– Да что он несет? – Тит хотел кинуться к нему, но Луций его остановил.

– Успокойся! Успокойся! Все в порядке! Не мешай ему!

– Услышь меня, женщина. Очнись ото сна вечного. Ты нужна здесь, семье своей.

Тело, лежащее неподвижно, вдруг глубоко вздохнуло. Луций и Тит отшатнулись назад. Покойница поднялась, стянула с себя саван и открыла мутные, еще мертвые глаза, которые через мгновение прояснились и заблестели жизнью. Она обвела всех непонимающим взглядом и дрожащим голосом спросила:

– Что произошло?

Тит, трясясь всем телом, будто в ознобе, с опаской подошел ближе.

– Лаза? Милая, это ты?

– Тит? Что произошло?

– Ты умерла, но он воскресил тебя, – ответил за центуриона Луций и указал на Иисуса.

– Как так умерла? Как воскресил? Я же просто спала, – недоумевая, произнесла женщина.

– Я сейчас все объясню, – Иисус начал рассказ.

Он говорил о том, кто он и для чего пришел, говорил об отце и о своих учениках, рассказывал о сотворении мира, о заповедях. Они слушали его, впитывая каждое слово, и шевелили губами, повторяя то, что он доносил до них. Луций, сидя в углу рядом с масляной лампой, скрупулезно водил пером по пергаменту, стараясь описать все, что видел и слышал. Тит не пускал в комнату никого, а возмущенные гости все не расходились. Рабы уже рассказали им о человеке, который превращает воду в вино, и о том, что это именно он находится сейчас там, в комнате, с их хозяином. Луций и Иисус просидели с Титом и его женой до самого утра, а потом вышли вместе с воскрешенной к тем, кто их дождался. Гробовая тишина воцарилась при виде живой хозяйки, а Тит с радостным лицом кинулся к заплаканным детям, стал обнимать их и рассказывать им о том, что поведал ему Иисус.

– Нам пора, – тихо шепнул на ухо Луцию учитель.

Пространство замерло. Они шли мимо не двигающихся людей, мимо Тита, который с выражением счастья на лице открыл рот, чтобы что-то объяснить собравшимся, мимо поминального стола, где, словно в воздухе, зависла падающая чаша с вином, мимо того самого мальчишки, который указал им дорогу в гостиницу. Течение времени восстановилось, когда они были уже далеко от дома центуриона.

– Что это было? – вконец придя в себя, спросил Луций.

– Завершение очередного цикла.

– Какого еще цикла?

– Я должен совершить три деяния на земле. Тогда мое время здесь закончится.

– Каких именно?

– Я не знаю. Только Бог знает. Два я уже совершил.

– Сейчас ты воскресил человека, а какое было первое?

– Я встретил тебя. До этого я просто совершал чудеса, но, по всей видимости, те, что были связаны с тобой, оказались какими-то особенными.

– Значит, что нужно делать, ты не знаешь? Ты просто делаешь, и все?

– Ты правильно понял. Я делаю все для людей и не могу ничего делать для себя.

– Если я вдруг захочу тебя убить, ты не сможешь себя ни спасти, ни исцелить?

– Нет. Для вас я сын Божий, для себя – обычный человек.

– А для Него? Для них кто ты?

– Такой же, как и вы. Они не делают различий. Это люди создали себе мнимые основания для неравенства – богатство и знатность, а для них мы все одинаковы.

Под покровом ночи Клементий со своим отрядом въехал в Капернаум. У ворот его встречал Тит. Он вытянулся и приветственно отсалютовал.

– Ждали вашего прибытия. Со мной десяток отличных солдат, как вы и просили.

– Вольно, центурион. Какая обстановка в городе? – откашлялся Клементий.

– Все спокойно. Мне приказано проводить вас и обеспечить вашу безопасность.

– Безопасность? От кого же, раз все спокойно?

– От людей. Сейчас все спокойно, а через секунду, глядишь, и взбредет им что-нибудь в голову. Народ нынче странный, непонятный, – не смутившись, отрапортовал Тит.

– Мне знакомо твое лицо, центурион. Мы раньше не могли встречаться?

– Так точно! Я служил при Германике, потом был переведен к вам! Я был центурионом первого манипула второй когорты! Восстание в Галлии, командир! Помните?

– Помню, – еле слышно сквозь зубы процедил Клементий и, закашлявшись, поднес к губам платок. – Нужно разместить моих людей.

