Духи, должно быть, приглядывали за ним тогда, поскольку еще две стрелы пролетели мимо, одна — чуть не ободрала шею. Добежав до двери дома, он ринулся внутрь. На него уставились три пары глаз: отца, матери и их дочери. Они сидели за столом и ужинали.

— Какого черта… — начал было мужчина, но Кейн оборвал его:

— Нет времени объяснять, — быстро сказал он, захлопнув за собой дверь. — За мной гонится банда отъявленных головорезов. Помогите мне забаррикадировать двери и окна.

Поколебавшись мгновение, семейство бросилось помогать ему. Они перевернули стол и уперли его в дверь, затем закрыли ставни и стали припирать их бочками, которые стояли возле передней.

— Есть другой выход? — спросил Кейн.

Отец, занимавшийся изготовлением медовухи, судя по бочкам, робко кивнул лысой головой.

— Сзади есть люк, который ведет в погреб. Лестница выходит в сад позади дома.

В дверь начали бешено колотить.

— Я знаю, что он здесь! — крикнул Скарн. — Откройте, или скоро узнаете, почему меня прозвали Бичом.

— Отвлеките их, — рявкнул Кейн.

Выбежав из комнаты, он пронесся по короткому коридору и обнаружил крышку люка. Ухватившись за железное кольцо, поднял дверь и прыгнул в погреб. Вдоль стен стояли дюжины бочек. Кейн промчался вдоль них к лестнице в дальнем конце подвала, взлетел по ступенькам, ударом распахнул деревянную крышку люка и вылез наружу. Сад был полон больших соломенных ульев. Из них доносилось слабое жужжание, но внимание Кейна было приковано к пятерым мужчинам, столпившимся вокруг двери дома. Его они еще не заметили.

Он стал красться по краю сада, перемещаясь от дерева к дереву, как делал во время испытания перед Посвящением много лет назад. Один из преступников держал факел и пытался поджечь дом.

Кейн понаблюдал за ними минуту, просчитывая шансы. Подобрав камень, он кинул его через головы бандитов. Бродар не слышал, как камень упал на землю, но, должно быть, он встревожил преступников, так как Скарн и молодой, с худым лицом парень с луком отошли подальше, в ту сторону, куда полетел камень. Таким образом, осталось трое, один из которых был занят поджогом. Огонь уже занялся, густой дым клубился над фасадом дома, уменьшая видимость, но несколько улучшая шансы Кейна.

Бродар ухватился за эту возможность.

Он добежал до этих троих мгновением раньше, чем они его заметили. Бродар всадил меч в грудь одному, затем выдернул его и вспорол другого от шеи до пояса. Третий бросился на Кейна, направив ржавый короткий меч ему в лицо. Уклонившись от неуклюжей атаки, Бродар рубанул своим клинком и отсек нападавшему руку. Он собирался уже прикончить вопящего разбойника, когда мимо щеки просвистела стрела. Схватив однорукого бандита, Кейн развернул его.

— Выстрелишь в меня снова, попадешь в этого, крикнул он, используя головореза как щит.

Не колеблясь ни минуты, узколицый лучник вставил очередную стрелу и выстрелил. Заложник Кейна пронзительно заверещал — стрела поразила его в живот.

— Черт побери, — пробормотал Кейн.

Он ринулся вперед, используя теперь бандита как таран. Еще одна стрела с глухим стуком вонзилась в его импровизированный мясной щит, и тут Кейн уже добрался до лучника. Оттолкнув умирающего бандита в сторону, пока лучник возился со своим мечом, он послал клинок вниз, когда что–то ударило его в бок. Длинный меч Кейна прошел мимо, отрубив лучнику половину уха вместо того, чтобы рассечь ему череп, как он намеревался.

Его внезапно пронзила резкая боль, опустив глаза, он увидел окровавленный кинжал, торчащий из его кожаной кольчуги. Клинок вошел глубоко. Кейн, сохраняя спокойствие усилием воли, поднял взгляд на обманчиво добродушное лицо Скарна.

— Не видел, как я притаился в тени, ангельские глазки? — прошипел главарь банды. — Кажется, ты забыл, как драться не по правилам.

Кинжал Скарна с длинным лезвием, это жуткое оружие, которым он творил жуткие мерзости многие годы, блестел красным в свете языков пламени над ними. Кейну не хватало пространства, чтобы замахнуться мечом, не хватало места ни на что, кроме движения головой. И он ударил головой Скарну в лицо.

