— «М-ль Дармон, сорока девяти лет (возраст указала сама истица), секретарь комиссара Огюста Булара, готовящаяся выйти на пенсию через два месяца, заявила, что разговаривала с молодым человеком, который проник в кабинет, спустившись с крыши, и передал ей письмо, подписанное „Ванго Романо“».

— Хорошо, теперь вернитесь на предыдущую страницу, читайте первый абзац.

— «Объявлена тревога. Все выходы перекрыты. Допрос особо опасного преступника в подвале. См. секретные досье для установления личности».

— Вот и всё, дружище.

— Что «всё»?

— Этель, Ванго, Зефиро и Виктор Волк в одном месте, в один и тот же день — это вас не удивляет?

Авиньон сглотнул и пожал плечами.

— Такое случается.

— Да, действительно. Такое случается. А теперь посмотрите это.

Он протянул лейтенанту три скрепленных листка. Авиньон начал читать. Какие-то показания начала 1920-х годов на пожелтевшей от времени бумаге. Человек, который хотел сохранить инкогнито и поэтому подписывался инициалами «М. 3.», сообщал о торговце оружием Викторе Волке и давал всю необходимую информацию для его ареста в церкви Сент-Антуанского предместья Парижа.

Листы дрожали в руках Авиньона. В тот день в приходе Святой Маргариты, когда все в полиции были уверены, что злодей уже не выскользнет из рук правосудия, Авиньон в первый раз предал Булара, дав Виктору уйти. С тех пор он лгал не переставая. Это он, Авиньон, тринадцать лет спустя ослабил ремни на запястьях Виктора, и тот смог головой направить луч прожектора на Зефиро. И он же через несколько дней помог Виктору бежать в специальном поезде через Испанию. И он же в течение пятнадцати лет каждую неделю давал этому преступнику отчеты обо всех действиях французской полиции.

Авиньон замолчал. Булар взглянул на него.

— Продолжайте.

— Слушаюсь.

Он безжизненным голосом зачитал все пункты обвинения, которые этот безымянный священник предъявлял Виктору. Перечень был ужасающим.

— Можно не зачитывать всё? — пролепетал Авиньон.

— Нет.

И Авиньон продолжил. Булар ходил взад-вперед около письменного стола. Лейтенант дочитал до конца и умолк.

Комиссар вопросительно поднял брови.

— Дальше?

— Дальше… Не могу разобрать, — промямлил Авиньон.

— Дальше! — раздраженно сказал Булар. — Читайте последнюю строчку!

Лейтенант снова погрузился в бумаги. Зефиро, который и был автором письма, на последней странице приписал несколько фраз:

— «После того как Виктор Волк будет арестован, запрещаю поддерживать со мной связь. В особых случаях обращаться только к одному человеку: господину Хуго Эккенеру, владельцу фирмы „Цеппелин“».

Булар выжидательно смотрел на своего помощника.

— Вот оно, — сказал комиссар. — Недостающее звено! Дирижабль! История Ванго связана с делом Виктора. Это так же верно, как то, что меня зовут Огюст Альбер Сиприен Булар.

Он выхватил из рук лейтенанта три страницы.

— Их связывает «М. 3.»!

— Как?..

— Ванго знает Зефиро!

Авиньон чувствовал одновременно облегчение и ужас. Он было подумал, что разоблачен, но этого не случилось. Он мог бы успокоиться, но догадка Булара создавала проблему. Уже больше года назад Виктор сообщил Авиньону о близких отношениях Зефиро и Ванго. И лейтенант был уверен, что комиссар воспользуется своим открытием, а это приведет к полному пересмотру дела Виктора.

Хуже того — Булар начнет поиски Зефиро. А между тем Зефиро узнал, что Авиньон — предатель. Разоблачающая его телеграмма уже была отправлена из Нью-Йорка в Париж, но Авиньон принял меры, и ее перехватили прежде, чем она попала в руки Булару.

— Комиссар… Я не очень понимаю, что вы собираетесь делать.

Тот взял с бювара кусочек мела, повернулся к грифельной доске и сорвал пришпиленные к ней листки бумаги.

Глубоко вздохнув, он начертил большой белый крест.

— Вот. Все, что мы можем сделать, находится здесь. Четыре способа найти Ванго.

