– Конечно, Луций. Я всегда держу слово. Его зовут Помпей.
Услышав имя, Луций вскочил, но Марк, положив ему руку на плечо, усадил его обратно.
– Не кипятись. Он уже мертв.
– Ты убил его?!
– Я? Брось, я и мухи не обижу, не то что человека... Его погубила собственная зависть. Будь я в этом замешан, я бы с удовольствием предоставил вам возможность разделаться с ним. Думаю, это был бы хороший подарок, не так ли?
– Жаль, что эта скотина сдохла!
– И мне жаль.
– А почему он оклеветал именно нас, Марк?
– Не вас, а твоего отца. Остальные так, просто попали под горячую руку. Он начинал служить вместе с Корнелием, но никогда не имел своего мнения, а плыл по течению, пытаясь за счет других пробиться наверх и получить чины. Видя, как твой отец ловко управляется с солдатами, принимает самостоятельные решения, иногда вопреки приказам, и всегда оказывается прав, Помпей стал испытывать к нему ненависть и зависть, которые пожирали его все эти годы и в итоге заставили его совершить такой гнусный и подлый поступок. Но, как говорится, он не рассчитал свои силы, и угрызения совести довели его до петли. Да, представляешь, бывает и такое. Редко, правда, но бывает. Иногда, потеряв своего врага, люди перестают видеть смысл в жизни, – убедительно рассказывал Марк ровным голосом.
Конечно, он лгал Луцию, и причиной доноса был отнюдь не Корнелий, да и Помпей не сильно страдал от угрызений совести. Даже потеря любимой женщины вряд ли бы довела его до повешения, если бы ему в том не помог Авера. Но рассказ предназначался для ушей Луция, и Марк преподносил ему факты именно так, как тот хотел их услышать. Ведь юноша мог неправильно воспринять историю о неразделенной любви Помпея к Ливии и расценить ее по-своему, обвинив во всем Мартина, раз именно из-за его семьи все и пострадали. Другое дело, если причиной их бед был его собственный отец, да к тому же прекрасный отец, превосходство которого над другими было столь велико, что вызывало зависть у недругов. Тут уж пенять было не на кого.
– Не переживай, я разузнал еще кое-что, – добавил Марк.
Луций поднял глаза и посмотрел на него вопросительным взглядом. Тот помял виски и, слегка прикрыв веки, продолжил:
– Командира карательного отряда зовут Константин. Еще двух солдат – Герман и Гай. Это они вырезали семью Мартина, и именно Константин отдавал соответствующие приказы. Но только ты пока не суетись, спрячь злобу подальше. Я вижу, как она тебя распирает, но сейчас они для вас словно журавли в небе. Сначала вернитесь из похода, а я тем временем буду следить за мерзавцами, и потом мы вместе решим, как поступить с ними.
– Марк…
– Да, Луций?
– Только не трогай их без нас, хорошо?
– Конечно, мой мальчик, конечно. Поверь мне, я не дам их в обиду, пока вы не вернетесь, и уж тем более не позволю им умереть. Да, и не показывай никому, что творится у тебя в душе. Поверь мне, все ваши беды – это еще не самое страшное, что может произойти в жизни.
– Ничего страшнее я и вообразить себе не могу. Что может быть хуже того, что твой родитель, как раб, страдает в каменоломнях, имение разорено, рабочие убиты, а ты сам не можешь признаться, какого ты рода?
– Страшнее? Я расскажу тебе одну историю. Когда-то очень давно она произошла с моим знакомым. Однажды у одного богатого и известного римлянина вне брака забеременела единственная дочь. Он пришел в ярость, узнав о том, что отцом ребенка является его собственный раб. Гнев затмил его рассудок, и он призвал к себе лучших лекарей, чтобы те на глазах у будущей матери разрезали бедолагу на кусочки. И те послушно резали его, а затем лечили и снова резали, пока смерть не избавила раба от мук и то благодаря тому, что у несчастного началась гангрена, которая и положила конец его страданиям. Но и это еще не все: после появления на свет внука богач приказал бросить младенца на растерзание псам. А ты говоришь – каменоломня. Ваш случай еще не самый худший. К тому же у вас остается надежда отомстить, а вот у того младенца никаких надежд не было. Собственный дед обрек его на верную гибель лишь потому, что он оказался сыном раба. Словно он был животным, нечистокровным детенышем, которого люди решили отбраковать за несоответствие ими же придуманным стандартам.
