«Нет времени объяснять. Вызови силу, которая есть в тебе, дитя. Подчини их своей воле. Сделай это сейчас».

И внезапно ворона исчезла, махая крыльями, поднялась вверх из ямы, в стальное небо.

Шаркуны были почти рядом. Щелкающие челюсти медленно двигались вниз, сломанные зубы были уже в считаных дюймах от его лица, так близко, что он чуял дыхание этих существ, гнилостное зловоние, от которого его затошнило. Что сказала ворона? «Подчини их своей воле».

Коул собрал все свое мужество, всю силу воли.

— Остановитесь, — прохрипел он.

И трупы замерли.

— Что за фигня? Давайте, ветхие ублюдки! Откусите ему башку! — вопил разочарованный Корвак, стоя на краю карьера.

Коул смотрел на мерзкие головы, нависшие прямо над ним. Враждебность в их глазах исчезла вместе с адской силой, которая оживила эти трупы.

«Это я. Я сказал им остановиться… и они повиновались мне».

Он неожиданно расхохотался, выплескивая свою боль, и горе, и облегчение. Он еще смеялся, когда из глазной впадины ближайшего шаркуна выползла личинка и свалилась прямо ему в рот.

— Назад! — приказал он, с трудом проглатывая желчь. Трупы удалились.

— Глазам своим не верю… Теперь даже мертвецы пытаются меня оттрахать! — Корвак раскалился от ярости. — Спалите их! Сожгите это шлюхино отродье, этих дохлых мудаков!

Горстка Бешеных Псов спустилась в карьер с факелами и мечами. Шаркуны потопали им навстречу, но их быстро подпалили, сунув факелы в ноги. Вскоре трупы уже тлели на земле.

Корвак подлетел к Коулу и вытащил меч.

— Не знаю, как ты это сделал, но ты сбил меня с толку в последний раз, — ты, маленький хрен!

— Опусти оружие.

Это был капитан Прайэм. Появились Белые Плащи, они спускались в карьер, за ними плелся Деркин.

— Что я тебе говорил? — сурово обратился Прайэм к Корваку. — Мы не можем себе позволить никаких потерь, пока не прибудет новая партия. Этот Осужденный еще дышит.

Деркин пытался спуститься в карьер, но поскользнулся на полпути и больно шмякнулся на землю. Поднявшись на ноги, он, прихрамывая, подошел к Коулу.

— Давай–ка уберемся отсюда.

— Это ты позвал Прайэма? — завопил Корвак. — Ты извращенное маленькое дерьмо! — Ему, похоже, хотелось проткнуть горбуна мечом, но при Белых Плащах, стоящих вокруг, он не смел и пошевелиться.

— Я не мог позволить тебе мучить его дальше, — яростно проговорил Деркин. — Это неправильно. — Трупосек утешительно погладил Коула по голове. — Ты можешь остаться у меня, пока не оправишься. Мама о тебе позаботится.

— Спасибо, — выдохнул Коул.

И тут его окутала темнота.

— Ну, а как эта?

Амбрил рассматривала маску, нахмурив брови. Эта изображала рептилию с длинной мордой и здоровенными зубами, нарисованными вокруг отверстия для дыхания.

— Ты опять торчишь, сестра? Я бы предпочла маску крысы, которую мы видели в последнем магазине, чем это… уродство.

Саша вздохнула. Для особы, которая заявляла, что не интересуется модой, Амбрил весьма щедро тратила время на выбор костюма для фестиваля. Сначала было платье, и это приключение заняло большую часть утра, пока она не остановилась на зеленом платье, которое стоило почти вдвое больше того, что они намечали. Затем им понадобилось искать туфли, что закончилось полным провалом и подвергло суровому испытанию Сашино решение покончить с наркотиками раз и навсегда. Целых шестнадцать дней, а она по–прежнему держится, несмотря на приступы неудержимой тяги, которые не давали ей уснуть по ночам и превращали подчас в трясущуюся от возбуждения дуру.

Амбрил хмуро смотрела на маски. Здесь были выставлены всевозможные образцы, большинство из них представляли реальные или воображаемые существа. Некоторые смахивали на котов, другие — на волков или экзотических птиц. Одна маска изображала странное чудовище со щупальцами, напомнившее Саше об одной магической дряни, которую она уничтожила несколько месяцев назад. Разрывная стрела для арбалета была изобретением Айзека, и он утверждал, что это устройство произвело бы переворот в ведении войны, если его изготовили бы в достаточных количествах. Саша подумала, что могла бы сделать копию того оружия, но если Айзек и в самом деле был тем, о ком говорил Полумаг, то самое лучшее для нее — забыть даже о том, что он вообще существовал. Миру не нужно оружие, обладающее такой разрушительной силой.

