Далее аноним сообщает, что Гитлер получил тогда (1912) повестку в полицейский комиссариат района Бригиттенау: поступило заявление, где он обвинялся в присвоении звания выпускника Академии. Однако он не явился в участок, якобы не имея подходящей обуви. Тогда полицейский пришёл в общежитие. Гитлера вызвали к управляющему и предупредили, что ему грозит наказание, если он и дальше будет присваивать звания. Гитлер подозревал, что на него донёс тот самый художник.
Двадцать лет спустя, независимо от анонима, Ханиш также упоминает выпускника Академии, проживавшего в мужском общежитии и хорошо знавшего Гитлера. Этот художник по имени Карл Ляйденрот и в 1930-е годы оставался близким другом Ханиша. С одной стороны, он подтвердил, что выполненные Хашишем подделки являются подлинными картинами Гитлера. С другой стороны, он дал показания, что лично видел, как молодой Гитлер подделывал картины в общежитии. Очевидно, Ханиш и Ляйденрот пытались шантажировать бывшего соседа по общежитию, который стал к тому времени богат и знаменит (см. экскурс: «Источники о жизни Гитлера в мужском общежитии» в этой главе). Согласно архивным документам Венского отдела регистрации по месту жительства, этот Карл Ляйденрот был выпускником Академии и жил в мужского общежития с ноября 1908 по апрель 1911 года; он родился в 1882 году в Оберольбингене, Саксония, и умер в 1944 году в Вене.
И рассказ анонима, и рассказ Ханиша свидетельствуют о том, что Ханиш и Ляйденрот уже в общежитии действовали заодно. Таким образом, «К.», упомянутый анонимом, — это Карл Ляйденрот, именно он своим заявлением в полицию в 1912 году отомстил за заявление Лёффнера на Ханиша в 1910 году.
После отъезда Ноймана и ссоры с Ханишем Гитлер нашёл других помощников для продажи картин (например, Лёффнера). Однако теперь ему чаще удавалось преодолеть робость и торговать картинами самостоятельно, чтобы сэкономить на посреднике. При этом он использовал налаженные деловые контакты, в первую очередь, Альтенберга и Пихлера[684].
Якоб Альтенберг родился в 1875 году в Гримайлове (Скалат, Галиция) в семье Моисея и Сары Альтенберг. В юности он перебрался в Вену и выучился здесь ремеслу позолотчика. Он отказался от иудейской веры и женился в 1902 году на католичке, дочери хозяина венской гостиницы. В семье было двое детей: Адель, 1896 года рождения, и Якоб мл., 1902 года рождения. В возрасте тридцати лет багетчик и позолотчик открыл свой первый магазин на Виденер Хауптштрассе, а вскоре и второй — на Мариахильферштрассе. За короткое время мелкий торговец стал владельцем процветающей фабрики по производству рам для картин и четырёх магазинов по продаже рам и предметов искусства в Вене. Кроме того, он купил себе дом в престижном 4-м районе города[685].
В 1910 году 14-летняя дочь Адель иногда помогала ему в магазине. Она помнит Гитлера, его «неряшливый внешний вид», а ещё «его робость и то, как он при разговоре постоянно смотрел в пол». Однажды он разразился в магазине монологом о политике (тема точно неизвестна). Альтенберг резко оборвал его, заставил замолчать[686].
В 1911–1912 годах Гитлер самостоятельно установил деловые связи с Моргенштерном, продавцом рам и изделий из стекла, венгерским евреем; они были в хороших личных отношениях (см. раздел «Супруги Моргенштерн» в главе 10 «Евреи в Вене»).
29 марта 1911 года в Шпитале под Вайтрой в возрасте сорока восьми лет умирает тётя Гитлера Иоганна Пёльцль, её хоронят там же 31 марта[687]. Мало времени, чтобы успеть на похороны. В бумагах «тётушки Хани» несомненно обнаружились упоминания о денежных подарках племяннику. В линцской книге домашних расходов семьи Гитлер точно имеется запись, что в 1908 году тётя одолжила Адольфу 924 кроны.
