В шлемофоне раздался голос командира.

- Стрелок, Мессер справа, огонь!

Виталий прижал рубчатую рукоять к правому плечу, положил широкую ладонь на раму, поймал врага в металлические кольца зенитного прицела и нажал на спуск, - пулемет ожил, трассеры, закипев в воздухе, пошли в сторону Мессершмитта. Немец за какие-то доли секунды до выстрела успел уйти резко вверх.

Внизу серебрилась лента реки, через нее был наведен понтонный мост, но вот поднялся фонтан воды, и мост, словно две треснувших плоских дощечки, переломился пополам в одном месте, потом в другом. На берегу пылала техника, похожая на горящие спичечные коробки.

Но бомбежка переправы далась с трудом. Не защищенные своей истребительной авиацией, Илы вдруг застывали в воздухе, переворачивались и под острым углом врезались в землю. Вспыхнувшее оранжевое пламя, - и все. Некоторые экипажи успевали выброситься с парашютом. В этот день, 30 июня, в полку было потеряно тринадцать самолетов, 10 экипажей погибло, у многих машин были серьезные повреждения: пробиты плоскости, перебиты шланги подачи масла, масса других повреждений.

Так для Виталия началась война. На петлицах появился третий треугольник. Старший сержант Симаков летал на бомбежки Пскова и Луги, Кингисеппа и Таллина.

Эзель

Резкий излом бровей, прямой нос, большой рот, нисколько не портящий его лицо, прямой уверенный взгляд, тщательно зачесанные назад волосы, плотная фигура в черном однобортном кителе, украшенном орденами в строгом порядке: Орден Ленина, Боевого Красного Знамени, Красной звезды и медалью "XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Человек в кителе подписал телеграмму: "Таллинн, Ханко и острова Эзель и Даго удерживать до последней возможности".

В кабинете открылась массивная дверь. Вошел другой человек в таком же синем кителе. Это был начальник оперативного управления флота, круглолицый, с большими залысинами, в таком же кителе со стоячим воротником и таким же набором наград.

- Товарищ Адмирал, самолеты КБФ готовы к нанесению удара по предполагаемому объекту противника, - сказал вошедший.

-Хорошо, Владимир Антонович, - Адмирал поднялся из-за стола и внимательно посмотрел на начальника оперативного отдела. - Только ситуация переменилась.

22 они бомбили Москву, надо ответить, - сказал он, подняв глаза от карты.

Начальник оперативного отдела кивнул.

- Понимаете, надо ответить, - адмирал снова наклонился над картой.

-Понимаю, но как?

-Перенацелить авиацию -снова взгляд на начальника оперотдела.

-В Пиллау корабли противника, это важный объект.

-Знаю. Нужно продумать.

- Предполагаемый объект при перенацеливании?

- Думаю, Кенигсберг.

-Это вполне возможно, с Ленинградских аэродромов можем достать.

-Давайте посмотрим по карте.

Они расстелили на столе большую карту. На ней красным карандашом были нанесены схемы оборонительных линий и укрепленных районов РККА, синим - стремительные стрелы наступающего противника. Синие то и дело взрезали красные линии и устремлялись к главным опорным пунктам фронта. Вся карта была заполнена цифрами, рядом с которыми стояли различные буквы: ТБ, УР, ЗБ.

Красный кружок охватил на запад от Кенигсберга, на узкой косе, отделяющей залив от берега, небольшой город - пункт, на который была нацелена авиация КБФ по предполагаемому плану командования.

-Нет, - начальник оперативного управления оторвался от карты, - дальше Либавы не дотянут. Не хватит горючего.

- А если аэродром подскока? - адмирал снова посмотрел на начальника оперотдела, - Кагул может подойти.

- Эзель?

-Да.

-Слишком короткая полоса для взлета, 1300 метров, не укрепленная, БД -3 может не взлететь.

- Риск, понимаю, но это может стать решением. Полосу можно будет удлинить. И я думаю, что с Эзеля можно нанести удар еще дальше.

-Дальше? Штеттин?

Адмирал молча смотрел на карту.

Начальник оперативного управления посмотрел на Адмирала.

