Маленькие драммги были в неописуемом восторге. Они слушали Алекса с отрытыми ртами, боясь лишний раз пошевелиться. Эдер, на правах самого шустрого и смелого, расположился прямо у ног Алекса и рьяно защищал своё место возле нового друга.

Когда Гвида позвала их на завтрак, её просто не услышали. Она попробовала прислушаться к тому, что происходит в пределах стен детской, но, как ни странно, не смогла ничего расслышать. Обречённо вздохнув, Гвида решительно подошла к детской комнате и остановилась в проходе, замерев в удивлении от представшей перед ней картины.

Алекс весело резвился с детворой на каменном полу, пытаясь научить тех… А в принципе, чему научить–то? Она не могла толком понять, но выглядело это так, будто драммг должен был перекувырнуться через собственную голову, что было просто невозможно для такого телосложения. Гвида удивилась ещё больше, когда вдруг увидела, что у малышни всё же получается кувыркаться, и делают они это с лёгкостью и какой–то непринуждённостью. Внезапно мелькнула мысль: надо будет обязательно, потом как–нибудь, тоже попробовать.

Неизвестно, куда бы ещё завела фантазия Алекса в его изысканиях всё более новых забав для малышни, если бы не Алгор, который, наконец, прекратил игры, послав детей строгим голосом завтракать на их половину, а Алекса приглашая пойти с собой.

Тот же, не раздумывая, последовал за детворой, наотрез отказавшись идти вместе с Алгором и его сестрой есть "вкусное" мясо. Своим решением Алекс поверг Алгора в тихий ужас, но поделать тот ничего не мог. Оставалось лишь уповать на то, что эта новость не выйдет за пределы их рода. Хватит уже и того, что боязнь полётов Алгора служит всеобщим поводом для насмешек.

Корень Эйтейла превзошёл своим вкусом все ожидания Алекса. Он ел много и с удовольствием, размышляя про себя, как такая вкуснятина может кому–то не нравиться. Подавая пример своим заразительным аппетитом маленьким драммгам, он способствовал тому, что на этот раз завтрак, как никогда, закончился намного раньше и матери даже не пришлось уговаривать, чтобы каждый всё обязательно доел.

По завершении завтрака мать Итаи предложила малышам отправиться на небольшую прогулку до обеденного сна, чему все несказанно обрадовались. А сама она отправилась вместе с Алгором и остальными своими детьми к старому учителю, чтобы разрешить один очень важный вопрос. По древним законам род должен был просить разрешения для каждого своего отпрыска о возможности присоединиться к обучающимся в школе. Так как Алекс официально был теперь признан сыном Великого Рода Эргов, то вопрос этот надо было решить немедленно.

Алекс, наблюдая, как всё молодое семейство Эргов во главе с матерью куда–то спешно отправилось, совсем забыл спросить у своих друзей, присоединятся ли они к нему. Долго раздумывать ему не позволили, и поэтому через какое–то время он уже самозабвенно играл с детьми, радостно кружившими под его ногами.

Момент, когда надо было пойти обедать, они благополучно пропустили, совсем не замечая течения времени. Зато Алекс успел научить маленьких драммгов разным премудростям: строить умилительные рожицы, дружественно вилять хвостом, а самое главное, приносить палочки, которые теперь были у всех без исключения в зубах. Алекс чуть шею не открутил, без конца кидая палки в разные стороны и уже начиная жалеть о том, что выбрал именно такой способ времяпрепровождения.

Вернувшись после обеда с занятий, Алгор с Гвидой сразу же отправились на поиски Алекса, чтобы сообщить радостную весть: с сегодняшнего дня он официально признан учеником старого Урга, а это значит, что завтра он вместе с ними отправится на знаменитую скалу.

Алекс удручающе закатил глаза, совершенно не испытывая радости от такой новости, ведь дома у него сейчас как раз только начались каникулы. Получилось это довольно комично: маленькие драммги, стоявшие позади него, в точности копировали все его движения и мимику, приводя в полное недоумение его друзей.

— Алекс, а ты случайно не подскажешь, что хочет от меня этот отпрыск благородного рода Граков? Зачем он в меня тычет палкой? — проговорил Алгор, рассматривая возле своих ног маленького драммга.

— Брось палочку, — моментально ответил Алекс.

