Ко входной двери вели несколько ступенек, обещавших перелом обеих ног любому на них ступившему. Альберт даже не сомневался, что при первом же шаге прогнившее дерево развалится под его весом. Прыгнуть, что ли, на верхнюю ступень с разбега? Как-то не солидно. Но, пока он раздумывал, из окна кто-то крикнул старческим дребезжащим голосом:

— Эй, мистер! Зайдите слева, через задний вход!

Альберт приветливо махнул рукой кричавшему и, обойдя домишко, оценил заднее крыльцо как более надежное. Дверь перед ним распахнулась. На пороге стоял старичок лет восьмидесяти, а то и старше, аккуратно одетый, с редковатыми, но длинными седыми волосами.

— Чего вам надо? — грубо спросил он, оглядывая Альберта с ног до головы. — В Господа не верю, ничего не покупаю.

— Мне нужно поговорить с Фредом Балджером...

— Ну, я — Фред Балджер. Чем обязан?

Лаккара призвал на помощь всю свою выдержку — старикан оказался явно не из сговорчивых.

— Вы были последним, кто видел Лео Дробински перед смертью. Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

Вредный дед ещё больше нахмурился.

— С чего вы это взяли?

— Охранник видел вас в тот день, вы вышли после восьми вечера. — Альберт старался говорить размеренно, контролируя речь. — Остановились поговорить с ним, забыли отметить имя и время своего ухода, но охранник — ваш старый знакомый, он вспомнил об этом эпизоде в разговоре с моим человеком.

— Чёрт бы побрал этого пиздюка!

Старикан экспрессивно взмахнул рукой.

Кисти его рук, перекорёженные артритом, напоминали клешни.

— Ну, ладно, пусть так. Я закончил работу в этот день поздно. Но это ещё не значит, что я был последним, кто видел Лео.

— Кабинет Лео был напротив вашего, а дверь он никогда не закрывал.

Старик посмотрел на Лаккару с интересом.

— Аппиец?

— Да, сэр.

— Лео был чокнутым упёртым придурком, но он мне нравился. Не нравилось только, что последнее время он стал лизать вам, аппийцам, задницы. Ничем не могу вам помочь. Убирайтесь.

С этими словами он уже собирался было захлопнуть дверь, но Альберт решительно шагнул вперёд:

— Вы ведь тоже журналист?

Балджер приосанился:

— Старейший работающий журналист, шестьдесят пять лет стажа, приятель, и что?

Альберт поднял ладонь в примиряющем жесте.

— Минуту. Выслушайте меня. Вы посвятили своей профессии более полувека. Неужели вам всё равно, что вашего коллегу-журналиста прихлопнули, как москита, чтобы поставить точку на расследовании, которое он вёл? Как насчёт корпоративной этики? Так-таки ничего не дёрнулось, когда узнали? — Альберт «включил» профессиональное давление. — В государстве, где принято дорожить свободой слова и свободой прессы, Лео Дробински убили именно потому, что его право на эту свободу было кому-то неугодно.

Старик хмыкнул.

— Чего вы мелете? Всем известно, что это было самоубийство. Ещё скажите, что я его убил.

— Не думаю, что в этом случае убийца был бы таким идиотом, наверняка он действовал бы куда более осторожно.

При этих словах Балджер польщённо ухмыльнулся.

Альберт продолжил:

— Так когда вы Лео видели в последний раз?

— Вы из полиции?

— Нет, я — друг Лео.

— Тогда я тем более не собираюсь с вами разговаривать.

— Только потому, что я — аппийец?

— Всё верно. Ребята вроде вас убили моего внука.

— Возможно, я его и убил. Нечего было вашему внуку делать на моей земле. — Фраза эта вырвалась у Альберта случайно, он тут же раскаялся. Это было слишком жестоко с его стороны, да и делу только мешало. Но вместо того, чтобы с ругательствами захлопнуть перед ним дверь, старик вздрогнул, фыркнул, как рассерженный пёс, и сделал шаг назад.

— А ну, заходите. Поговорим.

Альберт вошёл в небольшой коридор, неуклюже потоптался в тесной прихожей, ожидая, пока старик закроет дверь на замок, потом пропустил своего не очень радушного хозяина вперёд. Балджер провёл его в комнату, которая служила одновременно и кухней, и столовой. Обстановка была скромная, почти нищенская, но вокруг царила чистота. Балджер не опустился, следил и за собой, и за своим жилищем.

