Кэт посмотрела на свои ноги и споткнулась. Потом подняла глаза.
В воротах стояла ослепительная фигура в серапе, украшенном сверкающими алыми, белыми и черными зигзагами, идущими снизу до черных плеч, над которыми виднелось лицо Сиприано, спокойное, величественное, с маленькой черной бородкой и дугами бровей. Он поднял руку, приветствуя ее.
Позади него до закрытой двери церкви тянулся двойной ряд стражей Кецалькоатля в серапе с сине-черной каймой.
— Что я должна делать? — спросила Кэт.
— Постойте минутку со мной, — ответил Сиприано.
Это было нелегко, стоять перед этим морем смуглолицых людей, устремивших на нее черные горящие глаза. В конце концов, она была грингита и чувствовала это. Жертвоприношение? Неужели она жертва? Она опустила голову в желтой шляпе и посмотрела на топазовое ожерелье цвета светлой болотной воды, мерцая, подрагивавшее на белой груди ее платья. Его подарил ей Джоаким. Он сам сделал его, это ожерелье, в Корнуолле. Так далеко! В другом мире, в другой жизни, в другую эпоху! Теперь ей предстоит тяжкое испытание, как жертве.
Большой барабан на колокольне смолк, потом внезапно прокатилась частая дробь малых барабанов и также неожиданно оборвалась.
Низкими, глубокими, мощными голосами гвардия Кецалькоатля возгласила в унисон:
— Оуé! Оуé! Оуé! Оуé![137]
Открылась маленькая дверца, врезанная в тяжелые двери церкви, и появился дон Рамон. В серапе Кецалькоатля поверх белой одежды он стоял во главе выстроившейся в две шеренги гвардии, ожидая, пока наступит тишина. Потом поднял обнаженную правую руку.
— Что есть Бог, мы никогда не узнаем! — громко произнес он, обращаясь к собравшимся.
Гвардейцы Кецалькоатля повернулись к толпе и вскинули правую руку.
— Что есть Бог, вы никогда не узнаете! — повторили они.
Следом за ними слова повторила выстроившаяся в толпе Гвардия Уицилопочтли.
В наступившей затем мертвой тишине Кэт отчетливо различила море глаз, сверкающих белым огнем.
Но сыновья Бога приходят и уходят.
Они приходят из-за Утренней Звезды;
Туда же они возвращаются с земли людей.
Это снова звучал торжественный, сильный голос Рамона. Кэт посмотрела на его лицо; оно было бледным и бесстрастным, но, казалось, при взгляде на него у людей в толпе сходило с лиц выражение вульгарного любопытства.
Гвардия Кецалькоатля вновь повернулась к толпе и повторила слова Рамона.
Иисус и Мария покинули вас и ушли туда,
где они возродятся.
Но пришел Кецалькоатль. Он здесь.
Он ваш властелин.
Последние слова помогли Рамону достичь цели. Люди начали поддаваться воздействию его мощной воли. Он смотрел в устремленные на него черные глаза толпы взглядом, казалось, ничего не выражавшим, но будто вперяясь в сердце той тьмы перед ним, где скрывалась его непостижимая тайна о Боге.
Тем, кто пойдет за мной, придется пройти через
горы небесные
И мимо звездных домов в ночи.
Они найдут меня лишь в Утренней Звезде.
Но тем, кто за мной не пойдет, не должно подглядывать.
Ибо лишатся они тогда зрения и, робких, их поразит паралич.
Секунду он стоял молча, мрачно глядя на толпу. Потом уронил воздетую руку и повернулся. Высокие двери церкви распахнулись, открыв ее полутемное нутро. Рамон один вошел в церковь. Оттуда донесся звук барабана. Стражи Кецалькоатля гуськом потянулись за Рамоном. Алая стража Уицилопочтли вошла во двор, заняв их место. Сиприано остался стоять в воротах. Раздался его голос, звонкий и повелительный.
— Слушайте меня, люди. Вы можете войти в дом Кецалькоатля. Мужчины должны встать справа и слева, снять обувь и стоять прямо. Перед новым Богом на колени не опускаются.
Женщины должны расположиться посередине и покрыть лица. Они могут сесть на пол.
Но мужчины должны стоять.
А теперь входите, те, кто не боится.
Кэт и Сиприано вошли в церковь.
Внутри все переменилось, пол был черный и блестел, стены — в разноцветных полосах, вокруг царил полумрак. Люди Кецалькоатля в белой одежде стояли двумя шеренгами, образуя проход к центру.
— Сюда, — тихим голосом сказал один из Людей Кецалькоатля, подведя Кэт к неподвижно стоящим стражам.
Закрыв лицо желтой шалью, она пошла одна между шеренгами, боясь поскользнуться на гладком черном полу. Колонны нефа были темно-зеленого цвета, как деревья, поднимающиеся к глубокому синему своду. По стенам шли вертикальные полосы: черные, белые, пунцовые, желтые и зеленые; стекла окон — темно-голубые, малиновые и черные, с крапинами солнечного света. Странная мешанина красок.
Дневной свет попадал внутрь только сквозь маленькие оконца высоко под темно-голубым куполом, где разноцветные полосы на стенах становились зелеными, как банановые листья. Внизу было темно, тускло переливались резкие краски.