Но первым это произнес начальник оперативного отдела.

-На Берлин?

Адмирал поднял голову от карты.

-Разве невозможно? Командующий ВВС флота считает это вполне возможным.

- Возможно, нужно все детали продумать. Расстояние-то велико, а лететь в оба конца, ДБ-3 даже с форсажем могут не дотянуть.

- Сколько от Эзеля до Берлина?

Начальник оперативного управления взглянул на карту:

- Около 900.

- Значит, туда и обратно - 1800. А ДБ может 3100? И 1400 километров над Балтикой. Восемь часов в воздухе, в тылу врага...К тому же Восьмая армия отходит к Финскому заливу. Остров может оказаться в изоляции. Тогда база будет потеряна.

-И это риск, - согласился Адмирал, - и все-таки придется сделать.

- Нужно будет выяснить, какой вес бомб можно взять при максимальном запасе горючего.

- Обратитесь к специалистам. Только все в строжайшем секрете.

- Слушаюсь.

- Пишите: наше решение - провести бомбардировку Берлина силами Военно-морской авиации Балтийского флота с аэродрома Кагул на острове Эзель. Завтра буду докладывать в Ставке.

2 августа, глубокой ночью, на темную гладь Финского залива от причальной стенки Кронштадта отошла первая баржа из каравана. Тихо плеснула вода у борта.

-Держать на идущий впереди тральщик, - скомандовал капитан, - о минной обстановке докладывать каждые сорок минут.

Утром этого дня на мине подорвалась подводная лодка, вчера, 1 августа, - тральщик.

Несколько самоходных барж с запасом авиационного топлива и стальных пластин для удлинения взлётно-посадочной полосы, двумя тракторами, бульдозером, трамбовочным асфальтовым катком, камбузным хозяйством и койками для лётного и технического состава особой ударной группы тихо шли по заливу.

На тральщиках вахтенные до рези в глазах всматривались в серо-стальную гладь: глаза искали рогатые ручки буев, к которым были на тросах прикреплены донные и подвешенные мины. Им предстояло пройти через заминированный Финский залив и зайти в уже осаждённый Таллин, где будет первая и последняя швартовка до прибытия на место назначения.

В полной тишине и темноте, слышно было только тихое плескание волн о борта.

Но сначала они должны были зайти в Ораниенбаум.

Именно там караван ждали сами авиационные бомбы, их не было еще в том караване, который отошел ночью 2 августа от стенки Кронштадта.

Самый опасный груз должен был перевозить тральщик "Шпиль". Этот тральщик выбрал человек с темными волосами, одна прядь которых все время падала ему на лоб, с черным треугольником усов, прямым, расширяющимся книзу носом, с монгольскими светлыми раскосыми глазами, посаженными очень широко - начальник минной обороны.

Тральщик шел первым. Корабль стоял на рейде, два часа назад - когда было еще светло - его вахтенный увидел, как на берегу дежурный резко взмахнул левой рукой с флажком, поднимая ее вверх по диагонали под углом в сорок пять градусов, а правую опустил вниз, перекрыв ею свое правое бедро.

"К" - прочитал вахтенный, а на берегу дежурный уже показывал следующую букву.

"о" - считывал вахтенный. Затем взмахи флажка на берегу выстроились в слово "м-а-н-д-и-р-у" Кормандиру - прочитал вахтенный матрос. Дежурный быстро работал флажками.

"Н-е-м-д-л-е-н-н-о- быстро читал вахтенный, - п-р-и-бы-т-ь.

Флажки стремительно трепетали на балтийском ветру.

В-ш-т-а-б-м-и-н-н-о-й-о-б-о-р-о-н-ы.

Командиру немедленно прибыть в штаб минной обороны! - крикнул вахтенный матрос.

Через два часа тральщик "Шпиль" шел к противоположному берегу, за ним медленно, держась в кильватере, двигался караван самоходных барж. Вот показались причалы Ораниенбаума, причальная стенка. "Шпиль" направился к самому далекому причалу - в темноте августовской ночи было слышно какое-то движение. Караван остановился на рейде. "Шпиль осторожно пришвартовался правым боком.