– Я хочу тебя предупредить: легион Аппония двинется в пустыню на поиски твоей армии. Кочевники помотают его по пескам, а ты за это время можешь свободно занять город Ламбесис.

– Ты шутишь?! Я потеряю половину своего войска при его штурме!

– Они откроют тебе ворота сами. После того, что римляне сделали в Цезарее, все ненавидят их. Поверь мне, я еще ни разу тебя не подводил. Ты сможешь укрепиться, а я постараюсь сделать так, чтобы остатки римской армии начали штурм города, и ты спокойно перебил их. После этого вся Африка присоединится к тебе. А в подкрепление своих слов я пришлю тебе золота. Желтый металл всегда скрепляет слова лучше любой печати и клятв.

– Золото – это, конечно, хорошо! Без него люди воюют неохотно. Но меня беспокоит этот мальчишка Луций и его легион. Ты говорил в прошлый раз, что этот римлянин совсем не опасен, однако он творит такое, чему могут позавидовать прославленные полководцы прошлого. До его прихода сюда меня так не теснили, и прежде я не чувствовал такой опасности, как сейчас. Я видел, как он сражается, я наблюдал за ним. Он безрассуден, и сам ведет войско в бой – смелость, граничащая с глупостью! Страшная смесь! Надо было прикончить его еще на пристани или тогда, когда мы устроили на него засаду! Эх, если бы не конница… Избавиться от него было бы правильным решением. Знаешь, я бы с радостью свернул ему шею! Или прирезал бы в поединке один на один, как молочного поросенка!

– Действуй, как я сказал, – голос Марка прозвучал так властно и так холодно, что Такфаринат замер. В его душу проник непривычный страх. – И помни о том, что я говорил тебе про далекую Скифию.

– Я знаю тебя уже давно, но никак не могу понять тебя. Зачем ты все это делаешь? Сам вроде римлянин, денег у тебя, я так понимаю, пропасть, постоянно один. Все как-то нелогично, непонятно и глупо.

– Люди, люди, – с иронией произнес Марк. – Вам обязательно нужно знать причины?

– Никто ничего не делает просто так. Так же, как без воли богов, в мире ничего не происходит. У всего есть причины, а у каждого человека – повод поступать именно так, как он поступает. Нужно просто немного покопаться и хоп – вот он уже и на поверхности, этот повод. Как правило, человек достаточно прост. Я знаю, я многих повидал на своем веку. Но ты, Марк, другой. Так что мне хотелось бы получить некоторые ответы.

– Их не будет, – Марк поднял чашу и сделал глоток вина. – Делай то, что говорю, и ты получишь то, о чем мечтаешь. А мечтаешь ты, как мне кажется, о славе и независимости своей страны. Что же, многое скоро изменится в этом мире. Время людей почти ушло. За ним придет время справедливости, и ты сыграешь в этом свою роль. Как и многие другие.

– Ха! Ты говоришь, словно бог! Смешно. Ладно, чудак, я сделаю все, о чем ты просишь. Знаешь, я даже рад тому, что не прирезал тебя тогда, при первой встрече, а я ведь хотел это сделать.

– Я знаю, Такфаринат, знаю.

Холод обжег спину Луция, он всей своей кожей почувствовал, что позади него кто-то стоит. Ни дыхания, ни движения он не слышал, но знал, что за ним точно кто-то есть. Рука медленно потянула клинок из ножен, холодное и острое железо с легким скрежетанием стало показывать свое жало и блестеть на солнце.

– Ха-ха-ха! Не стоит, генерал, не стоит. Я бы давно уже убил тебя, если бы хотел, – послышался мерзкий знакомый голос. Клинок все же сорвался с места, и Луций резко обернулся, держа оружие перед собой. Но никого рядом с ним не было, только слышался голос: – Я же сказал, что убил бы, если бы хотел, – и снова противный смех.

Руку сводило от холода, пронзая ледяными иглами так, что Луций с трудом терпел эту боль. Ладонь сама вложила меч в ножны, и генерал припал на одно колено, прижал ее к телу и стал растирать в попытках согреть. Тем временем чья-то чужая ладонь опустилась на его плечо. Луций замер. Перед ним возник карлик – тот самый, который приходил к нему всякий раз, когда он стоял на распутье. Мерзкое существо обхватило его голову руками, прислонилось своим лбом к его лбу и пристально уставилось своими разноцветными, словно стеклянными, глазами в его глаза. Рот карлика медленно растянулся в улыбке, обнажив зубы, острые и гнилые. Луций смотрел на него, не в силах пошевелится, перед его глазами стояла красная пелена, а рука ныла фантомной болью.

