Смерть Гилберта стала для Агнари тяжким ударом. Девушка не рыдала над его телом, и даже не удосужилась прийти на организованные Советом похороны. Она просто заперлась в своих покоях, задёрнула шторы таким образом, чтобы в комнату не проникал солнечный свет, и впала в полукататоническое состояние. Обеспокоенные слуги начали шептаться, что их хозяйка лишилась рассудка, и что в этом виновата чёрная магия. Управляющий взял на себя смелость вызвать целителя, присутствовавшего при родах Агнари, однако тот опроверг подозрения челяди, заявив, что никаких заклятий на молодую герцогиню никто не накладывал. Просто Агнари потеряла интерес к жизни.

Прошло две с половиной недели, а её состояние совсем не изменилось. Агнари никогда не выходила из своих покоев, практически ничего ни ела, и, что самое ужасное, даже не интересовалась состоянием своих детей. Всё могло закончиться очень плачевно, не вмешайся в ситуацию Брин. Вождь узнал о гибели своего зятя в тот же день, что и Агнари, но посетить Калидус смог только сейчас. Увидев в каком состоянии находятся его внук и внучка, дикарь жёстко отчитал нерадивых слуг, ушёл обратно в горы, и вернулся через полтора часа, приведя с собой кормилицу. Уладив проблему с детьми, Брин отправился на поиски Агнари.

Долгожданная встреча отца и дочери начались ни с соболезнований, ни уж тем более объятий, а с болезненной пощёчины, от которой страдающая от недоедания девушка рухнула на пол. На какой-то миг Брин пожалел об этом, но вспомнив о том, как рыдали двое младенцев, брошенных нерадивой матерью, захотел ударить дочь ещё раз. Вместо этого дикарь быстрым шагом подошёл к окну, и открыл шторы. Проникший в комнату солнечный свет помог суровому отцу получше рассмотреть свою дочь. В данный момент Агнари больше напоминала не живого человека, а обтянутый кожей скелет. Вождь понял, что прибудь он в Калидус хотя-бы на пару дней позже, и его дочь просто умерла бы с голоду, настолько ей было наплевать на свою жизнь.

Грубо выругнувшись, Брин кликнул слуг, и приказал им принести какой-нибудь легко усваеваемой еды для чуть живой хозяйки. Пока челядь выполняла его приказ, дикарь расхаживал из стороны в сторону, пытаясь подобрать правильные слова.

- Ты не должен быть здесь, - внезапно подала голос Агнари.

После удара, девушка не стала подниматься на ноги, а осталась сидеть на полу.

- Ты тоже должна быть в другом месте, - процедил Брин сквозь зубы, стараясь не смотреть на дочь.

- Знаю, - последовал робкий ответ.

В сузившихся глазах вождя заплясали огоньки. Быстро приблизившись к Агнари, Брин грубо схватили её за плечи, и резко поднял на ноги.

- Что ты знаешь? – повысил голос вождь, тряса похожую на ожившую куклу девушку.

- Что меня не должно быть здесь. Я должна была пройти через слияние, и уничтожить Тэйвена до того, как всё зашло слишком далеко. Вместо этого я…

Брин не дал дочери договорить, грубо толкнув её на кровать. Дикарю стоило больших усилий взять себя в руки. Помассировав лоб, и мысленно досчитав до пяти, вождь дикарей заговорил уже более спокойным голосом:

- Ничего не ты поняла. Плевать что ты не смогла вовремя остановить Тэйвена. Эта задача с самого начала была слишком сложной. Гораздо хуже, что ты променяла живых людей на мёртвых. Этого я простить не могу.

- Я не… - слабо запротестовала Агнари.

- Ещё как меняла. Заперлась в темноте и скорбишь по погибшему мужу, вместо того чтобы позаботиться о ваших детях. Неужели ты думала, что твои слуги, никчёмные недоумки, смогут позаботиться о двух младенцах? Конечно же нет, ни о чём подобном ты не думала, потому как последние дни только и делала, что жалела себя.

Несмотря на сильную слабость, Агнари нашла в себе силы резко вскочить с кровати. Правда после этого страдающая от голода девушка покачнулась, и непременно бы упала, однако Брин успел её подхватить.

- Не смей так говорить! Ты ничего не понимаешь! – прошипела она, напомнив отцу дикую кошку.

- Ошибаешься. Я понимаю, что ты очень сильно любила своего мужа, и что его смерть сломала тебя. Вместе с этим ты винишь в его смерти себя, но это не так.

