Он снова взглянул на Бертье, который сидел и беспокойно грыз ногти в предчувствии дурных вестей.
— Приказы, Бертье! Передайте Лагарпу, что он должен немедленно и как можно быстрее возвратиться в Кайро. Доммартен также должен вернуться. Пошлите приказ Виктору...
Он решительно и чётко диктовал одно распоряжение за другим, не упуская из виду ни одной мелочи. Горько было приказывать Ожеро, Жуберу и Серюрье стоять на месте, но этого уже не избежать. Сейчас ничто не имело значения, кроме взятия Дего.
Вошёл Саличетти. Он услышал новости и ужасно встревожился. Неужели они будут раздавлены между молотом и наковальней? Ах! Саличетти был всего лишь несчастным гражданским! Отвлёкшись на мгновение от своей бурной деятельности, Бонапарт бросил ему словечко:
— Успокойся, мой друг! К ночи Дего снова будет нашим. Австрийцы опять потерпят поражение!
На подготовку к наступлению ушло много времени. Потребовалось несколько часов, чтобы дивизия Лагарпа и бригада Доммартена вернулись на исходные позиции. Уже перевалило за полдень, когда он из Каркаре выехал на покрытую грязью дорогу, ведущую к Кайро. Дождь прекратился, выглянуло солнце. За ним и его штабом рысью скакали три сотни кавалеристов — первое подкрепление для Массена. Это была не лучшая часть его кавалерии, а крайне распущенный отряд, к тому же — на забракованных лошадях, по этой причине отстранённый от боевых встреч с вражеской кавалерией. За этой частью (какая есть, такая есть) маршировала бригада Виктора. За ней шёл Шестьдесят девятый полк. Позади этих колонн тянулась длинная вереница мулов, нагруженных боеприпасами, оружием и той амуницией, которую удалось наскрести поблизости. Они двигались вперёд, конвоируемые четырьмя сотнями всадников под началом старика Стенжеля, командовавшего всей кавалерией армии.
В Кайро он узнал, что дивизия Лагарпа не только успела вернуться сюда, но уже выступила в Дего и шла сейчас вдоль левого берега Бормиды по дороге, которую с боем брала вчера. По горным тропам подходил из Карретто лёгкий Восемнадцатый полк. Он оставил для них приказы. Вперёд! Вперёд! Дего нужно было отбить ещё до наступления темноты (он до сих пор не знал, какие вражеские силы и в каком количестве находились там) для исправления того бедственного положения, в которое поставил армию Массена. Бонапарт приходил в ярость при одной мысли о нём. Что ему сделать с этим мерзавцем при встрече? Разжаловать в назидание другим? Но в бою Массена был лучшим из его генералов. Вперёд! Вперёд!
Галопом он вёл в бой свою никуда не годную кавалерию. Ему не терпелось поскорее прибыть на место. Бонапарт оставил распоряжение, чтобы бригада Виктора и Шестьдесят девятый полк шли вперёд без остановки, чтобы четыреста всадников Стенжеля во главе с их командиром оставили транспорт с амуницией, поскольку опасности нет, и как можно скорее присоединились к нему. Какова бы ни была численность австрийцев, они едва ли могли продвинуться далеко за Дего. Во всяком случае, спасавшихся бегством голубых мундиров на дороге не было. Значит, австрийцы отказались от попытки преследования беспорядочно отступавших солдат Массена.
Подъехав к скале Роккетта, у которой только вчера разыгралось кровавое сражение, он увидел, что Массена уже начал атаку. Штабной офицер, поджидавший его на обочине дороги, сказал, что Массена раздобыл где-то старый мундир, надел его и обратился к войскам с гневной речью. Он обозвал их жалкими трусами, пристыдил за паническое бегство и призвал кровью смыть свой позор. Генерал и сам мог бы предпринять подобную попытку: ему было что смывать своей кровью. Конечно, теперь Массена действовал с быстротой и энергией, столь характерными для него в час сражения. Вся равнина пестрела скрывавшимися в клубах дыма голубыми мундирами, но сегодняшний бой не имел ничего общего со вчерашним, тщательно продуманным обходным манёвром справа. Это была свирепая лобовая атака на противника, засевшего в селении и встречавшего батальоны мушкетными выстрелами.