— Чего? Не понял, — озадаченно протянул Алгор, в ужасе посмотрев на Алекса, как на умалишённого.

— Палочку брось, говорю. Что здесь непонятного? — пояснил тот другу.

Маленький Эдер демонстративно положил возле его ног свою драгоценность и в ожидании замер, преданно глядя на старшего драммга. Алгор с подозрением покосился на неё, посмотрел на сестру, на младшего, но потом всё же наклонился, ухватил палку зубами и зашвырнул куда подальше.

Эдер, весело визжа, помчался следом, как хорошая гончая за своей добычей. Остальные же драммги, как по команде, ринулись к Гвиде в надежде, что и с ними тоже соизволят поиграть.

— Ой, мама дорогая! Что же ты такое здесь учудил? — в ужасе проговорила Гвида, наблюдая, как весело перед ней играют своими хвостами маленькие драммги. — Думаю, кое–кому это совсем не придётся по вкусу, например, их родителям, — она с надеждой посмотрела на брата и тихо произнесла: — Ты только представь, что они увидят, когда заявятся к нам за своими отпрысками. Это просто неподобающее поведение! Гвида посмотрела на Алекса, перевела взгляд на брата и с надеждой в голосе спросила: — Может, сбежим сегодня из дома, а?!

В этот момент Эдер прибежал назад, гордо подошёл к Алгору с палкой в зубах и важно положил её возле его ног. Алгор посмотрел на огненного и перевёл взгляд на сестру.

— Думаю, это очень даже неплохая идея.

— Ребята, вы это о чём? Что такого ужасного вы увидели? — беспокойно спросил Алекс, глядя на усиленно атакующую со всех сторон Гвиду детвору.

— Когда через несколько часов за малышами придут их родители, я думаю, ты всё сам поймёшь! — объяснил Алгор, представляя лицо матери Эдера, когда она увидит своего отпрыска благородных кровей с палкой в зубах, вульгарно виляющего хвостом. И тут же сразу нахмурился, подумав о предстоящей завтра встрече с его братом Виргом, известным всем страшным задирой и забиякой, а главное, первейшим его врагом.

Запоздалый обед прошёл очень быстро и не столь шумно, как это происходило утром. Скорее, по меркам драммгов, это был ранний ужин. До встречи родителей вверенной Алексу малышни оставалось чуть меньше часа. За день, набегавшись и хорошенько подустав, Алекс с маленькими драммгами отправился на их половину и, удобно растянувшись на своём прежнем месте, сразу же заснул.

Рядом с ним расположилась вся малышня. Маленький Эдер занимал, разумеется, самое почётное место — на спине у Алекса поближе к его голове. Было совершенно непонятно, как он умудряется там ещё и так сладко спать, а самое главное — почему Алексу не мешает всё это безобразие.

В таком виде его и нашли Алгор со своими старшими братьями, когда пришли на детскую половину, чтобы пригласить его к себе в комнату, которая по праву считалась помещением для взрослых и служила убежищем от мелюзги. Они тихо стояли и смотрели на это "чудо", окружённое такой любовью их младших братьев. Каждый про себя думал лишь об одном: как вышло, что незнакомому драммгу удалось сделать за один день то, что у них не получилось за всю их жизнь — так сблизиться с младшими.

Хотя, если честно, каждый про себя понимал, отчего так происходило. До определённого возраста маленьких просто никто не замечал: они кочевали по семьям, находились под постоянным бдительным присмотром у старших, их кормили, за ними ухаживали — и всё. Когда же подходило время вступать во взрослую жизнь, ответственность за них принимал на себя уже учитель. До этого же времени к ним относились, как к глупой и надоедливой мелюзге, кем на самом деле они и являлись.

Гвида, не найдя своих братьев в комнате, отправилась на поиски в детскую, где и обнаружила их всех, мирно стоявших и молча наблюдавших за спящими драммгами. Недолго думая, она распинала братьев и утащила оттуда. Скоро должны были начать прибывать родители малышей. На сегодняшний день обязанность их семьи — присматривать за маленькими — наконец–то закончилась. Так что завтра тут будет намного тише и спокойнее, весь день можно будет посвятить собственным интересам. "А то что подумает Алекс обо всём этом бедламе? Решит ещё, что такая жизнь для них норма!" — размышляла про себя Гвида.