Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Никакого Уколова мы не знаем.

— Понятно, — усмехнулся гость. — Можешь остаться, если хочешь, — обратился он к Косте.

Алена Максимовна ушла, а Костя отступил к печи, прислонился спиной к еще тепловатым кирпичам.

Мужчина сидел задумавшись. Его большие руки лежали на столе. Костя увидел на безымянном пальце правой руки глубокий шрам. Человек перехватил взгляд мальчика, улыбнулся:

— На финской царапнуло.

Костя смутился.

— Я так просто…

— Не будем играть в прятки, — сказал мужчина, опять прямо взглянув на кузнеца. — Мы партизаны. Я командир, старший лейтенант Романов. К вам пришли по рекомендации Александра Шибко из деревни Александрово. Знаете такого?

— Как не знать! — Николай Романович с облегчением вздохнул. — Слушаю вас, товарищи.

Костя во все глаза смотрел на ночных гостей. За поимку их узденский комендант давал большое вознаграждение: деньги, деревянный дом и дойную корову в придачу. Так вот они какие, неуловимые партизаны…

— У нас к вам сразу несколько дел, товарищ Будник, — продолжал Романов. — Первое: помогите связаться с теляковскими подпольщиками. Нужна постоянная связь с ними.

— Это несложно, — сказал Николай Романович.

— Второе. Вы сможете починить ручной пулемет и две винтовки?

— Надо посмотреть.

— Дорохов, Кравец, — приказал Романов, — принесите оружие.

Партизаны вышли.

— Третье. Вам давали задание получить в Узде медикаменты.

Кузнец кивком головы показал на Костю:

— Сын ездил в Узду, привез.

— Молодец! — Глаза старшего лейтенанта потеплели. — Страшно было, герой?

— Не очень, — живо откликнулся Костя. Он и сам в этот момент искренне верил в то, что ездил по занятому немцами райцентру без всякого страха. Надо будет, снова поеду.

— Придется, брат, поехать. И скоро. Пионер? Девиз пионерский не забыл?

— Всегда готов! — Костя вскинул руку к голове.

— Именно: «Всегда готов!» — Гость поднялся со скамьи, в волнении прошелся из угла в угол. — Вот и настало время платить по счетам наших девизов и присяг.

В кухню вошли партизаны, внесли пулемет и винтовки.

— Кладите на стол, тут светлее, — сказал кузнец.

«Дегтярев», — определил марку пулемета Костя.

— С винтовками все ясно, — сказал спустя минуту Николай Романович. — Починим.

Они склонились над пулеметом. Партизаны стали объяснять, какие в нем неисправности.

— Папа! — не утерпел Костя. — Если что… помогу! Я «дегтярь» и разбирать, и собирать умею.

Партизаны засмеялись. Николай Романович недовольно наморщил лоб:

— Как-нибудь без тебя управлюсь. Было время: юнкеров и колчаковцев сам из «льюиса» и «шоша» крестил. Не забыл.

— Значит, исправим? — обрадованно спросил Романов.

— Вылечим, — кузнец любовно погладил исковерканный корпус пулемета. — Только время требуется.

— Договорились! — Романов обогнул стол, опустился на скамейку, жестом пригласил сесть рядом с собой Николая Романовича. — И последнее. Нам нужна связь с минским подпольем. Знаем: у вас она есть. Поможете?

— Сделаем, — согласился кузнец. — Ступай, сынок, разбуди тетю Тоню, позови сюда.

Отцовская благодарность

Это случилось спустя два дня.

Алена Максимовна уже укладывала младших детей спать, как в дверь громко постучали.

— Кто там? — спросил Николай Романович.

— Отоприте! — послышался нетерпеливый мужской голос.

В хату вошли люди в красноармейских шинелях.

— Ты что, старик, долго не открывал? Своих не узнаешь? — спросил остроносый военный.

— Свои у меня были штаны, — невозмутимо ответил кузнец. — Да и те забрали люди с винтовками.

— Хитрец! — усмехнулся остроносый. — Как живется в лесу?

— Как гороху при дороге. Кто ни идет, то сорвет, то потопчет, — снова ответил присказкой кузнец.

Костя стоял у окна и не сводил с военного глаз. Он никак не мог вспомнить, где он встречал этого человека.

