— Думаю, да.

— Последний труп, который я нашла, принадлежал бандиту. Я обнаружила его на некотором расстоянии к югу. Вор направляется на север, к тому месту, где захоронен гхолам.

— И никто его теперь не охраняет. Подземный народ давно исчез. Как яханы. — Кейн скривился, вспомнив озеро смолы в лагере Асандера.

Яна покачала головой.

— Судьба подземного народа — это не тайна. Смерть богов разрушила землю и открыла несметные сокровища, погребенные под Маль–Торрадом. Семь великих городов вступили в войну из- за этих богатств. Никто не выжил. Теперь Маль–Торрад — мертвое место: бесконечные залы, населенные призраками павших.

Брик не сводил с Яны глаз, полных любопытства и восхищения.

— Как ты научилась так драться? Никогда не видел, чтобы с дюжиной противников бились без оружия.

Яна Шах Шан улыбнулась, обнажив белоснежные зубы.

— Не совсем без оружия. Я — мастер Единения, священного искусства, которому учат всех агентов Императора. Мое тело — это оружие, отточенное годами практики и глубоким пониманием невидимых энергий, которые всех нас окружают.

— Ты мне покажешь? — взволнованно спросил Брик.

Это снова прозвучало по–мальчишески, его охватила восторженность ребенка, узнавшего о существовании тайны, которую нужно раскрыть. Кейн не смог удержаться от улыбки.

— Даже основы Единения требуют многих месяцев изучения. Но, если мы двигаемся в одном направлении, я могла бы научить тебя паре приемов.

— Ну, вот и оно, — влез Джерек, и все посмотрели на него. — Давай, Кейн, — произнес он с горечью. — Просто скажи это.

— Что?

— Попроси ее пойти с нами. — Волк принялся тянуть себя за бороду, стиснув в ярости челюсти. — Я думал, у нас все хорошо, у нас четверых, — заявил он, кивая на Брика и Хрипуна. — Никто не может сказать, что я поднимал шум и был против того, чтобы они отправились с нами. Я прикусил язык и примирился с этим.

— Да ладно, я помню твои меткие слова после…

Волк был не в том настроении, чтобы выслушать.

— Я могу снести бандита–молокососа, который пытался нас убить, — с напором продолжал он. — И какого–то здоровенного зеленого типа, который может и демоном оказаться. Да черт с ним, раз он умеет сражаться и вполне себе нормальный парень, то меня не смущает, если он к нам прибился. Но это, — он ткнул большим пальцем в сторону привлекательной молодой женщины, которая в недоумении уставилась на него. — Это просто издевательство.

Джерек сплюнул и захромал прочь, пыхтя от праведного гнева.

— «Мое тело — это оружие», — произнес он, аж засипев от презрения. В порыве ярости он повернулся и врезал кулаком в ближайшую глыбу.

Даже Хрипун поморщился, услышав, как хрустнули костяшки пальцев Джерека. А Волк лишь окинул их всех пристальным взглядом, словно призывая что–то сказать и делая вид, что он не повредил сейчас пару пальцев, вмазав по гранитной глыбе.

Кейн повернулся к Яне Шах Шан, которую, похоже, это просто ошеломило.

— Не принимай на свой счет, — мягко сказал он. — Джерек всегда несколько напряжен с незнакомцами. Ты к этому привыкнешь.

Человек с капюшоном на голове сидел в затененном углу таверны, куда не проникал свет подвешенного к потолку шара, и наблюдал за входившими людьми. Это продолжалось уже большую часть склянки. Всем шахтерам, работавшим в Заброшенном краю, было приказано собраться в таверне «Передохнем у Черного Властелина» по завершении рабочего дня. Мрачные предчувствия толпы вскоре сменятся бурным ликованием, когда Бешеные Псы сообщат новости. Завтра все они поплывут в Телассу — или, по крайней мере, так скажут шахтерам.

Но Даварус Коул знал, что к чему.

Прошло еще полсклянки, он ждал. Зал таверны бурлил, до отказа набитый потными, покрытыми грязью рабочими. На Коула бросали любопытные взгляды. Несколько мужчин пытались заговорить с ним или заглянуть под капюшон. Отодвинувшись глубже в тень, он быстро показал им свое оружие, и они тут же оставили его в покое. Даварус снова и снова вспоминал слова Танатеса. У него имелась одна–единственная возможность исправить положение.

