Отряды, потерявшие каждого десятого, были вновь выстроены в неровные шеренги и расположились на недосягаемом для выстрелов врага расстоянии.
Ожеро галопом влетел на высоту и обратился к главнокомандующему.
— Вот, мой генерал, — мрачно сказал он, едва сдерживая гнев из-за устроенной Бонапартом бессмысленной бойни. — Штурм отбит. Он дорого нам обошёлся. Банель убит. Кто следующий?
Много времени было потрачено впустую. Шёл одиннадцатый час. Драгоценный день проходил даром. Бонапарт заскрипел зубами. От его рассудительности не осталось и следа. Либо эти развалины немедленно сдадутся, либо их возьмут штурмом, а дерзкая горстка их защитников будет поставлена к стенке. Он достал блокнот и нацарапал официальное обращение к Провера.
«Monsieur, вы окружены со всех сторон. Сопротивление повлечёт за собой бессмысленное кровопролитие. Если через четверть часа вы все не сдадитесь в плен, я не пощажу никого.
Одиннадцать часов утра, тринадцатое апреля.
Бонапарт».
Он вырвал листок и подозвал штабного офицера.
— Вручите это маркизу де Провера лично!
Он сердито наблюдал, как его посланец спустился с высоты, на которой они находились, и начал, размахивая платком, подниматься по склону холма, заваленного телами; кое-кто из них полз, другие лежали неподвижно. Парламентёр добрался до вершины и некоторое время постоял, разговаривая с офицером, появившимся на полуразрушенной стене. Затем, после раздражающей задержки, посланец вновь начал спуск. Когда он вернулся, на часах было почти двенадцать.
— Итак? — раздражённо спросил Бонапарт, — Ответ! — Сколько драгоценного времени потеряно из-за этих несчастных развалин!
— Маркиз де Провера не посылает письменного ответа, генерал. Он говорит, что готов немедленно сдать позицию при условии, что ему будет позволено беспрепятственно вывести свои войска вместе с оружием и обозом и присоединиться к своей армии.
Бонапарт негодующе вскрикнул. Какая наглость!
— Идите обратно и скажите Провера, что если он сейчас же не сдастся без всяких условий, я перебью их всех до последнего человека!
Опять штаб-офицер отправился в путь. Эти задержки сводили его с ума. Потеряно уже полдня! Он давно бы соединился с Серюрье и навалился на Колли. Его совсем не радовала красота этого живописного пейзажа — ни полуразрушенный замок на вершине, зелёного холма, ни речушка, быстро струившаяся слева по перевалу Миллезимо, ни залитые солнечным светом вершины окружающих гор.
Неожиданно откуда-то далеко справа, от деревни Ченджо, донеслась стрельба. Что это? Неужели Колли решил атаковать с фланга Лагарпа и Массена, расположившихся перед Дего? Его охватила тревога... Именно этого он и боялся. Нужно немедленно отправиться туда и всё увидеть своими глазами.
Он подозвал Ожеро:
— Генерал, действуйте в соответствии с моим ультиматумом Провера. Либо он тотчас же безоговорочно сдаётся, либо вы берёте крепость штурмом и не даёте никому пощады. У вас более чем достаточно сил, чтобы захватить проклятые развалины и сделать это быстро. Я собираюсь взглянуть, что происходит справа. Если я не вернусь — значит, уехал в Каркаре.
Он снова сел в седло и погнал лошадь галопом. Стрельба казалась серьёзной, но прежде чем он достиг Ченджо, всё прекратилось. Встретив генерала Менара, командовавшего бригадами правого фланга, он узнал, что это была всего лишь разведка боем, проведённая Колли, и что её без труда отразили. Он воспринял это с облегчением. С огромным облегчением.
День был в разгаре. Ему нужно было успеть встретиться с Массена на дороге между Кайро и Дего. Он развернул лошадь и поскакал по скверной дороге прямо в Каркаре. Его эскорт, звеня шпорами, нёсся следом. Эта проклятая груда руин в Коссерии! Ожеро скоро захватит её. Тогда можно будет совершить марш-бросок и соединиться с Серюрье. Узкий перевал Миллезимо был уже занят и больше не служил препятствием.
