По дороге к источнику чуткий вампирский слух уловил какое-то движение поблизости. Решив, что это очередной вампирский отряд, Уилмер, раны которого уже начали затягиваться, ускорил шаг. Действие попавшего в его организм яда усилилось, и для того, чтобы просто не рухнуть на землю, Уилмер был вынужден сделать остановку рядом с толстым деревом. Вновь прислушавшись, высший вампир понял, что ошибся. Следовавшие за ним по пятам создания передвигались не на двух ногах, а на четырёх, и это точно были не василиски. Задаваясь вопросом, кто же его преследует, высший вампир не рискнул надолго оставаться на одном месте, и продолжил путь.

Между тем количество преследователей стремительно увеличивалось, и появлялись они буквально изниоткуда. Для того чтобы добраться до исцеляющего источника, Уилмеру оставалось преодолеть каких-то жалких 50 метров, как вдруг путь ему преградили трое вампиров, в которых отступник безошибочно узнал гвардейцев Аларика. Призванные ими инфернальные гончие (а это именно они следовали по пятам за отравленным отступником) тут же сократили дистанцию, но без команды призвавших их колдунов вступать в бой не решались. Вглядываясь в их злобные горящие глазы, Уилмер осознавал, что ещё одну битву ему не выиграть.

Собрав остатки сил, которых у измождённого высшего вампира практически не осталось, Уилмер превратился в облако, и попытался проскочить мимо своих собратьев, но наткнулся на невидимый барьер, и был отброшен в сторону. Едва отлетевший назад Уилмер принял свой облик, и рухнул на спину, как получившие ментальный приказ инфернальные гончие тут же набросились на отступника.

Интерлюдия - 5

Интерлюдия 5

- Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Гилберт, нежно поглаживая слегка подросший живот своей супруги.

- Замечательно, - ответила Агнари с улыбкой, ласково проводя ладонью по щеке мужа.

После очередной жаркой ночи, супругам очень не хотелось выбираться из общей постели.

В то время, пока Мецерская Империя переживала не самые лучшие времена, жизнь в Калидусе шла своим чередом. Всё свободное время Агнари и Гилберт проводили вместе, практически никогда не теряя друг друга из виду. Казалось, что никакая напасть не способна прервать их медовый месяц, длившийся уже чуть больше девяти недель. Слуги, ранее искоса смотревшие на жену своего хозяина, больше не нашёптывали всякие гадости за спиной у Агнари.

Когда же девушка заподозрила, что беременна, о чём незамедлительно сообщила мужу, Гилберт был на седьмом небе от счастья. Окружив жену заботой, молодой маг был готов выполнить любой её каприз. Поэтому когда Агнари пригласила в поместье своего отца, Гилберт не стал вышвыривать Брина из дома, а встретил его как дорогого гостя, потому что уже давно простил вероломного дикаря, вынудившего его жениться на незнакомой девчонке, впоследствие ставшей для него самым дорогим человеком. Вспоминая о том, что тайно пытался расторгнуть их брак, молодой маг чувствовал себя глупцом, не видевшим дальше собственного носа, ведь только законченный идиот мог отказаться от такого сокровища!

Гостивший в доме Брин не только подтвердил, что Агнари действительно беременна, но также и ошарашил супругов известием, что у них будет двойня. Откуда вождю об этом известно, никто спрашивать не стал, но в том, что Брин говорит правду, Агнари и Гилберт ни на секунду не усомнились. Девушка ожидала, что её отец вновь поднимет вопрос о слиянии, однако Брин ничего подобного ни сделал, а когда покидал поместье как-то очень грустно посмотрел на свою дочь, но кроме банальных слов прощания ничего не сказал.

- Ты уверена? Может стоит пригласиь целителя? – уточнил Гилберт.

- Это лишнее. Со мной всё в порядке.

- А если…

- А если что-то пойдёт не так, то ты будешь первым, кто об этом узнает, - заверила мужа Агнари, затем подалось вперёд, и поцеловала его в лоб.

