Вагон качнулся, и поезд пошел вдоль перрона, на котором стояли редкие провожающие.

А на следующее утро они с родителями вышли из вагона и пошли к большому серому зданию, с крупно набранным словом РИГА, прошли через вокзал, и перед ним открылась большая площадь, перед которой курсировали автобусы. Дома окружавшие площадь были серые и темно-желтые, шести и пятиэтажные, и какие-то незнакомые, с загадочными окошками прямо под высокими крышами, какими-то маленькими помещениями на чердаках. Дома казалось разбегаются от площади по улицам с острыми углами, сбегаются в группы.

Автобус шел по спускавшейся вниз улице, шел медленно, и он мог рассмотреть справа, в больших окнах какие-то серые, напоминавшие средневековые замки дома, с высокими деревянными створками подъездных дверей под железными навесами, дома были разноэтажными, так не похоже на их улицу, застроенную сплошь домами в пять этажей, покрашенных в одинаково розовый или желтый цвет. Попадались деревянные строения, под высоким скатами крыш, над некоторыми такими домами дымили кирпичные трубы. Вспомнились трубочисты из какой-то сказки.

Впереди показался мост. Автобус пошел высоко над серой рекой, и сзади постепенно стала открываться панорама набережной, пока еще не полностью. Но вот автобус миновал мост, взял направо, и набережная на другой стороне развернулась полностью.

Он чуть не ахнул: силуэт высокой церкви с острым шпилем и бочками нижних этажей вонзился в серое с редкими просветами небо. Рядом церковь со шпилем поменьше, словно длинная игла и игла короче первой, а левее сложный купол огромного собора, на кирпичном кубе, еще левее закругленная угловая башня средневекового замка, над ним еще какой-то шпиль.

Там перед ним впервые открылась Прибалтика.

Потом были Залив, барханы холодного песка в дюнах, небольшие песчаные склоны сразу за дюнами, где можно было согреться - так называемая Африка, долгое движение в очень холодной воде, сначала по щиколотку, потом по колено, продрогшее тело, бросок в неглубокое море, сдавливающий железным обручем голову холод, резкий выход на поверхность и удивление от того, что в воде находиться теплее, чем вне ее.

Погода здесь менялась по десять раз на дню. Вскоре ее перестали замечать, купались даже при плюс тринадцати. Вечером бродили вдоль залива, и море на закате казалось похожим на черничное варенье: с розовато-бардовым цветом мелких волн у берега, густо-красной поверхностью подальше и, наконец, блеском алого, закатывающегося диска на горизонте, освещавшего длинные красноватые дорожки до самого берега.

А затем была поездка на двух автобусах с пересадкой в сам город. Блуждание в узких кривых и, к сожалению, очень коротких улочках. Здесь стояли старинные купеческие дома в три-четыре этажа, с выдававшимися над улицей третьими и четвертыми этажами "места было мало, вот и строили таким образом", - поясняли экскурсоводы. Внизу таких домов часто попадались огромные деревянные полукруглые ворота, с последних этажей иногда свешивались веревки, прикрепленные к далеко вытянувшимся над улицей деревянным балкам. "Для товаров, чтобы их поднимать на верхние этажи", - объясняли экскурсоводы. Под порывами ветра крутились позолоченные петухи и какие-то цифры, пронзенные железными стрелами - флюгера, - все это казалось нереальным, сказочным, удивительным.

Но это было только начало. Через год уже разворачивались фасады католической Литвы, белые волны каменных украшений, сложные окна, обилие скульптуры - непонятные, загадочные фигуры, кто с крестом, кто с ключом, кто со свитком, иные с длинными, удивительно вырезанными бородами, другие безбородые, с красивыми локонами. Почти все они смотрели куда-то вверх, закатив глаза, и красиво сжимали в своих руках свои кресты, ключи и свитки.

И это было так непохоже на все, что он видел до этого.