- Если бы я…

- Хватит! Все эти “если бы” ни к чему хорошему не приведут! Прошлого не изменить, но на будущее ещё можно повлиять.

- Что ты имеешь в виду? – в голосе Агнари отчётливо слышалась настороженность.

Когда в дверь постучали, Брин отпустил дочь. Зашедший в комнату поварёнок поставил на прикроватный столик поднос с едой, и торопливо удалился, не забыв плотно закрыть за собой дверь. На подносе лежало несколько ломтей чёрного хлеба, свежие фрукты, и полная тарелка горячего куриного бульона. Сам бульон пах настолько аппетитно, что Агнари была готова схватить тарелку с подноса, и осушить её одним залпом. Сев на кровать, девушка положила тарелку себе на колени, и начала поглощать бульон маленькой ложечкой. Пока его дочь ела, Брин поведал ей о последних событиях в Мецерской Империи.

Понеся сокрушительное поражение, и потеряв слишком много людей, Совет стал чересчур осторожным. О том, чтобы вновь вступить в открытый бой с Тэйвеном, больше не могло быть и речи – только глухая оборона. Готовясь к тому, что после блестящей победы их враг сам перейдёт в наступление, маги и воины начали укреплять города. Внезапная атака на Джерайн, во время которой погиб Рихтер, послужила для Совета хорошим уроком. Блокирующим печатям больше не было веры, поэтому опасавшиеся неожиданного нападения маги решили действовать радикально, и принялись разрушать стационарные порталы. По словам Брина, небольшой отряд магов побывал и в Калидусе, и превратил белоснежную арку в бесформенную груду камней.

На Хребте Леонаса тоже творилась какая-то чертовщина. Вся живность поспешила покинуть горы, а её место тут же заняли какие-то крылатые змеи, двухглавые двухметровые уродцы с серпами вместо рук и ещё множество невиданных ранее тварей. И поскольку с каждым днём количество нечисти лишь росло, оставаться на Хребте Леонаса было слишком опасно.

Подводя неутешительный итог, Брин сообщил, что после свидания с дочерью их племя вернётся обратно в Далорские горы. Агнари ожидала, что отец предложит ей покинуть Калидус вместе с ним, но вместо этого Брин выразил желание взять с собой Кристиана и Рейну. Агнари не сразу поняла о ком оговорить её отец, но когда вспомнила, что так зовут её детей, запротестовала, заявив, что если Брин сможет забрать близнецов, то только через её труп. Вождь отнёсся к словам дочери довольно скептически, однако сама реакция пришлась ему по душе. В глазах возвращающейся к жизни Агнари вновь загорелся огонёк, и это не могло не радовать.

- С чего вдруг такая забота? Ещё час назад их благополучие тебя нисколько не волновало, - напомнил дикарь.

- А теперь волнует. Я никому их не отдам! – в сердцах выпалила Агнари.

- Почему? Потому что они – последнее напоминание о твоём погибшем супруге?

- Потому что они мои дети, и я убью любого, кто попытается забрать их у меня! – повысила голос Агнари.

Такой ответ полностью устроил Брина. Теперь вождь был абсолютно уверен, что его дочь благополучно вернулась к жизни, и взялась за ум. Тепло попрощавшись с дочерью, Брин спешно покинул Калидус, и вместе со своими людьми отправился в долгий путь. Агнари была благодарна отцу за оказанную поддержку, и молила богов, чтобы Брин добрался до Далорских гор целым и невредимым.

Прошло четыре дня.

Благодаря сытной пище и специальным снадобьям Агнари успела восстановиться после “диеты”, и теперь практически всё свободное время проводила со своими детьми. Поначалу Кристиан и Рейна нервничали в её присутствии, а когда Агнари отослала приведённую Брином кормилицу, и вовсе расплакались. Подобная реакция сильна расстроила молодую герцогиню. Девушка понимала, что родные дети воспринимают её, при чём вполне справедливо, как незнакомку, а не как свою мать, и собиралась это исправить. Играя с детьми, Агнари каждый раз прибегала к магии. При виде огненных бабочек или водных птиц Кристиан и Рейна задорно смеялись, и хлопали в ладоши, а когда близнецы ложились спать, Агнари пела им колыбельную. Казалось бы, жизнь только-только начала налаживаться, но в скором времени идиллии пришёл конец.