- Нет-нет, Деметрио, не сейчас, – Вероника в смятении покачала головой. – Я слышать тебя не могу, оставь меня!

- Вероника! – эхом откликнулись остальные.

- И Вы все тоже оставьте меня, будьте милосердны, – Вероника выбежала из комнаты, и Деметрио, как одержимый, бросился за ней, опьяненный отчаянием и неизвестностью. Так же отчаянно, рискуя жизнью, он совсем недавно продирался сквозь лесные дебри в безнадежном желании догнать жену.

Вероника, не отвечая на приветствия и замечания знакомых, стремительно прошла через холл под изумленными взглядами гостей. Ей было все равно, что скажут или подумают люди, она старалась убежать от себя, а возможно, от крика своей души. Девушка яростно боролась с неистовым желанием вновь и вновь слушать взволнованный и печальный голос, звучавший за спиной.

- Вероника, постой, выслушай меня, – безнадежно повторял Деметрио. – Месье Бело! – в полном отчаянии окликнул он француза, семенившего рядом с ней.

Бело остановился, и Деметрио тоже последовал его примеру. Стоя в нескольких шагах друг от друга, мужчины обменялись вызывающими взглядами.

- Идемте, месье Бело, – Вероника в изнеможении оперлась на руку француза, ища поддержки, –   увезите меня отсюда как можно скорее, – попросила она.

- Вероника, нам нужно поговорить! – решительно начал Деметрио. – Ты должна понять меня, понять и простить.

- Увезите меня отсюда, друг мой, – снова попросила Вероника, не слушая мужа, – увезите скорее.

- Месье Бело, прошу Вас оставить меня наедине с женой, – Деметрио не собирался отступать.

- Извините, Сан Тельмо, – мягко ответил Бело, – но, по-моему, мадам не желает этого.

- Если Вы не уйдете! – Деметрио угрожающе шагнул навстречу Бело, но Вероника преградила ему путь, укротив одним лишь взглядом.

- В чем дело, Деметрио? Снова насилие? Снова вызывающая грубость, сметающая все на своем пути? – она презрительно усмехнулась. – Ты можешь обижаться, действовать силой, но моего сердца тебе не добиться ни яростью, ни насилием, – отрезала Вероника, и, посмотрев на француза, спокойно добавила: – Идемте, месье Бело!

- Как пгикажете, мадам, – с готовностью согласился Бело и галантно предложил ей руку. Девушка оперлась на руку месье Бело, и они ушли, а Деметрио остался стоять, как пригвожденный, под деревьями, где когда-то услышал от Вероники признания в любви.

Жизнь в спальне Вирхинии, казалось, остановилась – настолько жесток был удар, открывший правду, и теперь сердца обитателей старинного родового гнезда Кастело Бранко безмолвно истекали кровью.

Повернувшись ко всем спиной, Джонни подошел к окну и уткнулся лбом в холодное стекло. Его душа словно сверзлась с высот в пропасть, и кто знает глубину этой бездны?

Вирхиния подняла заплаканные, опухшие от пролитых слез, глаза и со страхом посмотрела на мужа, а затем поискала взглядом расстроенное, побледневшее лицо доньи Сары. На дона Теодоро она даже не взглянула.

- Тетя, тетечка, – жалобно пробормотала она.

- Молчи и ничего не говори! – холодно ответила та. – К чему слова? Больше ты не сможешь обманывать меня.

- Но, тетечка! – попыталась разжалобить донью Вирхиния.

- Какую змею пригрела я на своей груди! – воскликнула донья Сара и сокрушенно всплеснула руками. – Я так тебя любила, а ты изранила мне душу. Проклятая злодейка, ты опозорила, обесчестила моего сына, разрушила его жизнь!.. Тебе придется уйти из этого дома.

- Успокойся, Сара, успокойся, это Джонни решать, уйти ей или остаться, – дон Теодоро подошел к жене. – Идем, – сказал он и, взяв ее под руку, повел к двери, – в доме много гостей, идем к ним, пока они не заметили дыма от огня, опалившего наши души.

- Подумать только, я любила ее, как родную дочь! – весь гнев доньи Сары растворился в слезах.

- Пойдем к тебе, там ты успокоишься!

- Я будто с ума сошла, Теодоро, – донья Сара не находила места, – не могу думать ни о чем другом!

