Можно было предположить, что и сейчас все назревающие неприятности, все тучи, сгущающиеся над головой, развеет Сватов легко и непринужденно. Но…

Суждено было, оказывается, Виктору Аркадьевичу, только-только взобравшемуся в зенит своего благополучия, пережить и еще одну метаморфозу, на сей раз весьма отрицательного свойства.

Первое беспокойство он уже ощутил в приемной товарища Архипова. Вида, конечно, не подал, но нежелание товарища Архипова с ним встретиться расценил как первый тревожный звонок, сразу заподозрив начало больших неприятностей.

— Пальто не так подаете. Надо, — гардеробщик показал, как нужно держать пальто в серьезном учреждении, — за вешалку.

— Вы бы курсы организовали, — позволил себе пошутить Сватов.

Достав расческу, он уже поправлял перед огромным зеркалом остатки своей когда-то кудрявой шевелюры. Надо признать, выглядел он неплохо, и даже вполне.

— Не умеете острить, так помолчите, — строго одернул его гардеробщик.

— Ну так и по остротам организуйте курсы. — В голосе Сватова на сей раз проявилась едва заметная пружина, сработала привычка ставить людей «на место».

— Ладно, ладно. Не нужно только слишком много из себя воображать. По первому разу здесь все умники. — Гардеробщик уже не со Сватовым разговаривал, а как бы сам с собой. — Слова им не скажи. Был бы такой важный, сюда бы не пригласили…

— Так ведь пригласили.

Сватов отчего-то посчитал необходимым оставить за собой последнее слово. С раздражением он вспомнил утренний разговор по телефону, который меньше всего походил на приглашение. Правда, отодвинуть встречу на час ему все же удалось: не то чтобы он был слишком занят, дело не в занятости, а в необходимости ее подчеркнуть.

— Это ничего, что пригласили, — «успокоил» его гардеробщик. — Сегодня пригласили — завтра привезут.

«Мда… учрежденьице… — неожиданно для себя Сватов почувствовал весьма неприятное посасывание под ложечкой и даже легкую тошноту, словно вступил на уходящую из-под ног палубу. — Клиентов здесь не жалуют…»

По широкой дворцовой лестнице он поднялся на второй этаж. Высокий потолок бесконечного коридора, высокие двойные двери с литыми бронзовыми ручками. Отыскав глазами нужный номер, Виктор Аркадьевич постучал, сверился в повестке, снова стукнул и, не дождавшись ответа, потянул дверь на себя, стараясь сделать это как можно непринужденнее.

Но из кабинета его вежливо выпроводили, попросив подождать в коридоре на скамье.

— У меня коллегия, — попробовал возмутиться он.

Но никакого особого впечатления этим не произвел и вынужден был продергаться на скамейке минут двадцать.

Старший следователь Глотов начал издалека:

— Этого знаете?.. Ну, как он? А по работе?.. А этого? Не приходилось близко встречаться?..

— Вы меня по делу пригласили? — Сватов почувствовал время продемонстрировать свою независимость. — Или о жизни поговорить? Если поговорить, так давайте после работы. А в рабочее время я занят…

— Всегда?

— Что — всегда?

— Всегда заняты? — спросил следователь с нажимом. И посмотрел на Сватова спокойно и как бы испытующе. Уж мы-то, мол, про вашу занятость многое знаем.

«Пьесы с таким началом обычно неважно кончаются», — подумал Сватов и окончательно поскучнел.

Говорили они для первого знакомства достаточно долго, часа три.

— Выходит, что дом вам продали без оформления? — Глотов что-то пометил в бумагах.

— Выходит, что да.

— Значит, юридически можно считать, что вы его и не приобретали?

— Считайте, как хотите. Впрочем, вы все равно будете считать только так, как вам хочется. Вы спрашиваете меня уже пятый раз, и я вам пятый раз отвечаю, что дом я купил…

— За сколько?

— И это я говорил. За шестьсот пятьдесят рублей наличными.

— Что значит наличными?

— Не перечисленными же…

— А сколько вы за него предлагали бывшему владельцу?

— Семьсот.