– Кого ищешь здесь, Луций? Ищешь живого среди мертвых? Ха-ха-ха!

– Что ты такое? – еле дышал генерал.

– А что такое ты? – сделав полный оборот головой на хрустнувшей шее, существо снова мерзко улыбнулось, отскочило в сторону и стало со смехом приплясывать. – А знаешь, генерал, что предают только свои, а?! Враг не может предать, потому что он враг. А вот друг… Ты не задумывался над этим? Почему обычно удар в спину наносит тот, кого защищаешь грудью? А знаешь, из всех живых существ на земле в друзьях я хотел бы иметь только собаку. Лишь она не способна на предательство! Ах, да, прости, я забыл: ты же зарезал песика! Ха-ха-ха!

От его слов Луция передернуло. Превозмогая боль, он рванулся вперед и схватил было мерзавца за горло, но его руки прошли сквозь тело горбуна, словно сквозь туман.

– Что, не получилось? А давай-ка теперь я!

Он мгновенно подлетел к Луцию и резко впихнул руку ему в глотку, отчего тот стал давиться, а из его округлившихся глаз потекли слезы. В несколько приемов существо залезло в его тело полностью. Генерал завалился на спину, задергался и замер.

«Бух, бух, бух, бух», – раздался в его ушах нарастающий звук, настолько невыносимый и громкий, что ему показалось: вот-вот лопнут перепонки. С каждым ударом глаза ослепляла вспышка ярко-красного света. Луций поднял веки, но все вокруг него кружилось, а человеческие голоса смешивались со звуками животных. Внезапно он поднялся высоко в небо, а затем сорвался вниз и, пересекая облака, стремительно понесся обратно к земле и резко завис над ущельем. Крики, звон железа, бойня – он ясно увидел, как его конница только что попала в засаду. Впереди командир. Луций пригляделся – нет, это не Ромул. Ромула здесь нет, конницей командует один из его офицеров. Он держит в руке окровавленный меч и тщетно отбивается от неприятеля. Гвардейцев зажали в маленьком, узком пространстве. Град стрел смертельным дождем лился на них сверху, и всадники сыпались на землю с коней спелыми яблоками.

Опять вспышка, и вот перед глазами новая картина. Повстанцы привязали офицера веревками к двум лошадям, плюнули ему в лицо и долго избивали, хотя лицо солдата оставалось при этом спокойным, словно ничего не происходило. В конце концов, лошади рванули с места. Раздались хруст костей и звук лопающейся кожи, и тело разлетелось на части. Тут и там с остервенением и жестокостью добивали раненых, резали их, словно скот, потрошили, набивая внутренности песком, приколачивали к деревьям.

Снова вспышка. Луций со скоростью выпущенной из лука стрелы пролетел над дорогами, пронесся сквозь толпы людей в Карфагене, петляя узкими переулками, и, наконец, попал в какой-то дом, где поднялся по ступеням наверх и проник за открывшиеся перед ним двери.

– Я возьму тебя с собой в Рим. У меня там прекрасный дом, ты будешь моей богиней, – Ромул гладил по голове темнокожую девушку. – Мы будем с тобой вечно вместе. Ты и я.

– И больше никого? – подняла она на него свои прекрасные глаза.

– Никого.

– А как же твоя служба?

– Там все отлично и без меня. Что может случиться? Главное, что ты рядом.

Карлик немного постоял у кровати, приплясывая, затем забрался под одеяло, лег рядом с Ромулом и его девицей и засмеялся. Он привлек темнокожую красавицу к себе, начал тискать, облизал ей щеку, смачно поцеловал и снова засмеялся.

– Говорят, что самое подлое преступление – это злоупотребление доверием собственного друга! А она хороша, Луций! Наверное, стоит двухсот солдат и твоей дружбы! А ты знаешь, что эта темнокожая красотка – проститутка из местного публичного дома?! Да, да! Твой дружок Ромул предал вас из-за потаскухи! Ты думаешь, где он пропадал все то время, когда был тебе нужен?! Да здесь! Она причина всему! Она! Он предал тебя ради продажной девки! Или ты опять не будешь меня слушать?! Я всегда желал тебе только добра, но ты не слушал меня! Делай, что я тебе говорю. Не прощай, не спускай никому, иначе вскоре все предадут тебя! Помни о власти! Ты – власть! Ты – правитель! Сильный всегда прав! Баба в обмен на жизнь всадников и дружбу! Убей ее, Луций! Убей! Убей! – взревел карлик и, схватив генерала за грудки, начал трясти его из стороны в сторону, продолжая орать: – Убей ее! Убей! Убе-е-е-е-й! Луций! Луций! – голос постепенно менялся, в глазах темнело.