз закончила врачевать Деметрио. Он шагнул за дверь, но едва переступив порог, вновь вернулся в гостиную.

- Что за рана у сеньоры Сан Тельмо и как она поранилась? – спросил преподобный, сжимая руку Ботеля и не давая ему уйти.

- Ушиб и лоскут кожи оторван. Она могла упасть и удариться об острый угол стула или стола, да почем мне знать, обо что. Они подрались.

- Что Вы говорите?..

- Не я, а индеанка. Это она прибежала к нам и сообщила о пожаре. Думаю, дружище Сан Тельмо не сдержал руку.

- Что вы имеете в виду?

- Сан Тельмо – настоящий мужик, а его жена кажется капризной и весьма самонадеянной особой, и ведет себя вызывающе.

- Вы хотите сказать, что Сан Тельмо мог ударить ее?

- Я никогда не встревал в семейные дрязги. Послушайте меня: я достаточно пожил на свете, и, несмотря на всю Вашу ученость и благоразумие, дам Вам совет: не лезьте Вы в их дела, пусть они сами разбираются, потому как в таких делах – кто вмешался, тот и проиграл. Идемте в столовую, преподобный, у меня есть отменный коньяк.

Вильямс Джонсон покраснел от гнева. Внезапно неистовая ярость разгорячила его молодую кровь. Стоя в дверях, он посмотрел на слабую, неподвижно лежащую на кровати Веронику, и она напомнила ему то ли мотылька со сломанными крылышками, то ли хрупкий, прекрасный цветок, которому оторвали головку, ударив его об пол.

- Этот мерзавец заслуживает смерти! – негодующе воскликнул он.

- Ну вот, все готово. Хорошо еще, что рука левая. Я смазала ее мазью, и через два-три дня она заживет. Я повязала Вам на шею платок, так что носите больную руку на перевязи, иначе она воспалится и лечение затянется. Это я тоже знаю по собственному опыту.

- Вы слишком обо мне заботитесь, сеньора Ботель.

- Никоим образом… Жаль, что я не могу уделить Вам больше внимания. Сейчас мне нужно поставить в гардеробной удобную кровать для Вероники. По мне, так я с удовольствием положила бы вас в нашей спальне, но мой Хайме такой своеобразный…

- Опять ты что-то треплешь обо мне своим поганым языком? – прервал жену на полуслове вошедший Ботель. – Ты и слова не можешь сказать, чтобы не приплести меня?

- Могу я пойти посмотреть на жену? – Деметрио поднялся и, не скрывая тревоги, вопросительно посмотрел на доктора.

- Не сейчас. Преподобный уже позаботился о ней, уложил ее поудобней среди подушек и укрыл теплым одеялом, укутав, словно младенца… Этот поганец проделал все ловчее сиделки. Ох уж эти плаксивые, изнеженные рыцари, это они портят баб…

- Вы говорили обо мне? – спросил появившийся в дверях пастор.

- Ничего личного, преподобный, я рассказывал о Ваших способностях и умении сиделки, – ответил Ботель и, повернувшись к жене, грубо добавил: – Неси коньяк, дура!

Адела молча принесла бутылку.

- Этого мало, неси еще одну, – рявкнул Ботель.

- Мне больше не нужно, – отказался Вильямс Джонсон. – Стакана воды вполне достаточно. – Он, не спеша допил воду, словно ища на дне стакана необходимое ему спокойствие, а затем жестко продолжил, устремив на Деметрио обвиняющий взгляд: – Мне кажется, сеньора Сан Тельмо выглядит подавленной. Ей нужны забота и внимание. Очень жаль, что закон не карает подлецов, которые не колеблясь, дурно обращаются с несчастными женщинами, пользуясь тем, что они сильнее их.

Лицо Деметрио окаменело, в глазах заметались грозные молнии. Он крепко стиснул зубы, но не проронил ни слова.

- Патрон Деметрио, – рука Аеши мягко коснулась плеча Сан Тельмо. – Аеша отведет тебя в комнату патрона Ботеля, чтобы вымыть и причесать твои волосы. Идем со мной.

- Оставь меня! – процедил сквозь зубы Деметрио, и рассерженная Аеша выбежала из комнаты.

