— Даже голова разболелась, — пожаловался Грабш.

— Нужно еще решить, где именно мы построим дом, — сказала Олли.

Они вышли из пещеры, осмотрелись, и скоро сомнений не оставалось: они построят его между пещерой и болотом.

Грабш с облегчением рухнул на кучу листьев. Но Олли не оставляла его в покое.

— А из чего мы построим дом? — спросила она.

— В лесу полно камней и деревьев, — ответил Грабш.

— А гвозди? А цемент? Инструменты?

— Награблю, — сказал Грабш, зевая. — Как же еще?

— Нет, только не разбой! — громко рассердилась Олли. — Хватит с нас ограбления поезда…

— Опять ты за свое, — протянул Грабш.

— А как мы вдвоем построим целый дом? — спросила Олли.

— У нас будет разделение труда, — ответил Грабш. — Очень простое. Ты будешь думать, а я делать грубую работу.

— Глупости, — сказала Олли. — Например, кто будет подавать потолочные балки? Нужны помощники. Давай подумаем как следует, где бы нам их раздобыть.

— Только не сейчас! — взмолился Грабш и схватился за голову. — На сегодня я думал достаточно.

— Хорошо, — согласилась Олли, — тогда подумаем завтра.

Когда Олли проснулась, Грабша нигде не было. Она покричала в сторону леса, даже сбегала к болоту. Но его было не видно и не слышно. Она уже покормила Салку и сварила кофе и тут только услышала, как возвращается из леса муж. Он громогласно сообщал на ходу:

— Привет, я принес пилу!

— С разбоя? — спросила она, не оборачиваясь.

— А откуда еще? — проворчал он. — И не простую, а с мотором. Только в нее вцепился лесоруб и не отдает. Что мне с ним делать?

Теперь Олли все-таки обернулась. И правда, Грабш обеими руками сжимал пилу, за которую с другой стороны крепко держался рабочий, мрачно глядевший по сторонам.

— Ясно, — сказала она. — Выбери подходящие деревья, и пусть он их спилит. А когда бревен хватит на дом, отпустишь его домой. Вместе с пилой.

Грабш радостно кивнул и ушел с пилой и рабочим. Скоро в лесу поднялся тарарам: завыла бензопила, затрещали ветки, зашумели падающие деревья.

— Не валите чересчур много леса, пусть и дебри останутся, — сказала Олли мужчинам, когда принесла им на обед вермишелевый суп с колбасой.

К вечеру наступила тишина. Грабш вернулся домой. Он улыбался до ушей. С бороды его капал пот.

— Бревна у нас теперь есть, — сказал он. — Роскошные балки! А паренька я после работы перенес через болото вместе с его пилой и отпустил. Ты бы видела, как он помчался!

— Бедняга, — пожалела его Олли. — Представляю, как ты его напугал.

Они прогулялись к водопаду. Лес зеленел, под ногами шуршала молодая трава, в болоте заквакали лягушки, и Грабш издал радостный вопль, прогудевший, как сирена линкора в тумане. Он сорвал с себя рубашку и штаны и встал под ледяной душ водопада. Олли тоже скинула всю одежду и встала под мокрую бороду Грабша. Ромуальд зафыркал, Олли завизжала, а вода брызгала во все стороны. Обратно они побежали в чем мать родила. И у пещеры остановились перевести дух.

— Давай танцевать, Ромуальд! — сказала Олли и закружила разбойника. — Весна, и скоро у нас будет дом! Прыгай выше, бандюган, у тебя это так мило выходит!

Разбойнику понравилось кружиться, он схватил Олли покрепче за руки и завертелся так быстро, что она оторвалась от земли и полетела вокруг него, пятками описывая круги.

— Мы превратились в карусель! — ликовала она. — И остальные нам теперь до лампочки!

А на следующее утро Грабш начал вырубать ежевичные заросли и копать яму под фундамент для нового дома.

— Если ты не найдешь помощника, — заметила Олли, — тебе и за пять лет не управиться.

— Зря отпустили того паренька! — сказал Грабш, отбросил лопату и отправился в лес, присматривать другого годного к делу лесоруба. К обеду он вернулся в плохом настроении.

