— Где они у него? — спросила женщина.

— Во внутреннем кармане пиджака.

— Проверь, — сказала она.

Фред протянул ко мне руки и вцепился в воротник моей рубашки. Он рванул меня вверх с такой силой, что голова моя, только что то и дело падавшая то в одну, то в другую сторону, точно у резиновой куклы, мгновенно, точно автоматическая откидная крышка, запрокинулась назад и, казалось, сейчас совсем отвалится. Я почувствовал, как чья-то рука шарит по моим карманам, начав со внутреннего.

Потом я услышал голос Билла, отрапортовавшего шефу:

— У него только оригиналы. Никаких копий нет.

— Ослы. Он же вручил их, — сказала женщина.

— Он не мог вручить их, — возразил Фред.

— Почему это не мог?

— Я знаю, что когда он входил в гостиницу «Перкинс», они у него были при себе. Минут через пять вслед за ним туда прибыла Альма Хантер. Они зарегистрировались в гостинице как муж и жена. Потом подкатили Сандра Биркс и ее братец. На некоторое время он отлучился из гостиницы. Когда выходил, вытащил бумаги из кармана, чтобы убедиться, что они в порядке и их можно вручать. Потом он снова запихнул их во внутренний карман пиджака и отправился на почту, чтобы отправить телеграмму. На чье имя, неизвестно. Выспросить у телеграфисток не удалось: заартачились. От денег отказались. Мы нажимали как могли, но они пригрозили, что позвонят в полицию. Я сел ему на хвост и пас его до самого порога прокатного ателье. Там он взял костюм рассыльного, после чего возвратился в гостиницу. Там он пробыл около двадцати минут, а оттуда вышел уже вместе с миссис Кул.

— Когда миссис Кул зашла в гостиницу? — спросил шеф.

— Это мы проглядели. Джерри как раз находился в гостинице и был занят своей работой. Но он вроде бы говорил, что она появилась в гостинице за двадцать минут до того, как этот парень возвратился туда со взятым напрокат костюмом.

Я лежал на полу, и ощущение у меня было такое, будто я барахтаюсь в тошнотворных волнах необозримого болота нестерпимой боли. Я попробовал сблевать, но не смог. Ребра у меня ломило так, что было трудно дышать. Я понимал, что теплая жидкость, стекающая по моему лицу за воротник рубашки, — это кровь, но настолько ослабел, что бессилен был что-либо предпринять.

— Позвоните Джерри, — сказала женщина. — Скажите ему, чтобы прошелся по всей гостинице мелким бреднем. Морган Биркс там.

— Его там быть не может, — не сдавался Фред. — Гостиница у нас под колпаком. Джерри внедрили туда еще на прошлой неделе, и мы уверены, что Морган Биркс там не объявлялся. Пока Морган всегда встречается со своей милахой именно в этой гостинице.

— Ты пас этого парня все время или перехватил его на выходе? — спросила женщина.

— Перехватил на выходе.

— Гостиница была обложена?

— И мышь не проскользнула бы.

— Он вручил бумаги Моргану. В гостинице.

Ко мне кто-то наклонился и поднял меня. Кончик моего носа оказался зажатым между костяшками пальцев. Хозяин этих пальцев резко дернул руку на себя. Ощущение у меня было такое, что нос мой вырвали с корнем. Голос Фреда, по-прежнему исполненный скуки, произнес:

— Говори.

— Не по лицу, Фред, — сказала женщина.

Удар в поясницу был такой сильный, что боль пронзила весь позвоночный столб и застряла в верхнем позвонке.

— Выкладывай, — сказал Фред. — Все до конца. Ты ведь вручал ему бумаги?

Я услышал, как зазвонил телефон. Все замолчали. Кто-то прошел в другой конец комнаты, чтобы снять трубку, и его шаги гулко отдавались в моей голове. Звонки оборвались, до меня донесся голос дылды.

— Алло, алло… Кто это? Джерри?.. Да, Джерри… Слушай, Джерри, похоже, он в гостинице… Да, они при нем… Конечно, под вымышленным именем, и, наверно, притаился, как паучок… Ну, осмотри комнаты. Накрой суку. Говорю тебе, он там. Должен быть.

Он повесил трубку и сказал:

— Через две минуты после того, как мы укатили, из гостиницы толпой вышли Сандра Биркс, ее братец и Альма Хантер. Тот мопсик, что выпадает из ансамбля, тоже. Джерри говорит, что слышал, как его называют доктором. Он предполагает, что у этого братца открылось кровотечение, поэтому они срочно вызвали доктора. Это все, что удалось узнать ребятам.