Далеко слева, на другом берегу Бормиды, между холмами пробирались колонны дивизии Лагарпа. Один полк намного опередил остальных и уже спускался к реке. Очевидно, он повторял вчерашний манёвр и собирался перейти Бормиду вброд за Дего. Штабной офицер, прискакавший от Лагарпа, сообщил, что это был полк под командованием генерала Косса. Дивизии Лагарпа было приказано действовать так, как она действовала вчера. Перейти вброд реку, подняться на высоты с другой стороны и атаковать большой каменный редут на плато, который по-прежнему оставался ключевой позицией. Но, взглянув в сторону этого слишком рьяного полка, так сильно опередившего своих товарищей, Бонапарт нахмурился. Чересчур стремительное продвижение было опасно. Необходимо было подождать остальных. Но отделённый от Косса большим расстоянием и рекой, он не мог влиять на быстроту его передвижения. К счастью, на пути полка противников было немного. Большая часть австрийских сил, как видно, сосредоточилась в деревне и на плато над правым берегом Бормиды.
Во главе кавалерии он подошёл вплотную к Дего и теперь чётко видел происходящее. Массена очистил деревню, повернул направо и пробивал путь к плато. Там грохотало несколько австрийских пушек. Снизу слева, от домов, им отвечали другие пушки. Новый штабной офицер от Массена сообщил, что это орудия, захваченные утром австрийцами, а теперь вновь отбитые у них французами. В отсутствие артиллеристов их обслуживали гренадеры, но не слишком успешно. Бонапарт осадил лошадь. Теперь не было никакого смысла рваться вперёд. Он подождёт здесь бригаду Виктора, Шестьдесят девятый полк и кавалерию Стенжеля. Этот единственный резерв останется под его командованием. Австрийцы отчаянно защищали оба фланга, так что было ещё рано решать, чем закончится сражение и где его вмешательство сможет сыграть решающую роль.
Прошло с полчаса, прежде чем Виктор доложил о прибытии его бригады. Стенжель и Шестьдесят девятый также были на месте. Он приказал Стенжелю разместить свою кавалерию сразу за деревней и ждать приказов.
Бонапарт сам поведёт на Дего бригаду Виктора и Шестьдесят девятый полк.
Деревня представляла собой страшное зрелище. Её улицы были завалены мёртвыми и ранеными — как французами в голубом, так и австрийцами в белом. Продырявленные, развороченные дома носили следы отчаянной схватки, когда люди убивали друг друга пулей, штыком или ударом мушкетного приклада. Мощёная дорога стала скользкой от растёкшейся крови. Он спустился на маленькую, усаженную грязно-зелёными деревцами деревенскую площадь и повернул к мосту через Бормиду. Здесь расположится его командный пункт. Он и представить не мог, что снова окажется здесь в подобной ситуации. И всё это произошло из-за Массена, Массена, который пренебрёг своим долгом, разрушил все его планы и вызвал ненужное кровопролитие. Но теперь было не время думать об этом.
С того места, где на плато находился невидимый отсюда редут, доносился не прекращавшийся ни на секунду шум ожесточённого боя. Несколько ядер взревело над его головой и пронеслось дальше, со свистом рассекая воздух. Полк Косса уже давно перешёл реку вброд и прокладывал себе дорогу прямо перед высотами. Но, несмотря на то что он был усилен другими батальонами дивизии Лагарпа, полк, очевидно, столкнулся с сильным сопротивлением. Отбившиеся от своих частей раненые, которые могли передвигаться сами, небольшими группами тащились назад по дороге. Он увидел, как высоко справа, на горном отроге, соединявшем крепость с плато, неожиданно развернулся полк солдат в белых мундирах и, ощетинившись штыками, словно на плацу, начал атаку. В беспорядке поднимавшиеся по отрогу французы, попав под беглый огонь, вначале остановились, а потом стремительно побежали вниз. Одни бросились налево — туда, где, как они знали, располагалась деревня Пиано; другие — направо, спускаясь вниз по горе под крепостью по направлению к крошечному предместью Верменано. Они увлекли за собой другие французские части, которые торопливо поднимались по склону. Вопли доносились оттуда сквозь грохот залпов.