Наконец дверь с шумом открылась, и в таверну неспешно ввалился Корвак. Блондинка, державшая его под руку, окинула зал враждебным взглядом, который совершенно не вязался с ее сексуальным нарядом, подчеркивающим все ее соблазнительные округлости. При виде этой парочки Коул резко подался назад. Затем на него нахлынули воспоминания: что они сделали с ним тогда, ночью, за этой самой таверной, а вместе с воспоминаниями — гнев, а с гневом пришло и мужество. Его гнев стал перерастать в бешенство, но Коул сдержался, бросив взгляд на свисавшую с потолка светосферу.

Несколько помощников Корвака присоединились к своему предводителю, пробиравшемуся к стойке. У каждого на поясе висел меч. Само по себе это не было чем–то из ряда вон выходящим, но Коул знал, что скрывается за их загадочными усмешками и страстным блеском в глазах.

Он видел Улыбчивого, и Скитальца, и Дымину, и других, кого хорошо знал. Даже опусти он капюшон, они могли бы его не узнать. Из дома Деркина он вышел внешне другим человеком после того, как похитил душу Тесака. Он больше не тот Призрак, которого они помнили.

Бешеные Псы приказали расчистить небольшое пространство около стойки, и Корвак взобрался на стол, чтобы обратиться к собравшимся в таверне. Голди смотрела на него с обожанием, словно он был королем, обращавшимся к своим подданным. Она подала ему металлический поднос, что передал ей бармен, Корвак извлек свой меч и ударил им по подносу.

— Тишина! — рявкнул он. — Я желаю говорить.

Гул не улегся, и секундой позже Голди завопила:

— Заткнитесь!

Это возымело желаемый результат: таверна быстро затихла.

— У меня есть хорошие новости для вас, джентльмены, — сообщил Корвак с отталкивающей ухмылкой. — Как все вы знаете, Хозяйка прежде всего целомудренна.

— Целомудренна? — выкрикнул кто–то из толпы со смешком. — А я слышал совсем другое! Да она перетрахалась с половиной тех сумнианцев!

— Может, ты имел в виду, что она многомудрая? — крикнул кто–то еще.

Лицо Корвака вспыхнуло.

— Это я и сказал! Многомудрая! Прочистите свои уши, сукины дети!

— Он сказал многомудрая\ — завопила Голди, брызгая слюной.

Один из Бешеных Псов — помощников Корвака — быстро зашептал что–то на ухо своему предводителю. После короткой паузы, во время которой Корвак явно боролся с собой, ему удалось восстановить самообладание.

— Как я говорил… Хозяйка — прежде всего многомудрая правительница. Вчера она прислала весть Троице, и вот я здесь, чтобы передать вам это послание. Белая Госпожа решила, что труды ваши здесь завершены. И, начиная с завтрашнего дня, все вы свободны.

— Свободны? — прошептал Улыбчивый в наступившей вдруг оглушительной тишине.

— Именно это я и сказал. Завтра все вы поплывете в Телассу, и вам будет даровано прощение Белой Госпожи. Это — гораздо больше, чем все вы заслуживаете, но кто я такой, чтобы идти против воли Хозяйки?

После объявления Корвака таверна взорвалась криками радости. Коул наблюдал за всем этим, словно ястреб, дожидаясь подходящего момента, чтобы вмешаться. Все разворачивалось именно так, как сказал Танатес.

Корвак показал на стойку, где подавальщицы наполняли кружки элем.

— Поскольку это ваш последний вечер здесь, мы устроили вам на прощание маленький праздник. Награда за ваш тяжкий труд, можно сказать. Бесплатные напитки для каждого мужчины!

— И бесплатная закуска для любого мужчины, кто захочет, — добавила Голди очень торжественно.

Это вызвало еще больше радостных восклицаний. Коул решил: пора. Сделав глубокий вдох, он поднялся и протолкался сквозь толпу к столу в центре.

Он заговорил громко и медленно, чтобы его услышали за стоящим гулом:

— Прошу прощения, ты только что сказал «награда»? Да я скорее трахну шаркуна, чем приближу свое мужское достоинство к этой мегере.