- Вот так выстрел, преподобный, ну и меткость! – насмешливо заметил Ботель и громко расхохотался. – Ваши стрелы попали прямо в яблочко... В чем дело, Адела?

- С Вашего позволения, пойду, займусь комнатой Вероники.

- Если хотите, Вы тоже можете идти отдыхать, доктор Ботель, а я побуду с сеньорой Сан Тельмо, – предложил Вильямс Джонсон.

- Как Вам будет угодно…

Преподобный вернулся к Веронике. Даже сейчас она была поразительно красива: сомкнутые под грузом густых, черных ресниц веки, полуоткрытые цветущие, прохладные губы. Вероника тяжело вздохнула во сне, и  ее грудь устало приподнялась. Бледная, тонкая, изящная ручка, не так давно давшая пощечину Деметрио, спокойно лежит на темном одеяле, похожая на необыкновенный цветок с шелковыми лепестками

- Если она твое творение, Господи, то как твоя Всевышняя доброта могла допустить такое? – тихо прошептал преподобный Джонсон, глядя на Веронику.

- Патрон Деметрио… Патрон Деметрио…

- Что такое? – Деметрио тряхнул головой и уставился на смуглое лицо индеанки так, словно увидел его впервые, пробудившись от летаргического сна.

- Сеньора Ботель сказала, чтобы ты шел к ним пить кофе.

В предрассветном сумраке занимавшейся зари смутно выделялись очертания тонкой, хрупкой фигурки в облегающей пестрой тунике, с висящим на шее ожерельем из оправленных в серебро кораллов, с длинными черными косами, спадающими на спину, со стройными смуглыми ногами и совершенными, как у танагрянки, руками.

- Сеньора Ботель? – недоуменно переспросил Сан Тельмо.

- Ты не знаешь сеньору Ботель?..

- Знаю, только я уже сказал тебе, чтобы ты оставила меня в покое.

- Это она велела мне позвать тебя. Ты всю ночь смотрел, как горит твой дом, не отдыхал, не ел… Так ты заболеешь…

- Не заболею, твои опасения напрасны.

Дом Рикардо, возвышавшийся когда-то на холме, теперь представлял собой кучу дымящегося пепла, обугленной древесины и обломков домашней рухляди.

- Почему ты грустишь из-за кучки старых бревен и сгоревшей одежды, патрон Деметрио? – допытывалась Аеша. – Сеньора Ботель и преподобный говорили, что ты очень богатый… У тебя есть четыре мешочка золота, и они надежно хранятся в доме преподобного.

- Золото!.. Золото!.. Будь оно проклято! – в сердцах воскликнул Деметрио.

- Проклято?

- Да, проклято, потому что за него заплачено кровью и слезами. Ради него продаются совесть и честь, ради него вершится подлость и творятся гнусные позорные дела. Ради него одна женщина... – Деметрио умолк, не договорив.

- Что она сделала, патрон? – живо спросила индеанка.

- Ничего. Уходи и оставь меня в покое!

- Мне так и сказать сеньоре Ботель, чтобы она оставила тебя в покое?

- Не стоит повторять мои слова, просто передай ей, что я очень благодарен, но ничего не хочу.

- Хорошо, патрон Деметрио…

- Подожди. Ты пришла из дома Ботелей, так?

- Да, хозяин…

- Что они делают?

- Доктор Ботель лежит в своем гамаке на веранде и храпит, разинув рот.

- Где? – переспросил Сан Тельмо.

- На веранде, он всегда там спит. А сеньора спала в комнате, а сейчас встала и велела мне найти тебя.

- Значит, они оставили Веронику одну! – вскипел Деметрио.

- Нет, патрон, твоя белая женщина спит, а преподобный отец не отходит от нее, – пояснила Аеша.

Деметрио сжал губы, не проронив ни слова, но девчушка, будто угадав терзающие его мысли, подошла ближе.

- Ты поругался с преподобным, хозяин Деметрио? – тихо и участливо спросила она. – Ты ревнуешь, потому что он ухаживает за твоей белой женщиной?

- Что ты несешь, дура?

- Не сердись на бедняжку Аешу, она лишь хочет помочь тебе. Куда ты пойдешь, если поссоришься с преподобным и если тебе не нравится дом Ботелей? Разве что в таверну.

- Возможно, именно там я и поселюсь, только так я смогу пережить дни, что меня ожидают.