Счастливые супруги ещё долго бы нежились в постели, однако идиллию прервал тактичный стук в дверь. Первым делом дворецкий извинился за то, что отвлекает хозяина и хозяйку от важных дел, а затем сообщил Гилберту, что с ним хочет поговорить герцогиня Вейнсмор. Стоило магу услышать о визите матери, как его настроение тут же испортилось. Нехотя отстранившись от жены, Гилберт начал собирать второпях разбросанную по полу одежду. Агнари последовала его примеру.

Проследовав в холл, супруги увидели сидящую в кресле леди Ровену. При виде матери у Гилберта сразу же появилось нехорошее предчувствие. Во время их последней встречи маг доходчиво объяснил герцогине, что на людях будет вести себя как любящий сын, но не желает видеть её в Калидусе. Ровена согласилась на это условие, но то, что мать всё же нарушила его запрет, навело Гилберта на мысль, что случилось что-то очень серьёзное.

- Доброе утро, ваша светлость, - поприветсвовал он герцогиню ледяным тоном.

- Доброе утро, сынок. У тебя всё хорошо? – осведомилась Ровена.

- Всё просто замечательно, спасибо что поинтересовались.

Герцогиня встала с кресла.

- То, что я хочу сообщить тебе, не предназначенно для посторонних ушей, - сказала Ровена.

- Где вы увидели посторонних, ваша светлость? – спросил Гилберт с притворным удивлением.

Для Агнари осталось загадкой, почему женщина, подарившая ей драгоценностью, являющуюся семейной реликвией, посмотрела на неё чуть ли не как на заклятого врага. Однако задуматься о том, чем вызвана эта неприязнь, Агнари не успела, так как следующие слова герцогини прозвучали как гром среди ясного неба.

- Твоего отца и брата больше нет в живых. Теперь ты – новый гергцог Вейнсмор, - сообщила Ровена своему теперь уже единственному сыну.

В холле повисла зловещая тишина. Потрясённый известием о гибели родных людей Гилберт будто впал в ступор, не зная что сказать. Поэтому за него это сделала Агнари.

- Как это случилось? – спросила девушка.

- Карета, в которой они ехали, упала с обрыва, - ответила герцогиня голосом, лишённым эмоций.

Со стороны могло показаться, что Ровене наплевать, но на самом деле это было далеко не так. Известие о гибели сына и мужа герцогиня получила, когда посещала благотворительный приём, посвящённый вдовам солдат, погибшим в боях с горными дикарями. Когда женщина слушала о смерти близких людей, на её лице ни дрогнул ни один мускул. Но стоило Ровене вернуться домой, как она тут же заперлась в своих покоях, и проплакала полночи.  Женщина и сейчас чувствовала горечь утраты, но не хотела показывать свою слабость в присутствии дикарки.

- Мне очень жаль, - принесли Агнари свекрови свои искренние соболезнования, на что герцогиня лишь едва заметно кивнула.

- Как это восприняла Селия? – спросил слегка оправившийся от шока Гилберт.

Селия была женой Кристиана, брата Гилберта, и будущей герцогиней Вейнсмор. Несмотря на то, что брак был заключён не по воле молодожёнов, а по договору двух семей, супруги довольно быстро нашли общий язык, и сблизились.

- Никак. Оно тоже была в той карете, - ответила Ровена.

После этих слов во взгляде герцогини, направленном на Агнари, стало ещё больше враждебности. Ровене была ненавистна сама мысль, что следующей герцогиней станет ни девушка из благородного семейства, а вероломная дикарка, шантажом вынудившая её сына вступить в брак. Не будь в холле Гилберта, Ровенна непременно высказала бы Агнари всё что она о ней думает.

- Похороны пройдут завтра днём. Я могу рассчитывать, что ты их посетишь? – уточнила герцогиня, делая акцент на слове “ты”.

- Конечно. Мы обязательно их посетим, - заверил мать не понявший столь тонкого намёка Гилберт.

Ровене подобный ответ пришёлся не по душе, но спорить с сыном она не стала. Несмотря на то, что после резни в доме маркиза Золтана некоторые представители высшего света изменили своё отношение об Агнари, для герцогини Вейнсмор она по-прежнему осталась прыгнувшей выше головы, и занявшей чужое место дикой девчонкой.

- Тогда вам следует собраться в путь уже сейчас, ведь сделать это завтра у вас уже не получится, - сообщила Ровена.