На одной улице вдруг взметнулись, как застывший в воздухе костер, три красных витых шпиля костела. Они напоминали сооружения из мокрого песка, которые нужно было капля за каплей наращивать, пропуская через три сжатых в щепоть пальца, стараясь не уронить уже достаточно высокую башню. Только эти три шпиля были из красного кирпича, очень тонкой работы, и казалось, все здание вырезано из красного тонкого дерева, с сквозными проемами и разбегающимися дорожками и хрупкими сводами.

И уже в возрасте семнадцати лет он увидел маленький домик палача, примкнувший к какой-то стене в старом городе Таллина, длинную, опоясывавшую весь этот старый город стену, узнал скаты крыш из любимого в детстве фильма про приключения желтого чемоданчика, словно побывал в настоящей сказке.

Военрук

Из школьных лет Хазин почему-то запомнил именно этот случай.

Военрук, Владимир Сергеевич, после того, как они сделали ему четыре стенда, проникся к их группе уважением и пригласил к себе в заветную комнатку -Оружейную.

Войдя в узкий кабинет, Хазин и его приятели увидели на столе настоящую трехлинейку, только без ремня, винтовка была со штыком, только штык не был примкнут, это было что-то прямо из фильмов о революции.

Лешка Птицын решился первым и взял трехлинейку в руки, прицелился в дверь, потом дал Жене. Женя взял винтовку. Она оказалась тяжелой, приклад тянул руку к полу. Штык вытянулся справа, вдоль дула. Женя попытался его просто оттянуть на себя, - не вышло. Покрутил, тоже не получилось.

Владимир Сергеевич в это время что-то искал в шкафу.

Птицын тоже попытался отсоединить штык, вертели винтовку, тянули штык, присоединился Борька Дятлов.

Владимир Сергеевич повернулся к ребятам, подошел к столу и взял у них из рук винтовку.

-Вот как надо, - сказал он, поставил винтовку на пол, взял левой рукой за дуло, а правой

резко и сильно оттянул штык вниз. Черная сталь с лязгом сошла вниз, открыв четырехгранный рельс, на котором она крепилась. Военрук повернул штык на шарнире, прикрепленном к дулу, и, сделав полукруг, подвел штык к концу дула, Железное кольцо уперлось в дуло. Военрук еще раз оттянул штык, но теперь немного вперед и насадил стальную конструкцию с отверстием на дуло. Раздался щелчок, и штык зафиксировался стальным кольцом справа на срезе дула.

Мальчишки с восхищением смотрели на эти действия. Затем стали пробовать сами, щелкали замком на конце дула, несколько раз повторяли эти действия, получалось.

Владимир Сергеевич, поглядывая в их сторону, вытащил из шкафа и положил на стол с тяжелым стуком нечто совсем удивительное. Это был тяжелый автомат с круглым диском. Приклад автомата был потерт, с царапинами. К автомату, за дуло с одной стороны и за приклад с другой, был прикреплен порыжевший и потертый ремень.

- Кто знает название?

-ППШ, - сказал Лешка, не спуская глаз с прославленного оружия Великой Отечественной.

-Точно, Птицын, молодец, это пистолет - пулемет Шпагина.

В кино автомат казался чем-то небольшим, а тут мальчишки увидели очень длинное дуло с резким срезом вниз на конце, с крупными прямоугольными отверстиями на нем, диск оказался большим и широким.

-Можно? - спросил Женя.

-Смотри, - Владимир Сергеевич протянул ему автомат.

Женя взял автомат обеими руками и сразу почувствовал, как дуло с диском потянуло его руки вниз, с трудом удержал на весу. Оружие казалось в руках чем-то вроде пришельца из других миров. Женя положил его на стол.

-А как диск снимается? - спросил Борька.

-Вот так, - военрук взял левой рукой дуло, а правой чуть качнул диск и отсоединил его от автомата.

На этот раз мальчишки не поняли, как это произошло.

-А как диск-то был прикреплен? - спросил Борька.

Владимир Сергеевич перевернул автомат диском вверх.

-Вот тут, - показал он на какой-то длинный штырек внизу, - фиксатор.