– Самого бы его к псам! – злобно прошипел Луций, понимая, что Марк, действительно, прав и что в их случае еще не все потерянно. Он несколько раз сжал и разжал кисть правой руки, которая почему-то жутко замерзла.
– А мы с тобой схожи во мнениях, Луций. Именно к псам. Навечно к псам. Око за око, зуб за зуб. Я прав, Александр?
– Истинно правы, – с едва заметной грустью в голосе ответил Александр.
– Ах, да, Луций, я ведь позвал тебя сюда с конкретной целью. За разговором я чуть было не забыл о подарке.
– О подарке? Мне?
– Конечно, тебе, – Сципион положил перед Луцием уже хорошо знакомый ему меч с рукояткой в виде змеи с драгоценными камнями вместо глаз.
– Бери, он твой, – легким, небрежным жестом руки Марк указал на оружие и улыбнулся. – Извини, что не могу пока помочь твоему отцу. Прими хотя бы этот меч в знак нашей дружбы и моего уважения к тебе, – Марк, сказал это таким тоном, будто извинялся за ничтожность подарка и за то, что не может дать большего.
Да, он мог подарить исполнение мечты как пустяшную вещь, а мог пустяк продать за огромную цену. Луций смотрел на оружие, почти не дыша. О таком клинке он и грезить не смел! Меч, должно быть, стоил целое состояние, но для Луция не это было важно. Обладание таким оружием на тот момент для него было превыше всего: он жадно разглядывал блестящий металл, забыв обо всем, даже о своем отце, даже о мести и о своих друзьях. Он поднял глаза и посмотрел на Марка, словно спрашивая разрешения, и тот учтиво кивнул головой. Луций протянул к мечу руку. Но как только он коснулся его, в мозгу молнией промелькнула череда воспоминаний о том, как он нес домой маленького щенка, как растил и учил его, как потом его сам, собственной рукой, вот этим мечом… Но углубиться в эти размышления ему не дала корыстная мысль: «Единственная мера всего – это успех. Недостойный власти гибнет. Власть предержащий не имеет сожаления, только холодный расчет. Стать императором! Править миром! И что есть жизнь пса, пускай и любимого, когда на кону такое?! Император Луций! Почти что бог на земле!». Юноша чуть вытащил клинок из ножен, и свет, засверкав на отполированном до блеска лезвии, резанул по глазам. Луций улыбнулся и вложил меч обратно.
– Спасибо, Марк! – его глаза светились радостью от подарка.
– Да брось, сущие пустяки. Главное, никогда не расставайся с ним и ни за какие деньги не продавай. И помни: дареное не дарят!
– Я ни за что и ни на что не променяю его!
– Вот и прекрасно. Но у меня для тебя есть еще одна новость.
Луций вопросительно и даже с удивлением посмотрел на Марка.
– Скоро вас распределят по легионам. Ты приписан к пятому, как тебе известно. Тебе присвоят звание центуриона, а твои друзья станут младшими офицерами.
– Но как? Как тебе это удалось?
– Пришлось подкупить кое-кого. Сам знаешь, в этой жизни без взяток никуда. Люди падки на подарки. Хотя, если честно, я не вполне понимаю, почему их за их же работу, которая и так вполне достойно оплачивается, приходится еще и одаривать. Впрочем, это не важно – важен результат, а он заключается в том, что у вас будут офицерские звания.
Луций не верил своим ушам. Он так никогда и не узнает, что их назначения найдут за пазухой у покойного Красса, которого на следующий день обнаружат в ручье под мостом. Его изуродованное тело похоронят впопыхах, дабы не придавать странную смерть огласке. Вскоре на должность Красса поставят Публия, и все пойдет своим чередом. Но это случится уже после того, как легионы выйдут в боевой поход, до начала которого оставалась всего пара дней.
– Но и это еще не все, Луций. Александр любезно согласился предоставить в легион своих людей и специально для тебя и твоих товарищей сформировал центурию. Так что с вашими воинами вы уже знакомы. Это те бойцы, с которыми вы тренировались, поэтому налаживать дисциплину и зарабатывать авторитет у солдат тебе не придется. Они и так знают, кто ты, и будут беспрекословно тебе подчиняться. Единственное, что тебе нужно делать, это правильно распоряжаться ими, ведь они не боги. Помни, они смертные! – рассмеялся Марк. – Да, Александр, ты можешь идти, я тебя больше не задерживаю. У тебя еще много дел: центурия должна быть готова к походу. Ступай.