Он пририсовал стрелки к каждой оконечности креста.

— Виктор, Этель, Эккенер и Зефиро.

Потом приписал заглавные буквы.

— Виктор — на западе. Его два раза видели в Америке. Этель — на севере. Эккенер — на востоке. А Зефиро…

Авиньон жадно ловил каждое слово.

— Зефиро — на юге.

Целых четыре года Авиньон пытался вызнать, где находится убежище Зефиро. Этим вопросом был буквально одержим Виктор Волк, который знал о существовании невидимого монастыря, но никак не мог понять, где он находится.

— Надо искать в этих четырех направлениях, — заключил комиссар. В дверь постучали.

— Войдите!

— Господин комиссар, кандидатки ждут вас в голубой приемной.

— Именно сегодня?

— Как всегда по четвергам, господин комиссар.

Булар что-то пробурчал сквозь зубы.

— Сейчас приду.

— Еще с вами хочет поговорить господин префект.

— О чем?

— Думаю, об инциденте.

— О каком инциденте?

— Об утреннем.

Булар явно не понимал. Авиньон, стоявший рядом, отважился на объяснение:

— Думаю, речь идет о вашем внешнем виде.

— А что было не так с моим внешним видом?

— Э-э…

Авиньон неопределенным жестом указал на нижнюю половину тела своего патрона.

— Э-э… Трусы.

— И что? Чего хочет префект? Посоветовать мне другой цвет?

Сконфуженный посланник переминался с ноги на ногу.

— Ладно, — сказал Булар. — Пойду посмотрю кандидаток. А вы, Авиньон, разберитесь, что там за проблема у префекта.

Он влетел в голубую приемную как ураган.

В течение двух лет комиссар Булар вел смотр кандидаток на пост секретаря взамен м-ль Дармон, которая вышла на пенсию и уехала в свой зеленый уголок в Баньолё. Он так к ней привык, что никак не решался сделать окончательный выбор. Булар каждый четверг устраивал смотрины четырем молодым женщинам, всякий раз надеясь, что ни одна ему не подойдет.

Кандидатки сидели в маленькой приемной, закинув ногу на ногу.

— Хочу сразу вас предупредить: я страшно неуживчив, — сообщил Булар, врываясь в комнату.

Он вытащил стул на середину комнаты и уселся перед ними. Сегодня их было пять.

У первой, нарядно одетой брюнетки в очках, он поинтересовался, какие книги она читает. В ответ та что-то промямлила, стала рыться в сумочке и наконец дрожащей рукой вытащила увесистый том в темно-синем переплете — «Кодекс профессиональной этики полицейских».

— Вы это читаете?

Она прикусила губу.

— И как — интересно? — ухмыльнулся он, листая книгу.

У второй кандидатки он спросил, сколькими пальцами она печатает на машинке. Третьей дал упражнение на устный счет, а затем предложил рассказать басню «Волк и ягненок». Четвертая побледнела, почувствовала себя плохо и была выведена из приемной прежде, чем до нее дошла очередь.

Тогда Булар обернулся к самой юной претендентке, сидевшей на крайнем стуле справа. Ее волосы были собраны в строгий пучок, однако это не делало ее взрослее.

— Что, по четвергам нет уроков?

— Нет.

Ответ прозвучал решительно и даже нагло.

— Ваша мама, верно, ждет вас внизу? — спросил Булар с притворной заботливостью.

— А где ваша мама? — парировала девушка в том же тоне.

Булар затеребил ухо. Остальные кандидатки сидели, опустив глаза.

— Мадемуазель, вам известно, что вы находитесь в здании полиции? Вы уверены, что сможете выйти отсюда, когда захотите?

— Не я одна останусь здесь сегодня допоздна.

Она смотрела на него в упор. Но Булара трудно было смутить.

— Сколько вам лет?

— Меньше, чем вам, — ответила Кротиха.

— Как вы прошли предварительный отбор?

— Через окно.

Комиссар вскочил со стула.

Булар не стал звать подкрепление.

Он посчитал, что и сам справится с этой девчонкой. Подойдя поближе, он внимательно оглядел ее, прикидывая, какой вопрос задать, чтобы разрядить обстановку.

— Что, по-вашему, входит в обязанности моего секретаря?