Кэт прошла вперед и остановилась у ступеней алтаря. Высоко над престолом и сзади него горел маленький, но яркий огонек, и прямо под ним стояла огромная темная неясная фигура, странная, массивная, явно вырезанная из дерева. Фигура, сделанная в архаичной манере и довольно невыразительная, изображала обнаженного мужчину с поднятой правой рукой, на которой сидел деревянный же орел с распростертыми крыльями, сверху блестевший золотом, снизу тонущий в тени. Мощную левую ногу обвивал змей, тоже мерцавший золотом, а его золотая голова покоилась на опущенной ладони фигуры. Лицо ее было неразличимо в темноте.
Огромная скульптура смутно высилась, как колонна, пугающая на фоне освещенного белым светом голубого престола.
У подножия статуи находился каменный алтарь, на котором горел маленький костерчик из сучьев окоте. И на низком троне у алтаря восседал Рамон.
Церковь постепенно начала заполняться людьми. Кэт слышала странный шелест босых ног по черному натертому полу, белые фигуры тянулись к алтарным ступеням, смуглые лица в удивлении оглядывались вокруг, мужчины невольно крестились. Толпа мужчин заполнила церковь, за ними чуть ли не бегом появились женщины, рассаживаясь на полу и укрывая лица. Кэт тоже опустилась на пол.
Цепочка Людей Кецалькоатля выстроилась перед ступеньками алтаря лицом к людям, как ограда с проходом посередине. Сквозь него виднелись мерцающий алтарь и Рамон.
Рамон встал. Люди Кецалькоатля повернулись к нему и взметнули голые правые руки, приветствуя статую, Рамон тоже воздел руку, и его серапе соскользнуло с плеча, открывая голый бок и голубой кушак.
— Все мужчины, приветствуйте Кецалькоатля! — раздалась команда.
Алые люди Уицилопочтли ходили между собравшимися мужчинами, заставляя тех, кто опустился на колени, встать на ноги и поднять правую руку, ладонь отведена назад и обращена к небу, лицо смотрит вверх, тело выпрямлено и напряжено. Повторяя позу статуи, подставляющей ладонь орлу.
И вот вокруг низкого темного кустарника сидевших на полу женщин поднялся лес мужчин, стоящих прямо, мощных, охваченных порывом непередаваемой страсти. Лес воздетых рук, над которым вибрировали полосатые стены, а еще выше — сплетение зеленой листвы, тянущейся к маленьким, забранным решетками открытым оконцам, сквозь которые сочились свет и воздух.
— Я — живой Кецалькоатль! — раздался торжественный бесстрастный голос Рамона.
Я — Сын Утренней Звезды, дитя бездны.
Никто не знает Отца моего, и я не знаю Его.
Отец мой — бездна бездн, оттуда послал Он меня.
Он посылает орла тишины с широкими крыльями,
Чтоб он опустился над моей головой, моей шеей и грудью
И наполнил их силою сильных крыльев своих.
Он шлет змея могущества, что поднимается по моим стопам
и ногам,
И я наполняюсь силой, как горячий источник водой.
Но посредине горит, как Утренняя Звезда, горит посредине,
Между ночью и днем, моя Душа-звезда —
Мой Отец, которого я не знаю.
Говорю вам, не засияет свет дня,
И ночь не укроет тьмой
Без утренней звезды и звезды вечерней, которым они
подчиняются.
Ночь подчиняется мне, и День, я — звезда между них,
посредине.
Между грудью вашей и животом — звезда.
Если нет ее там,
Вы — пустые сосуды из тыквы, в которых лишь ветер да пыль.
Когда вы идете, звезда идет с вами, между грудью вашей
и животом.
Когда спите, она тихо сияет.
Когда говорите и ваши слова правдивы, она блещет
на ваших устах и зубах.
Когда храбро сражаетесь, ее чистый свет на вашей разящей
длани.
Когда входите к женам, как всякий достойный мужчина
к своей жене,
Утренняя Звезда и Звезда Вечерняя сияют вместе.
Ибо мужчина — Утренняя Звезда.
И женщина — Звезда Вечерняя.
Говорю вам, вы не просто люди.
Звезда небесная внутри вас.
Но видели вы мертвого человека, как звезда его покидает его?
И вас покинет звезда, как женщина оставляет мужчину,
если его тепло не греет ее.
И вы скажете: Нет звезды во мне; я не звезда.
Она вас покинет, и вы будете висеть на лозе жизни, как сухая
горлянка,
Ожидая, когда явятся крысы тьмы, чтобы выгрызть
ваше нутро.
Слышите, как крысы тьмы вгрызаются в ваше нутро?
Пока вы не станете как пустые, выгрызенные крысами
гранаты,
Висящие на Древе Жизни?
Если б сияла звезда, тогда они бы они не посмели, не смогли.
Если б вы были люди Утренней Звезды.
Если б звезда сияла в вашей душе.
Ни одна крыса тьмы не посмела бы грызть вас.
Но я — Кецалькоатль, сын Утренней Звезды.
Я — живой Кецалькоатль.
А вы — люди, которые должны стать людьми Утренней Звезды.
Я позабочусь, чтоб вы не стали горлянками,
выеденными крысами.
Я Кецалькоатль, рожденный от орла и змеи.
Земли и воздуха.
От Утренней Звезды.
Я — Господь Двух Путей…
