— Им нужно будет где-то добыть припасы, — сказал Вольский. — В качестве альтернативы мы могли бы взять меньше топлива, посадить нескольких бойцов и захватить небольшой аэродром по пути следования. Там не будет авиационного топлива высшего сорта, но оно будет.

— Очень рискованно, — сказал Каменский. — Нет, я думаю, лучше попытаться сделать это одним быстрым проходом, с минимальным числом вовлеченных. Чем меньше людей окажутся в 1940-х, тем лучше. Я полагаю, этот Федоров бы согласился? Также вы должны понимать, что если операция не удастся, мы навсегда потеряем два стержня. Однако пока этот ничего не значит. Мы не знаем, сработают ли другие стержни. Они могут просто не дать никакого эффекта.

— Я считаю, что они его дадут, — сказал Капустин.

Каменский посмотрел на своего старого друга.

— Почему ты так в этом уверен, Герасим?

— Потому что, как я уже сказал, я знаю все об этих стержнях — где они были изготовлены, куда отправлены и где хранятся. И еще одно — где были добыты материалы для их производства… — Он позволил словам повиснуть в воздухе, а его взгляд приобрел дразнящее выражение. Настала его очередь вытащить из кармана недостающую часть головоломки, и он очень ободрился, когда и Каменский и Вольский обратили на него все свое внимание.

— Это будет весьма интересно, — сказал он, с улыбкой скрещивая руки.

— Всем кораблям флота доложить о состоянии, — Карпов уставился на большой плексигласовый экран, на котором были отмечены позиции флота с обескураженным выражением. По флоту была объявлена ядерная тревога, все люки были задраены, задействованы системы фильтрации воздуха, а члены экипажа, находящиеся на открытых палубах, надели костюмы химзащиты и противогазы. Извержение было значительным и немедленно привлекло их внимание. Жар воздушного боя на востоке внезапно показался несущественным перед лицом грозной силы природы.

Они выдержали ударную волну, и через несколько мгновение десятиметровая стена воды сильно ударила по кораблю, но не причинила вреда. Затем произошел действительно серьезный взрыв далекого вулкана Демон на острове к северу, который побил рекорд предыдущего извержения вулкана Тамбора в 1815 году. По кораблю ударила волна такой силы, что «Киров» завалился на пятнадцать градусов на правый борт.

Вскоре весь регион окутало густое облако светло-желтой золы и пепла. Падающий пепел был настолько плотным, что утренней солнце почти скрылось за ним, и небо стало темно-серым, постепенно превращаясь в угольно-черное. Рокот взрыва стал тише, но теперь небо расчерчивали молнии и сотрясали раскаты грома. С падающим ветром пришла вонь серы, а затем шквальные порывы дождя. Над морем словно воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь далекими раскатами грома, словно падающий пепел поглощал все другие звуки. Видимость была близка к нулю, все системы тоже практически не работали.

Если бы не герметизация цитадели и рециркуляция воздуха в соответствии с порядком действия при атомной тревоге, экипаж, возможно, задохнулся бы в плотной золе. Как бы то ни было, очередь в лазарет доктора Золкина была в это утро длинной. Члены экипажа, жаловавшиеся на респираторные расстройства, получали чистый кислород. Воздушные фильтры на критически важных системах были перегружены, и аварийные бригады старались их очистить.

Экраны Роденко потемнели, затем снова включились. Он получил множественные сигналы от массивных облаков пепла, накрывших весь регион, но через некоторое время смог классифицировать ближайшие надводные объекты.

— Наблюдаю «Орлан» и «Адмирал Головко», товарищ капитан. Никаких признаков «Варяга». Пепел серьезно затрудняет работу систем.

— Системы связи работают с перебоями, — добавил Николин. — Но «Орлан» достаточно близко, чтобы мы могли с ним связаться.

— Значит, ты не можешь связаться с «Головко»? — Карпов недовольно посмотрел на Николина.

— Никак нет, товарищ капитан. Сильные помехи на всех частотах.

— Это все пепел, — сказал Роденко. — Быко отправил группы на верхнюю палубу и докладывает, что он повсюду. Мы похожи на старую даму в погребальном саване. На палубе пепла сантиметров восемь, все системы на надстройках также покрыты им. Его группы пытаются очистить жизненно важные системы, но это тяжелая работа, особенно в химзащите.

Карпов подошел к передним иллюминаторам, снаружи которых метались туда-сюда стеклоочистители. За ними виднелось размытое месиво. Все иллюминаторы были покрыты пеплом, как и предупреждал Роденко. Затем подал голос Тарасов, поправив гарнитуру сонара.

— Я ничего не слышу, товарищ капитан.

Карпов повернул к нему голову.

— Не слышите чего, лейтенант?[112]

— Извержение. Я слушал его на пассивной системе на малой громкости, потом они успокоилось, и я увеличил громкость. Если только мои системы не полностью вышли из строя, оно прекратилось, товарищ капитан. Я ничего не слышу. На сонаре совершенно чисто.

Зазвонил телефон внутренней связи, и Роденко поднял трубку. Он выслушал доклад, глаза его выдавали удивление.

— Быко докладывает, что видимость улучшилась. Мы можем отменить ядерную тревогу и перейти на обычный порядок.

— Улучшилась? — Карпов с трудом мог в это поверить, учитывая масштабы извержения, которому они стали свидетелями. Он все еще в растерянности посмотрел в грязный иллюминатор.

— Включить «Ротан»?1 и дать обзор на север, — сказал он. Николин немедленно активировал нужную систему.

— Вывожу на экран, товарищ капитан.

Цифровое изображение поступало с перебоями, разбиваясь на группы пикселей и снова собираясь, но через мгновение обрело четкость.

— Это «Адмирал Головко», — сказал Карпов. — Но, Господи, посмотрите на море! И на небо! Быко был прав. Они совершенно спокойны.

Несколько мгновений назад они шли под массивным облаком ультраплинианского суперколоссального вулканического извержения по шкале ПВЭ[113]. На море наблюдалось цунами, а облако серы и пемзы затмило солнце. Но в данный момент они находились в спокойном море, странно светящемся бледно-зеленым светом, а в лазурно-голубом небе сияли белые кучевые облака. Далекие силуэты Курильских островов были тихи и спокойны. На них не наблюдалось никаких признаков извержения вообще.

Кратковременный шок вскоре уступил место мгновенному осознанию.

— Господи, — сказал Карпов. — Только не снова… Роденко, посмотрите на море! На небо!

Командир радиотехнической боевой части и новый старпом ошарашенно уставился на экран.

— Облако пепла поднялось почти на сорок километров по последнему замеру. Такого джина нельзя загнать обратно в бутылку, товарищ капитан. Если только мы…

— Мы снова переместились во времени, — сказал Карпов. — Как это возможно? Этого стержня управления даже не было на этом чертовом корабле! — Уже произнося этот вопрос он понимал, что это будет такая же запутанная загадка, как и в первый раз. Вопросом, которым он должен был задаваться сейчас, был не «почему?», а «когда?». Эта мысль сошла с ума на уста. Карпов снял шапку и вытер блестящий от пота лоб.

— Ну и где мы оказались на этот раз? Это будущее, которое мы видели прежде, или прошлое?

Одно не вызывало сомнений: настоящее ушло, война растворилась в пепле в тот момент, когда Демон явил миру свой гнев. Извержение сделало мелкие людские ссоры совершенно незначительными. И снова затянуло их в старый и слишком знакомый кошмар. Они оказались где-то… Когда-то…