Перебежали они через подожженный мост назад. Только перебежали, а за спиною — хлоп! хлоп! — и начало брызгать ослепительным огнем во все стороны: бомбы те, зажигательные, взорвались. Мост свечой запылал.

Партизан прошел вперед, туда, где дорога поворачивала. Сошел на обочину, взялся за топор. Подрубил ближнюю сосну, на своего нового знакомого оглянулся. Тот понял — вмиг с пилою подбежал. И давай они вдвоем пилить. Наконец, ухнула сосна на дорогу, перегородила подход к мосту. А там, сзади, трещит пламя и черный дым — к вершинам елок.

Еще одну сосну повалили, накрест с первой, — с противоположной стороны. Потом ель и еще одну ель.

Сгорел мост, головешки в воду попадали, остатки дымят.

— Вот теперь и нам пора, — партизан кивнул в сторону реки. — Плавать умеешь?» — «Переплыву», — мальчишка босыми пятками одна о другую пересмыкнул.

Только они раздеваться хотели, как услышали гул моторов. «Немцы!» — испуганно вскрикнул мальчишка. «Они… Ты вот что, давай лесом вниз по реке. Там переправишься». — «А вы?» — спрашивает мальчонка. Спрашивает, а у самого глаза большими сделались, круглыми. «Я следом за тобой».

Сказал эдак партизан и бегом в лес, туда, где дорога изгиб делала.

Каратели действительно решили лесной дорогой на партизан с тыла напасть.

— И много было фашистов? — спросил Алесик.

— Немало. Впереди два мотоцикла с колясками — разведка. При каждом мотоцикле пулемет. За мотоциклами — на расстоянии — броневик, а там и остальные на машинах. Только мотоциклисты проскочили, а на дороге как бабахнет! Это броневик на мине подорвался.

— А почему мотоциклы на нее не наехали?

— Мотоциклы легкие, проскочили. Взрыватель мины на более тяжелый транспорт установлен был: танк, грузовик, бронемашину. Ухнуло так, что земля задрожала. Броневик перевернулся и загорелся. Немцы, которые сзади ехали, сразу остановились, стрелять во все стороны начали. Остановились и мотоциклисты, не знают, что делать: впереди завал, а сзади броневик горит и стрельба. Пока они думали, партизан отстегнул от ремня гранату и швырнул под ближайший мотоцикл. Потом вскинул винтовку — еще одного фашиста уложил.

В лесу пальба. Строчат каратели по деревьям, по кустам — партизан же не видно.

Тут бы и тикать самый раз, покуда враги не опомнились, не разобрались, что против них один человек воюет. Партизан и начал потихоньку отползать. И вдруг у него из-за спины на дорогу кто-то — шмыг! Глянул, а это мальчишка тот. Застыл на месте подрывник. «Ты куда?! — кричит. — Стой! Убьют!»

— А мальчишка остановился? — Алесик даже дышать перестал.

— Куда там! Будто и не слышит. К перевернутому мотоциклу — скок, схватил автомат убитого фашиста и назад. Оружие, видишь, себе добывал.

Отошли они, переправились через Жеремянку, со своими соединились.

— Немцы не прошли?

— Нет. Побоялись, что впереди и завал заминирован, и партизанская засада здесь. Да и прорываться им пользы никакой: моста же нет, все равно не проедешь. А пешком, без техники, они не вояки были. От злости фашисты дорогу заминировали — всю, от завала. По ней и вовсе люди ходить и ездить перестали. Другой путь себе выбрали.

— Что же после войны нового моста не сделали, мины фашистские не повытаскивали?

— Мины, конечно, повытаскивали, разминировали и дорогу, и лес вокруг нее. А мост так и не восстановили. Почему? Я про всё это у буфетчицы спрашивал. Сказала, что в другом месте, более удобном, мост построили. Бетонный. И дорогу к нему насыпали, хорошую.

— А эта…

— Так и осталась. Зарастает вот…

— Папка, каратели партизан тогда не разгромили?

— Руки коротки… Им так всыпали — едва ноги унесли.

— Папка, а мальчика к себе партизаны взяли?

— Взяли.

— И он строчил из своего автомата?

— Строчил.

— А как его звали?

— Мальца того? Зайчиком.

— Как-как?

— Я же тебе ответил: Зайчиком. Ну, брат, пошли. А то засветло до Жеремян не доберемся. А нам ведь оттуда еще в Бородовичи попасть надо.