Преступник был ошеломлен лишь на секунду, но Кейн действовал еще быстрее. Он всадил меч Скарну в живот и остервенело провернул его, распотрошив ублюдка так, как Скарн — бедную женщину в ту ночь, когда Кейн и Красноухий откололись от банды.

Выдернув меч, Кейн сбил визжащего бандита наземь. Затем он бросился на него и стал бить по лицу снова и снова. Он чувствовал, как хрустят кости Скарна под его кулаком, ощущал, как ломаются его собственные пальцы. Но он ничего не чувствовал. Ему было наплевать.

— Ты угрожал моей семье? Ты угрожал моему сыну? Моему малышу? Умри, подонок! Умри! — Кейн рычал и неистовствовал, не замечая ничего, кроме омерзительной рожи под своими окровавленными кулаками. Он не остановился даже после того, как Скарн–Бич уже покинул этот бренный мир. Лишь ощутив сильный жар, он замер и поднял глаза.

Пылал весь дом, языки пламени пожирали древесину, как голодный волк поглощает оленя. Кейн внезапно вспомнил, что внутри осталась семья.

«Вот дерьмо!»

Вся передняя половина дома превратилась в полыхающий ад. Даже если бы дверь не была подперта изнутри, огонь сделал ее совершенно непроходимой. Не обращая внимания на израненные руки и струящуюся из раны в боку кровь, Кейн помчался назад в сад. Он соскользнул по лестнице в погреб, кашляя и отплевываясь, легкие наполнил дым. Невзирая ни на что, он побежал дальше, выбрался из люка и принялся озираться в поисках семейства.

В главной комнате бушевала огненная буря, там стоял такой жар, что невозможно было и думать о том, чтобы приблизиться. Горящая балка упала с потолка и перекрыла выход из комнаты, в которой висел густой черный дым. Под грудой тлеющих досок лежала без движения девочка. Тут Кейн увидел и остальные тела и понял, что они мертвы — родители пали жертвами ядовитого дыма, напрасно пытаясь вытащить дочь из–под завала.

Кейп рухнул на колени, горячие слезы градом катились по измазанному сажей лицу. Перегретый воздух обжигал его легкие, но он не обращал внимания. Целая семья погибла из–за него. Они могли бы убежать в погреб. Вместо этого они остались и пытались отвлечь Скарна, как он велел, а теперь все они мертвы. Из–за него.

Неожиданно он услышал сдавленный крик о помощи. Кейн вытер глаза и, посмотрев вверх, увидел другую дверь дальше по коридору, раньше он ее не замечал. Дверь медленно пожирал огонь. Снова раздался крик, на сей раз слабее.

Кто–то оказался в ловушке в комнате за дверью.

— Держись! — попытался крикнуть Кейн, но вышел только сдавленный хрип.

Он ринулся к двери, но жар отбросил его назад. В отчаянии он подобрал бочку и швырнул ее изо всех сил. Бочка ударила в дверь и разлетелась ливнем щепок и шипящей медовухи.

Через минуту тот, кто находился в комнате, выполз через освобожденный дверной проем.

Ребенок был сильно обожжен, его лицо превратилось в сплошной кроваво–красный пузырь, а одежда — в тлеющие лохмотья. Стиснув зубы, Кейн медленно двинулся к мальчишке, стараясь не думать о мучающей его жуткой боли. Подхватив парнишку, он поднял его на плечи.

— Не шевелись, — выдохнул он, задыхаясь от дыма и ощущая во рту кровь. — Мы выберемся отсюда.

Он вынес ребенка в погреб, а затем — в сад и еще дальше от горящего дома. Он так и не понял, как это ему удалось с поломанными пальцами и страшной раной в боку. Кейн был уверен, что оба они умрут по дороге к Сторожевой Цитадели.

Но каким–то образом никто из них не умер. Не случилось этого и в последующие годы. Так с тех пор и повелось. И вошло в привычку…

— Поднимайся, седобородый!

Веревка сдавила ему горло, его тащили с земли наверх, и Кейн стал ловить ртом воздух. Он с трудом встал на ноги, его мышцы были абсолютно против этого, и непрестанно давали об этом знать. Он потерял счет дням, которые они провели связанными на спинах лошадей. Казалось, каждый его шрам и старая болячка — а их за эти годы было предостаточно — заныли все сразу.