— Сколько за эту? — спросила Амбрил владелицу магазина, маленькую, робкую на вид женщину средних лет.

— Двадцать серебряных скипетров, — ответила владелица. — Но для тебя пятнадцать.

— Пять, — холодно заявила Амбрил.

— Четырнадцать.

— Пять.

— Так мы не ведем дела в Городе Башен, — заметила владелица с мягким осуждением в голосе.

Карие глаза Амбрил угрожающе сощурились. Саша быстро шагнула вперед и встала перед старшей сестрой.

— Благодарю вас за уделенное нам время, но мы посмотрим где–нибудь еще.

Они покинули «Маскарад» и решили вернуться в магазин, который они посетили первым. Мраморные улицы были переполнены народом. Казалось, Фестиваль Осеменения воодушевил жителей Телассы, как правило, подавленных: Саша видела повсюду энергичные улыбки и светящиеся предвкушением глаза — возможно, в большей степени у женщин, чем у мужчин.

— Тебе надо прекратить это, — заявила она Амбрил, пока они шли. — Это не Сонливия, и ты больше не Манипулятор. Ты не можешь просто запугивать людей.

Ее сестра презрительно усмехнулась.

— Эти телассцы — такие кроткие. Ты видела, как мужчины опускают глаза, когда мы проходим мимо? Мы здесь — волки среди ягнят.

— Мы — гости, — сказала Саша в ответ. — Мы собираемся поговорить с Белой Госпожой и предупредить об Исчезнувших, вот и все. Затем мы вернемся в Сонливию.

Амбрил снова сощурилась. Столь вспыльчивого человека, как ее сестра, готового разъяриться в любую минуту, еще поискать, вот разве что друг Бродара Керша — Волк. Вспышки Джерека обычно заканчивались потоком проклятий и иногда — угрозой смерти. Гнев Амбрил, с другой стороны, был вроде стального клинка в бархатной перчатке: внезапный, неожиданный и обычно смертоносный по умыслу. У Саши до сих пор на голове имеется шишка в доказательство этого.

— Я прибыла сюда, чтобы совершить отмщение, — прошипела Амбрил. — Жизнь Белой Госпожи за жизнь лорда Салазара.

Саша остановилась как вкопанная. Проходящая женщина бросила на них любопытный взгляд, должно быть, она заметила выражения их лиц, потому что быстро отвернулась и заспешила прочь.

— Мы же обсуждали это, Амбрил…

— Я говорила тебе не называть меня так.

— Хорошо, Сирина. Слушай, ты не можешь приблизиться к хозяйке этого города со злым умыслом в сердце. Она — лорд- маг, одна из самых могущественных чародеев, что когда–либо ходили по земле. Даже Салазар никогда не бросал ей вызова открыто. Нас обеих убьют, если ты попытаешься противостоять ей.

Губы Амбрил изогнулись, и она отбросила с лица свои светлые волосы.

— Знаешь, думаю, я предпочла бы, чтобы ты нанюхалась до одури. Давай–ка прибавим ходу и найдем те проклятые маски. Твоя неутолимая страсть охотницы за покупками уже отняла у нас много времени.

Амбрил зашагала прочь, оставив Сашу с открытым от удивления и негодования ртом. Нахмурившись, она закрыла его и увеличила шаг, чтобы догнать сестру.

Вернувшись в «Костюмы Лизы», они осмотрели там маски во второй раз. Саша нашла маску лисы, которая стоила всего два скипетра, Амбрил, проведя в нерешительности еще четверть склянки, выбрала наконец маску, которая, похоже, ей понравилась. Она напоминала женщину со змеиными чертами.

— Что это за маска? — спросила Амбрил владелицу магазина.

— Это — суккуб, — ответила женщина. — Легендарное существо. Говорят, оно искушало мужчин обещаниями плотских наслаждений, чтобы потом украсть их души.

На губах Амбрил заиграла улыбка.

— Я возьму ее, — сказала она.

Сверкающие звезды заполонили ночное небо над Дворцовым проспектом, словно их тоже притягивал спектакль, который разыгрывался внизу. Улицы кишели мужчинами и женщинами. Мужчины были одеты в нарядные брюки и пиджаки либо по крайней мере в дорогие сорочки, женщины щеголяли платьями всевозможных фасонов и расцветок. Все были в масках, пусть даже прикрывающих только верхнюю половину лица. Все, кто пришел на Фестиваль Осеменения, должны были скрывать свои личности, в противном случае их ожидали насмешки со стороны других участников праздника.