Он добрался до Каркаре, на короткое время остановился в штабе, наскоро перекусил, сообщил Бертье о положении дел на этот час, а затем вновь помчался по дороге из Кайро в Дего. За Кайро он обогнал несколько батальонов Лагарпа. Эти самые дисциплинированные части его армии двигались на север.
Близ Роккетта, на полпути между Кайро и Дего, он увидел ждавшего его Массена. Генерал по-прежнему язвительно спросил его, одержал ли Ожеро свою долгожданную победу, и выразил удивление, что средневековый замок смог стать непреодолимым препятствием даже для главнокомандующего. Сам он готовился провести серьёзную разведку района Дего. Вражеские аванпосты находились прямо за Роккетта. С ним только две тысячи солдат, но Лагарп наконец-то подходит на помощь. Оправдываясь за неудачу атаки, Массена упомянул, что в Дего на одной из высот находится мощный форт. Бонапарт никогда об этом не слышал и не поверил ни единому слову. Всё это сказка! Массена пожал плечами и подозвал капитана Тринадцатого гусарского полка, который только что вернулся из разведки и стоял в ожидании, держа повод своей измождённой клячи.
— Капитан, вы были в Дето в качестве парламентёра полтора года тому назад. Есть ли в Дего форт?
Капитан — смышлёный с виду молодой человек — красиво вытянулся по стойке «смирно» и с военной прямотой ответил:
— Да, генерал. Над деревней, на вершине скалы, есть крепость.
Массена злобно улыбнулся:
— Спасибо, капитан. Вы свободны.
Недолго придётся ехидному Массена торжествовать. Быстрота была необходима, жизненно важна для успеха каждого манёвра в этой пока ещё рискованной кампании.
Он мог позволить себе нанести удар здесь и сейчас, поскольку в любой момент от Ожеро мог прискакать гонец с долгожданным известием о взятии проклятой Коссерии. Он говорил резко и властно.
— Есть крепость или её нет, не важно. Генерал, пусть ваши люди немедленно начинают наступление. Уже почти два часа. День проходит. Возможно, мы ещё успеем взять Дего приступом.
— Очень хорошо, генерал. Я сделаю всё, что в моих силах, — сказал Массена и со своей неизменной злобной ухмылкой ускакал отдавать приказы.
Бонапарт решил сам проехать вперёд вместе с авангардом. Отдыхавшие батальоны встряхнулись; голубые мундиры и сверкавшие на солнце штыки заполнили дорогу между Рбккетта и рекой. Впереди шла рота оборванных, грязных пехотинцев. Их собранные в хвостики волосы выбивались из-под побитых дождём бесформенных шляп. Многие шли босиком. Он вместе с ними миновал узкий проход, который австрийцам ничего не стоило перекрыть, хотя они по неясной причине не сделали это. Они вышли на небольшую, окружённую горами холмистую равнину. Сам Дего, прятавшийся в низине, был отсюда не виден.
Вражеские аванпосты немедленно обстреляли их. Массена бросил вперёд отряд стрелков, которые, перебегая от одного укрытия к другому, вели ответный огонь. Неприятель отходил короткими перебежками, и белые мундиры исчезали один за другим.
Основная колонна продолжала продвигаться по почти ровной дороге к Дего и к горам, между которыми бежала река. До деревни оставалось не больше мили, но её по-прежнему не было видно.
Массена ехал впереди. Бонапарт пришпорил коня, чтобы догнать его, и увидел, что от группы Массена отделился штабной офицер и куда-то поскакал. Батальоны, шедшие в авангарде, свернули с дороги направо. Несколько батарей также свернуло и заняло позицию на небольшом возвышении. Другая бригада двинулась налево, к реке.
Массена демонстрировал свои силы, выстраивая их в боевую линию на небольших возвышенностях вдоль дороги, вне досягаемости огня противника. Стрелки продвигались вперёд. Далеко справа другие легковооружённые отряды короткими перебежками перемещались от одного укрытия к другому и обстреливали гребень, тянувшийся между Дего и Роккетта. Поравнявшись с Массена, Бонапарт одобрил расположение его сил. Генерал знал своё ремесло. Было необходимо заставить врага раскрыться и обнаружить свои силы. Артиллерия с позиции на возвышенности произвела несколько выстрелов в направлении Дего.