Фред предложил Альберту кофе — типичный орестовский жест гостеприимства, — и тот не захотел обижать старика отказом.

— Только если вы собирались заварить его и для себя.

— Сколько вам лет?

Альберт ответил. Балджер тяжело вздохнул и покачал головой:

— Мальчишки, мать вашу. Семнадцать лет назад вы были мальчишкой, и мой внук был мальчишкой...

— Фред, я погорячился...

— Да бросьте вы. Вы ненавидите нас так же, как и мы — вас. А что, Аппайям будет лучше вне Федерации? Ну, получите вы эту вашу независимость — что вы с ней делать будете? Федерация обеспечивает... законность, если хотите. Порядок. Образование, медицина, социальные программы — полагаете, всё это свалится на вас, как манна небесная, когда получите земли в полное распоряжение? Восемьдесят процентов населения провинции живёт на дотации государства. На что все они будут жить, если ваша мечта о независимых Аппайях станет реальностью? Я могу сказать вам, на что будут жить боссы многочисленных аппийских кланов, но вы ведь к ним не принадлежите? Я вас узнал, кстати, я видел ваши видео... — Балджер посмотрел на Альберта в упор. — Слабо, очень слабо, если хотите знать мнение профессионального журналиста. Но... вас, как принято сегодня говорить, «раскрутили». Нагнали волну, создали драму. Зачем вам это надо? Вы мне кажетесь порядочным человеком. И тем не менее, с вашей лёгкой руки сегодня на улицах Оресты протестующие хотят «справедливости» для Аппай. Они не понимают одной простой вещи: справедливости не существует, если кому-то, власть имущему, эта справедливость не выгодна. Вы — кому-то выгодны.

Лаккара провёл рукой по волосам, пытаясь погасить раздражение.

— Послушайте, Фред, при всем уважении... Мне не нужны ваши лекции, мне нужна информация о Лео Дробински.

Балджер отсыпал растворимый кофе в чашки, залил кипятком.

— Я пересёкся с ним на офисной кухне, спросил, как его дела. Потом ушёл. Последнее, что слышал: кажется, он разговаривал по телефону. Всё. Вы довольны? Вам кофе с молоком?

— ...И три ложки сахара.

— Сластена вы. Ну, что уставились на мой сервант, там нет ничего интересного. С чего вы взяли, что Дробински убили?

Альберт объяснил. В очередной раз. Балджер внимательно слушал его, выкладывая дешёвые печенья в вазочку. Потом поставил ее вместе с чашкой кофе перед гостем. Уселся напротив и громко, не заморачиваясь правилами хорошего тона, отхлебнул из своей.

— И вы не знаете, кому это могло быть выгодно? Если допустить, что вы правы... Я так думаю, вы ищете не там.

— А где я должен искать?

— Вы должны вернуться в Катамарку. Нет, я не прошу вас садиться на самолёт и лететь туда первым рейсом. Я имею в виду, визуально вернуться. Вы знаете этот регион?

Очень приблизительно. Выглядит, как и большая часть провинции — горы, горы, горы, куда ни кинь взгляд.

— Ага. С одним небольшим отличием. Катамарское плато, приятель. Девятьсот с лишним метров над уровнем моря. Приграничный район.

— Понимаю, — ответил Альберт. — Это контроль над воздушным пространством Аппай.

— Ничего вы не понимаете! Пару месяцев назад стали известны планы установки там радиолокационной системы, уже подписаны контракты! И если бы я спросил себя, кому была выгодна смерть Лео, с этого бы я и начал.

— Вы уверены? Откуда у вас такая информация?

Создание такого объекта как радиолокационная система должно было получить специальное разрешение от Комитета Вооруженных Сил при Сенате, а значит, новость не могла пройти мимо Барросы. Но Альберт был уверен, что его шеф ничего об этом не знал.

Балджер тут же отметил его реакцию:

— Вы выглядите удивлённым.

— Я не понимаю, как они с этим проектом обошли Сенат.

— Правильный вопрос. Когда найдёте на него ответ, вам будет легче найти виновных в смерти Дробински. Если, конечно, сами доживёте до этого момента. — Фред прищурил глаза и уставил палец в собеседника. — Да-да, удивляюсь, как вы до сих пор живы.... Пейте ваш кофе, остынет же. Вдруг он будет последним в вашей жизни? Выйдете из моей скромной обители, будете переходить дорогу, и вас грузовик переедет...