— Ну как? — спросила Олли, сидя с малышкой на куче листьев.

— Сегодня в лесу была бригада из четырех человек, — мрачно рассказал он. — Они, как меня увидели, сразу все разбежались, только один толстячок не успел. И что же он сделал? Встал передо мной на колени и как завоет: «Пожалейте меня, у меня дома семеро детей. Если папа не придет с работы, они все будут плакать!» И сам как зальется слезами! Ну, я бородой вытер ему слезы и отправил домой, к детям.

— Какое у тебя доброе сердце, абрикосик ты мой! — умилилась Олли.

— Раньше мне было все равно, реви не реви, — признался разбойник. — Но с тех пор как я сам стал отцом, от детей меня до костей пробирает.

— Иди сюда, посидим, — сказала она.

Он плюхнулся на кучу листьев и провалился в ней. Олли и Салка провалились вместе с ним.

— А ты не можешь садиться плавно? — упрекнула его Олли, выкапывая Салку. — Сколько раз я тебе говорила…

Вдруг она прислушалась и прошептала:

— Там в лесу кто-то есть.

Грабш хотел пойти посмотреть, но она сунула ему в руки Салку и сказала:

— Ты всех пугаешь. Дай я схожу.

А из болота тем временем доносилось:

— Здравствуйте, как поживаете? Помогите! Помогите мне, пожалуйста, вылезти на сушу!

— Пожарный! — радостно закричала Олли, помогла ему выбраться и подтолкнула в пещеру, где Ромуальд тотчас усадил его на один из двенадцати стульев, стоявших у стола. С умильной улыбкой разбойник пробормотал:

— Наконец-то я могу поблагодарить тебя! За то, что ты помог Салке родиться.

— Ну что вы, — сказал пожарный и пощекотал Салку под подбородком. — Я сам чрезвычайно рад. Прекрасная девочка, и как выросла!

— И что помог моему Ромуальду сбежать из тюрьмы! — добавила Олли.

— Меня из-за этого выгнали из пожарной команды, — печально сказал он. — И я уже не пожарный.

— А если ты не пожарный, как тебя называть? — спросил Грабш.

— Не откажите в любезности, зовите меня Макс, — сказал пожарный. — Макс Винтерхальтер, к вашим услугам.

— А почему ты говоришь с нами так важно, будто я граф Чихенбургский? — проворчал Грабш. — У нас в пещере разговаривают просто.

— И чем ты теперь займешься, Макс? — спросила Олли.

Макс пожал плечами и вздохнул.

— Живи у нас и помоги нам построить дом, — воскликнула Олли. — Знаешь, хочется наконец выбраться из пещеры.

— Да, — согласился Грабш, — оставайся, еды у нас навалом, пара вагонов! А спать будешь с нами на куче листьев.

Олли поставила на стол котел с супом. От похлебки поднимался восхитительный ароматный пар. Макс еле дождался, когда Олли нальет ему полную тарелку. Он съел больше Грабша, а тот смолотил шесть порций. На четвертой тарелке супа Макс поднял взгляд и обнаружил бело-коричневый чертеж на стене. Он перестал жевать и уставился на него.

— Наш строительный проект, — гордо сказала Олли. — Знаешь, чем мы его рисовали? Коричневое — это помет летучих мышей, разведенный в кофе. А белое — клейстер.

И она пояснила Максу все детали на чертеже. Макс только диву давался.

— Потрясающе современный особняк! — решил он. — В таком доме не соскучишься! А вы уже нашли хорошего каменщика и плотника?

— Мы все сделаем сами, — сказал Грабш и рыгнул протяжным басом. — И начнем прямо сейчас!

Он поплевал на руки и дружески похлопал Макса по плечу, так что тот упал со стула и разбил себе нос.

— О-хо-хо, — недовольно вздохнула Олли, посудным полотенцем вытерла Максу кровь из-под носа и придвинула ему стул, — почему обязательно нужно прибить всякого, кто к тебе приближается?

— Пусть он тоже похлопает меня по плечу, — предложил Грабш. Но от этого предложения Макс отказался.