— Не доберемся, — покрутил головою Алесик. — Моста же нет.

— И не надо. Видишь во-он ту тропинку?

— Ага.

— Ею мы и спустимся к реке. А там, сказала буфетчица, брод есть.

Далеко позади и мост, и лесная тропинка, и еще одна тропинка, полевая. Все они за двумя привалами. Алесик с отцом по мощенной булыжником дороге идут. Бинокль на шее Алесика тяжелым сделался, а ноги нет-нет да и споткнутся о камень.

— Папка, — спрашивает Алесик, — тебе дорога еще за ноги не цепляется?

— Да нет, а что?

— Мне уже цепляется, — вздыхает Алесик. — А учительница говорила, когда мы всем классом в поход ходили, что, если дорога за ноги цепляться начнет, пора привал делать.

— Недавно же делали! — папа даже остановился от удивления.

В этот момент сзади послышался гул мотора. Папа взял Алесика за руку, и они сошли на обочину.

На дороге показалась машина: то ли автобус, то ли будка на колесах и с окнами. Папа поставил портфель на землю и поднял правую руку. И автобус-будка остановился. Был он песочного цвета с вишневой кабиной. Алесик смог прочесть надпись под окошками с занавесями: «Служба быта».

Немолодой круглолицый шофер с прической под бокс высунулся из кабинки:

— Куда?

— До Жеремян хотим добраться, — улыбнулся папа. — Шли-шли и притомились мужички.

Шофер посмотрел на Алесика и коротко бросил:

— До Жеремян подвезу. Садитесь.

Пана на сидение рядом с водителем уселся. А Алесик примостился у папы на коленях. И поехали.

Сидя ехать — не шагами дорогу мерить. Алесик сбросил сандалии. Ногам и вовсе легко стало.

Шофер повернулся в их сторону:

— Отдыхать в наши края?

— Нет, — покрутил головою отец. — На встречу партизан.

— А-а, значит, на партизанский праздник. Слыхал про него… А пока решили родню проведать?

— Нет у нас тут родни. Просто к деду Лусте едем, — вмешался в разговор Алесик.

— Знаю старого Лусту. К самой его хате и довезу. Мне там заказы отдавать.

— Какие заказы? — не понял Алесик.

— Ты лишне болтлив, — нахмурился отец. — И невежлив. В разговоры взрослых лезешь.

— Чего там парня без нужды ругать, — вступился за Алесика шофер. — Пусть спрашивает. Интересуется — отчего же не растолковать?.. Заказы такие у нас. Скажем, прохудились у человека башмаки, ремонта требуют. В городе или райцентре человек заворачивает их в газету и несет в мастерскую комбината бытовых услуг. Всё просто. А в селе нести не с руки: далековато, времени потратишь уйму. Вот мы и ездим, заказы собираем: кому обувь починить, кому одежду, часы или радиоприемник. Обновку надобно пошить — и тут поможем. Хочешь — фотоснимок на память сделаем. Одним словом — служба быта!

— Здорово придумано! — воскликнул Алесик. — И вы всё это сами делаете?

— Что ты! Я только заказы собираю да готовые отвожу. Ну, а если требуется парикмахер или фотограф, портной или сапожник, — тоже примчу.

— А деду Лусте что везете?

— Часы карманные. Трофейные. Со времен войны. Подарок боевого друга — Зайчика. Тоже к партизанскому празднику. А еще в их дом — книжки.

— Книжки? — удивился Алесик.

— Ага. В доме дедова внучка живет, Аля. Каждый раз просит: «Дяденька Мечик, будете ехать, мне книжку про войну, про партизан привезите». И вожу я их ей постоянно — в библиотеке беру. Прочитает — отвожу. Мне не тяжело: но дороге, по моему кольцу.

Пока разговаривали, лес кончился. Дорога в небольшую деревеньку вбежала. Замелькали красивые деревянные дома с синими и салатовыми верандами, палисаднички с цветами, огородики. Поехали тише. Водитель больше не разговаривал, внимательно следил за дорогой.

Наконец, возле высокого деревянного дома машина остановилась.

— Прибыли, — дядька Мечик выключил мотор и первый вылез из кабины. И пока Алесик сандалии надевал, на ступеньку, а потом на землю слез, он уже успел в будку фургончика заглянуть и вынести оттуда две красивые книжки и большие, едва ли не с Алесикову ладонь, карманные часы.