— Ты что, старый пень, нос воротишь? Не по душе тебе партизаны? — Военный вплотную подступил к кузнецу, притянул его к себе за рубаху. — Смотри мне. А то у нас быстро под пулемет да в яму! — Он легонько оттолкнул Николая Романовича. — Отвечай: часто у вас бывают немцы?

Костя наконец узнал говорившего.

— У нас ни партизанам, ни немцам делать нечего: семья, бедность.

Мальчик понял: отец раскусил этих «партизан». Только бы мать или сестры не сказали чего лишнего.

— Нам надо связаться с партизанским командиром по кличке Кулик. Помогите, — снова доверительно заговорил остроносый.

— Не слышали про такого. — Голос отца звучал спокойно, убедительно. — Я же говорил: не ходит к нам никто.

Остроносый открыл было рот, чтобы сказать кузнецу еще что-то, но тут Костя со всем простодушием, на какое был способен, спросил:

— Дяденька Пупок, а почему вы в прошлый раз ловили «куликов» на узденском мосту, а нынче сняли полицейскую шинель и по лесу рыщете?

Спектакль был сорван. Разыгрывать из себя партизан больше не имело смысла. Один из участников этого маскарада расстегнул красноармейскую шинель — под ней оказался немецкий мундир с белым орлом и свастикой.

Начался обыск. Он шел одновременно в доме кузнеца, на половине Соколовых и в хате тетки Мальвины…

Марию, Лену и Костю арестовали. Забрали и тетю Тоню. Всех отвезли в Узду. Дочерей кузнеца и Костю допросили, избили, но, ничего не добившись, отпустили домой. Антонину Михайловну переправили в тюрьму СД.

Подпольщики сообщили: Соколову выдал провокатор из Минска. Он знал ее в лицо, пронюхал, где живет. Кроме того, у нее при обыске нашли партийный билет.

К большой семье Будников добавилось еще двое: маленький Валерик, сын Антонины Михайловны, и ее старая мать.

Партизанам были хорошо известны повадки оккупантов. Узнав про обыск, предупредили Николая Романовича: ждите новый! Вы теперь на заметке.

И точно. Недели через три полицейские пришли еще засветло, без немцев, одетые в свою «воронью» форму. Все в хате перевернули, даже перины вспороли штыками.

Руководил обыском долговязый полицейский в черной пилотке. Важно оттопырив нижнюю губу, он стоял на середине комнаты, левую руку держал на кобуре, прикрепленной как у немцев — на животе, правой покручивал резиновую палку. Это был начальник полиции Тумас. Костя, Мария и Лена испробовали на себе его палку в Узденской тюрьме, когда он допытывался у них, приходят ли к кузнецу партизаны.

Полицейские тщательно обшаривали все — погреб, чердак, хлев… Поочередно забегали в хату и докладывали Тумасу о результатах обыска. Впрочем, никаких результатов не было. Когда дошли до кузницы, Костя не на шутку взволновался: ведь там был партизанский пулемет! Но все обошлось. Отец, понял мальчик, спрятал его надежно.

Уже начало смеркаться, а полицаи все еще рыскали по заводской территории, осматривали цеха.

Тумас теперь сидел у стола и, нетерпеливо поглядывая на часы, поторапливал своих подчиненных.

— Эй, хозяйка! — вдруг повернулся он к Алене Максимовне. — Зачем твоя дочь в Минск ходила?

— За солью, пан начальник, — ответила женщина. — За вещами теплыми для меньшеньких.

— Гляди у меня! Квартирантку вашу, Соколову, повесили. И для прочих веревку можем найти.

«Антонину Михайловну повесили!.. — похолодел Костя. — Ну, гады… Погодите!»

— Да, да! — не унимался Тумас. — Веревка и для тебя, старая, найдется. Небось недаром квартирантку такую взяла.

— Что вы прицепились к больной женщине? — перебил полицейского молчавший до сих пор кузнец. — В темной бабе врага увидели.

— Не твое дело, наковальня хромая! — взъярился Тумас. — Молчи, если не хочешь и себе схлопотать место в тюрьме.

— Кабы что лучшее… Ваша сила… — Кузнец смотрел в пол, и Костя понимал, какого усилия стоит отцу разыгрывать смирение.

— Наша! — Тумас стукнул подкованным каблуком по полу. — И сила, и то, увидишь ты завтрашний день или нет, вот здесь! — Он хлопнул ладонью по кобуре. — Развели большевистскую крамолу! Весь район мутите!

8
{"b":"589913","o":1}