– Так точно! Прошу проследовать за мной, – Тит развернулся на пятках и зашагал вперед. Всадники и Клементий последовали за ним, солдаты Тита шли позади.

– На воротах в карауле ты постоянно стоишь?

– Да. А к чему вопрос?

– Ты ведь знаешь, кого я ищу?

– Так точно. Знаю. Но, к сожалению, я его не видел. Всех подозреваемых мы отвели в лагерь, с рассветом можете на них посмотреть.

– Ты наверняка знаешь Луция Корнелия в лицо, не так ли?

– Да, господин. А потому могу точно сказать, что его здесь не было, иначе он бы сейчас стоял перед вами.

– А некий человек, который выдает себя за спасителя человечества и называет себя царем иудейским?

– Ха-ха-ха! – рассмеялся центурион. – Что, даже такие бывают? Нет, господин, такого я бы точно не пропустил. Были путешественники, человек четырнадцать, шли проходом через наш город, направлялись в Иерусалим, по-моему. Среди них был неплохой лекарь. Кстати, он помог моей жене. Еще неделю назад схватили пару разбойников, их в наших местах что-то много развелось в последнее время, но этих мы уже казнили. Вздернули на площади, они до сих пор там болтаются! Да, чуть не забыл: префект посетит вас утром. Он просил извинить его за то, что не смог встретить вас лично.

– Чем же он так занят?

– Не знаю. Мое дело маленькое. Я лишь передал то, о чем он просил. Солдату негоже задавать вопросы.

– Скажи мне, как ты относишься к бывшему генералу Черного легиона?

Центурион остановился и посмотрел снизу вверх на Клементия.

– Я солдат, господин. Я сражался в его рядах и видел, как он может побеждать в безвыходной ситуации. В ситуации, в которой любой другой потерпел бы поражение. Что говорить, в Галлии он спас не только меня, но и моих людей, – Тит выдержал паузу, видя, как хмурится бледное лицо всадника. – Но если вы имеете в виду, задержал бы я его или нет, то, конечно, я бы его арестовал и передал вам. Я же сказал: я солдат. Но, к сожалению, я его не видел, а, может быть, и к счастью. Он превосходный воин, так что я бы мог и не разговаривать с вами сейчас, если бы попался ему на глаза.

Центурион, разумеется, лгал. Еще утром он вывел Луция и его спутников через потайной проход в городской стене. Он также предупредил их обо всех постах, стоящих на дороге в Иерусалим, рассказал, как лучше их обойти и что отвечать патрулю, если их остановят. Впоследствии Тит прожил долгую жизнь и умер в один день со своей любимой женой, о чудесном воскрешении которой он до последнего вздоха рассказывал людям. Многие не верили ему, но, несмотря на это, история о воскрешении человека сыном Божьим осталась в веках. Тысячи раз она была переписана, и, в конце концов, женщина по имени Лаза превратилась в Лазаря, а произошедшие события предстали в ином пересказе, но сам факт совершенного Иисусом чуда до сих пор жив в людской памяти.

Клементий же целый месяц рыскал по городу, но кроме невероятных и противоречащих друг другу слухов, так ничего и не узнал. Тит старательно помогал ему в поисках, однако ощутимых результатов его помощь, конечно же, не принесла. Даром потеряв столько времени, Клементий в итоге отправится в резиденцию к Понтию, так как единственная ниточка, которая могла привести его к Луцию, вела именно туда – в Иудею, в город Иерусалим.

Они шли долго, заходя по пути в деревушки и селения, избегая больших городов и патрулей. Когда они останавливались на ночь под открытым небом, все беспрекословно слушались Луция, и даже Иуда, скрипя зубами и недовольно раздувая щеки, не смел перечить генералу после того, как тот спас ему жизнь. Дело было так: Иуда как-то раз, отлучившись по нужде, услышал позади себя грозное рычание. Молодой лев, по-видимому выгнанный из прайда, голодный и измученный, перепутал человека с добычей, а может, просто не нашел ничего более подходящего. Иуда Искариот вряд ли бы дожил до вечера, если бы к нему не подоспел Луций. Размахивая сумкой и матерясь во весь голос, он бесстрашно пошел на льва. Зверь рычал, скалился, но пятился назад. Противостояние окончилось победой человека: животное оказалось умнее и отступило.