- Я понимаю, как тебе больно.

- А Вероника? – вдруг спохватилась донья Сара. – Куда она пошла? Что с ней будет? Мы были так жестоки, так несправедливы к ней!

- Мы найдем ее, когда ты успокоишься. К тому же, Деметрио пошел за ней, и мы должны дать ему шанс оправдаться, хотя, боюсь, что у него ничего не выйдет, – дон Теодоро задумчиво потер щеку. – Я хорошо знаю Веронику, Сара, и знаю, как она благородна и горда. Знаешь, Вероника – вылитый отец. Она – гордость рода Кастело Бранко. Хотел бы я иметь такую дочь, благослови ее Господь! И как нам только добиться ее прощения? – дон Теодоро тяжело вздохнул.

- Теодоро, а как же Джонни? – мигом встрепенулась донья Сара. – Что будет с нашим Джонни? Ведь теперь он станет любить ее еще сильнее, и еще сильнее привяжется к ней. Господи, он будет чувствовать себя самым несчастным из мужчин.

- Молчи, Сара, Джонни сам должен справиться с этим.

***

Молодые остались в комнате одни, и Джонни медленно повернулся к жене.

По дорожкам парка катились экипажи и машины, гости разъезжались по домам, судача между собой о странной свадьбе.

Джонни только сейчас начинал представлять глубину пропасти, разделяющей их с Вирхинией. Постепенно он начинал понимать, в какую беспросветно-черную бездну, в какое грязное, затянутое тиной, болото скатилась его жизнь.

- Вирхиния... – начал он, и на миг запнулся.

- Джонни, любимый мой, – Вирхиния шагнула к мужу.

- Я убью тебя, – глухо закончил Джонни.

- Что? – Вирхиния опешила.

- Впрочем, ты даже смертью не искупишь вину! – постепенно голос Джонни обретал силу.

- Но, Джонни, Джонни! – воскликнула Вирхиния, заламывая руки.

- Ненавижу! – выкрикнул он ей в лицо. – Я всей душой ненавижу тебя! Сам того не понимая, я ненавидел тебя с тех самых пор, как ты рассказала мне о Веронике, хотя и принял твою ложь за правду.

- Ох, нет, Джонни, нет!

- Своей ложью ты запятнала, опорочила самую чистую, возвышенную, верную и преданную женщину, которую я всегда боготворил. Вероника была для меня зеркалом благородства, порядочности и достоинства!

- Но в чем было мое преступление, кроме любви к тебе? –  спросила Вирхиния, стараясь разжалобить мужа.

- Любви ко мне? – негодовал Джонни. – Какой любви, если ты причинила мне столько зла?

- Я сделала это, потому что всей душой любила тебя. Мне нужно было во что бы то ни стало разлучить вас. Мне было больно видеть, что ты ползал у ее ног, как собака за куском черствого хлеба, который тебе не давали.

- Замолчи!..

- Но это – правда! Я любила тебя, любила. Я знала, что ты робкий и безвольный, и Вероника никогда не смогла бы полюбить тебя… А я тебя любила…

- Довольно!..

- Ради тебя, и только ради тебя совершила я эту подлость! – продолжала Вирхиния, не слушая мужа. – Ради тебя я прогнала Рикардо, и мне было все равно, что он умер изгнанником. И Веронику я оклеветала только ради того, чтобы разлучить тебя с ней. Я не думала, что она выйдет замуж за Сан Тельмо, я считала, что дядя Теодоро никогда не согласится на это, да и ты тоже. Мне нужно было опозорить Веронику, чтобы ты ее возненавидел, и я сумела бы отвоевать тебя у нее, ведь ты для меня дороже всех, дороже моего достоинства и совести! – Вирхиния на коленях подползла к ногам Джонни и обвила их руками. В ее голосе послышались слезы.

- Не притворяйся, что ты сделала это только из-за любви ко мне, – Джонни гневно оттолкнул Вирхинию; ее руки показались ему осьминожьими щупальцами, которые старались намертво опутать его, –  ты оклеветала Веронику из ненависти! Ты уже забыла, что сказала мне, когда мы возращались из церкви? Ты так была уверена в своей победе, что, не скрывала торжества, и гордо заявила, что всегда ненавидела ее!

- И это – правда! Я ненавидела Веронику так же сильно, как любила тебя! Прости, меня, Джонни, прости!.