— То есть вы по-прежнему утверждаете, что взяли с вас за дом на пятьдесят рублей меньше, чем вы предложили? — Следователь поискал что-то в бумагах. — А за сколько, говорите, ваш приятель его купил?

— У вас что, с памятью плохо? — Сватов чувствовал, что вот-вот сорвется. — Вы же записали: за шестьсот пятьдесят купил, за шестьсот пятьдесят продал…

— Купил, значит, развалюху, отремонтировал, перестроил, вложил определенные средства и, не считаясь с затратами, за ту же сумму продал… Чем вы можете это объяснить?

— В а м  я этого объяснить не могу.

— Может быть, строительные затраты вы ему отдельно компенсировали?

— Ничего я не компенсировал.

— Ну, может быть, оказали какую-нибудь услугу или раньше, зная о предстоящем приобретении дома, произвели вложение средств? Скажем, добывая строительные материалы?.. Об этом тоже не хотите? Ну, хорошо, на сегодня достаточно. Давайте вашу повестку, я распишусь.

Приглашен Виктор Аркадьевич Сватов был в этот кабинет далеко не первым. Грамотно вел дело старший следователь Глотов. Всех причастных (прямо по Федькиному списку, что еще подтверждает ушлость бывшего бригадира) он пригласил и опросил. Кроме, конечно, наиболее приближенных к Сватову, то есть находящихся с ним в приятельских или зависимых отношениях. Кроме того, кто тому сразу же сообщил бы о своем визите в следственный отдел, рассказал содержание бесед, а то и вовсе, получив повестку и сообразив, по какому она поводу, сразу побежал бы советоваться и сговариваться. И Сватову дал бы тем самым возможность подготовиться к визиту сюда, чтобы увести следствие в сторону… А так к беседе готов только старший следователь Глотов, и готов хорошо… Плотный набирается материал — не шайка, конечно, не коррупция, как сейчас модно, зато живой, непосредственный, без всяких домыслов: факты, и только факты, причем подкрепленные показаниями свидетелей. Проверялись-то уже не только анонимные сведения.

Представив, какая каша заварилась, сколько народа втянуто в дело, Виктор Аркадьевич попробовал возмутиться:

— Вы что же, сразу не могли меня вызвать? И обо всем прямо спросить? Вы бы весь этот ваш  м а т е р и а л  без всякой натуги получили… Хоть устно, хоть письменно. С максимальной достоверностью… — Здесь Сватова прямо обожгла улыбка Глотова. — Или вам заниматься больше нечем? Дохлое ведь дело, сразу видно. Вы же взрослый человек, профессионал!

Старший следователь Глотов не обиделся. Он вообще был невозмутим.

— Почему же дохлое? — сказал он мягко. — В любом деле живинка есть. — И поднял папку со стола, продемонстрировав ее увесистость. — А где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Кукушкиным?

— С кем?

Здесь, наконец, Глотов профессионально обрадовался, вот оно и взялось! Вот когда настоящий клев пошел!

— Ай-яй-яй, Виктор Аркадьевич! Может, хватит в прятки играть, хватит прикидываться? Давайте говорить начистоту. Вам же лучше…

Но Сватов не дослушал. С него хватало этой белиберды.

— Я попрошу вас вести себя прилично. — Он встал и, прихлопнув к столу повестку, направился к двери. — И больше попрошу мне этих писулек не присылать. И не звонить тоже…

Старший следователь Глотов смотрел на Сватова спокойно. Так наблюдают трепыхание мухи за стеклом.

— Повестку возьмите. Без нее вас не выпустят.

Фамилии Пети, оказывается, Сватов и не знал. Его по фамилии никогда не называли. Петя, завмаг. Если на работе, если официально — директор.

Вот здесь-то и пожалел Виктор Аркадьевич, что так беспечно разбрасывался своими высокими связями, что так опрометчиво поспешил растерять всех друзей, положившись на всемогущество Пети. Ни к кому из них обратиться сейчас за помощью (тем более после «прокола» с товарищем Архиповым) Сватов не мог. Появляться после долгого отсутствия можно только на коне, это он отлично знал.

Куда-то сразу исчез весь его оптимизм, и возникла вдруг растерянность.