Ко мне возвращалось сознание. Женщина сказала:

— Ну что же, теперь вам понятно, что произошло. Он вручил бумаги. Копии отдал, а оригинал оставил, чтобы можно было под присягой подтвердить, что вручение действительно состоялось.

— Подработать на халяву не хотите, мистер Лэм?

Я ничего не ответил. Так было легче для меня.

— Если хотите подзаработать немножко деньжат, долларов пятьсот, скажем, а то и все шестьсот, думаю, это можно организовать. Вы могли бы устроить так, чтобы миссис Биркс появилась здесь, в этом доме. Ну, например, могли бы…

— Заткнись, — холодно, сухо перебила его женщина. — С ним бесполезно возиться. Это же и мышке серой ясно.

— Что ж, малышка сказала слово. Все слышали? — сказал толстяк. — Мнится мне, она права. Как чувствуете себя, Лэм? Состояние неважное, да?

Состояние у меня было очень и очень неважное. Потихоньку я приходил в себя, но от этого мне становилось только хуже. Тот молотобойный удар, что был нанесен в самом начале, почти отключил мое сознание. Теперь, по мере того, как обезболивающее онемение, возникшее после него, спадало, боль от всех следующих ударов усиливалась.

Снова зазвонил телефон.

— Сними трубку, Фред, — сказал шеф.

— Алло… да, — послышался голос Фреда. Минуты две он молчал, слушая, потом сказал: — Молодец, здорово придумал.

Опять молчал с минуту, потом сказал:

— Не клади трубку. — И возвратился в гостиную.

— Есть новости. Давайте выйдем, здесь не стоит.

— Пригляди за ним, Джон, — стрельнул в меня взглядом шеф.

По звуку шагов я определил, что совершается великий поголовный исход. Я по-прежнему лежал на полу, и боль в боку не давала мне покоя. Через некоторое время я снова услышал, как Фред говорит по телефону:

— Отлично. Лады. Сам этим займусь. Пока.

Они вернулись в комнату.

— Отведи его в ванную, Фред, — сказал шеф, — и приведи в порядок.

Фред поднял меня с такой легкостью, будто я был пушинкой, и отнес в ванную.

— Несладко тебе, коротышка, но учти, — если бы нос сломался, могло быть и хуже. А так поболит, поболит и перестанет. Ну-ка давай примочим его холодной водой.

Он посадил меня на толчок, наполнил раковину холодной водой, снял с меня пиджак и стал прикладывать мокрые полотенца к моему лбу. Сознание мое мало-помалу стало проясняться. Даже зрение обрело нормальную резкость.

— Галстук истрепался, — посетовал он. — Попросим у шефа другой. Рубашку такую тоже как-то носить неловко. Несолидно. Надо что-то придумать. Кровь на пиджаке замоем. Обычной холодной водой. Посиди-ка спокойно, не рыпайся.

Он снял с меня рубашку и майку и сделал мне холодное обтирание. Мне полегчало.

В комнату вошла Мадж и сказала:

— Думаю, эта рубашка будет ему впору.

— Еще бы галстук, — извинительно-умилительным голосом пробасил Фред.

— Сейчас принесу.

— А еще бутылочку спиртного да какой-нибудь нюхательной соли, а, может, нашатыря, — попросил Фред. — Через пять минут он будет как огурчик.

Женщина ушла и вернулась в бутылкой, нюхательной солью, полотенцем, рубашкой и галстуком.

Фред ухаживал за мной, как секундант за боксером в перерыве между раундами, и при этом безостановочно говорил:

— Одно хорошо, что совсем нет синяков. День, другой, третий нос пока будет красным. Будет болеть. Не трогай его. И не сморкайся. А теперь плеснем на затылок немного спиртного. А теперь на загривок. А теперь малость на грудь… ах да, тут больно… жалко. Но переломов нет, просто небольшая ссадина… не надо было пытаться меня ударить, Лэм. Можно, я расскажу тебе кое-что о том, как надо бить? Когда хочешь ударить с правой, не заводи ее сбоку. И не отводи руку до удара. Жалко, что ты сейчас такой слабенький и тебе не до моего урока. А то бы я показал тебе, как надо начинать удар, по какой траектории должен идти кулак. За десяток минут я бы тебя так надрессировал, что на следующий раз ты бы мог уложить двоих таких, как сам. У тебя есть все данные. Смелый, нахальный, правда, слишком легкий и не умеешь держать удары. Нужно научиться уклоняться от них, это зависит от работы ног. Ну-ка плеснем еще спиртного… вот сюда, отлично. Кровь уже не течет. Холодная вода — великая вещь. Волосы намокли, но это неприятность безболезненная. А теперь наденем рубашку… вот так. А теперь давай-ка повяжем галстук, он, конечно, чуть ярковат для такого костюма, но, вообще-то, выглядит не так уж и плохо.