Паула осталась ни с чем, и Ангела Раубаль, наконец, получила основание затребовать полную сиротскую пенсию для 15-летней сводной сестры. 27-летняя Ангела Раубаль, овдовевшая в 1910 году, на мизерную пенсию чиновника растила трёх малолетних детей и сводную сестру, которая училась в лицее в Линце. Ангела просит опекуна, чтобы тот больше не отправлял Адольфу в Вену его часть сиротской пенсии. Затем она обращается в императорско-королевский окружной суд Линца. 4 мая 1911 года 22-летнего Гитлера допрашивают в императорско-королевском суде венского района Леопольдштадт. Ему ничего не остаётся, как сказать под протокол, что «он может содержать себя самостоятельно и согласен на передачу сиротской пенсии сестре в полном объёме».
Окружной суд Линца также установил, «что Адольф с целью изучения искусства живописи получал от своей тёти Иоганны Пёльцль крупные суммы, таким образом оказываясь в более выгодном положении, нежели его сестра; таким образом, нижеподписавшийся суд по делам опеки над несовершеннолетними Адольфом и Паулой Гитлер не видит никаких оснований, препятствующих тому, чтобы пенсия по сиротству в размере 600 крон отныне использовалась целиком для покрытия расходов на воспитание несовершеннолетней Паулы Гитлер». Опекуна уполномочили «использовать удержанные до данного момента ежемесячные выплаты по пенсии Адольфа Гитлера в пользу его сестры Паулы Гитлер»[688].
Потеря сиротской пенсии стала тяжёлым ударом для Г., ведь эти 25 крон в месяц покрывали расходы на жильё и питание.
Протоколы суда убедительно доказывают, что о добровольном отказе Гитлера от пенсии из любви к сестре не могло быть и речи, хотя эта версия нередко всплывает до сих пор. Письмо, которое ему после суда написала Паула, он оставляет без ответа[689]. Упомянутый протокол суда является единственным источником сведений о жизни Гитлера в 1911 году.
Предвыборная борьба 1911 года в Бригиттенау
Отсутствие биографических материалов и источников досадно особенно потому, что политическая жизнь в этот период была чрезвычайно интересной. В 1911 году вследствие нескончаемых конфликтов и беспорядков Рейхсрат распустили и назначали новые досрочные выборы. Началась бурная, ожесточённая предвыборная борьба.
В Вене это, прежде всего, противостояние двух самых крупных и ненавидящих друг друга партий: христианских социалистов и социал-демократов. Последние только на выборах в Рейхсрат, благодаря всеобщему равному избирательному праву, имели возможность померяться силами с доминировавшими в Вене христианскими социалистами.
На протяжении нескольких месяцев перед выборами социал-демократы усиливали политическое давление, организуя массовые демонстрации против роста цен и нехватки жилья. Иностранным наблюдателям, в частности, немецкому послу, бросилось в глаза, что «многие представители буржуазии выказывают солидарность с рабочим классом»[690]. В демонстрациях принимали участие женщины, непривычно много («Мы хотим дешёвого хлеба для наших детей!»), и всё больше госслужащих: почтальонов, почтовых служащих и кондукторов трамваев. Нужда уже добралась и до чиновничества, и до мелкой буржуазии, то есть до избирателей, которые традиционно поддерживали христианских социалистов.
После смерти Люэгера в 1910 году стало известно о крупных коррупционных аферах венских христианских социалистов, и отношение избирателей к лидирующей партии резко изменилось в худшую сторону. Американский поверенный в делах в Вене писал в Вашингтон: озлобленность населения объясняется тем, что партийные вожди бесстыдно обогащались, причём именно тогда, когда их избиратели страдали от нужды[691]. На репутации христианских социалистов сказалось и то, что по-прежнему нерешённой оставалась проблема роста цен на мясо. А ведь именно к этой партии принадлежал министр торговли, который, по договорённости с венгерскими и австрийскими аграриями, запретил ввоз мяса из Аргентины. Эта «лживая игра с жизненно необходимыми вещами», как пишет американский наблюдатель, стоила христианским социалистам многих голосов.
