ред. 5 Император Хуэй-цзун попал в плен к чжурчжэням, где и умер. Такая же судьба была уготована и его сыну и преемнику Цинь-цзуну. — Прим. ред. 6 Цинь Гуй и его жена считаются в Китае национальными предателями, и в их изображения люди до сих пор плюют в знак презрения. — Прим. ред. 7 Это произошло в районе современного Гонконга (Сянгана). Императрица-мать бросилась в море с малолетним государем на руках. Во Вьетнаме впоследствии существовала легенда, что они чудесным образом спаслись, приплыли во Вьетнам, где и прожили мирно оставшуюся жизнь. — Прим. ред.

Правление Шэнь-цзуна (1068–1085) вошло в историю в значительной степени благодаря начатой при нем министром Ван Ань-ши новой экономической политике. В это же время жил и творил великий историк Сыма Гуан, а так как он был яростным противником и самого министра, и его нововведений, Шэнь-цзун и Ван Ань-ши постоянно подвергались критике со стороны конфуцианских историков, последователей Сыма Гуана и философа Чжу Си. Позднее стало модным называть Ван Ань-ши "социалистом" и приводить провал его реформы как пример ошибочности самой социалистской экономической теории . Так историческая пыль дискуссий XI века долгие столетия закрывала подлинные события. Едва ли возможно понять цели Ван Ань-ши, равно как и итоги его деятельности, слепо восприняв враждебные суждения его оппонентов или же интерпретируя китайские реалии XI века в терминах современности, с которыми они не имеют ничего общего. Ван Ань-ши был "реформатором", лидером политической партии, оспаривавшей на протяжении всей сунской династии власть у консерваторов. В конечном счете последние восторжествовали, а их противники вошли в историю как смутьяны и неправедные конфуцианцы — ведь политика и философия шли рядом, — и победители не жалели усилий, чтобы очернить их память. И хотя историки фиксировали каждый факт или суждение, помогающие дискредитировать политику Ван Ань-ши, они так и не смогли утаить свидетельства, говорящие в ее пользу. "Новые законы" действовали около двадцати лет на протяжении всего правления Шэнь-цзуна, хотя некоторые из них вновь оживали на короткий срок при его преемниках, когда реформаторы оказывались в чести. Все это время в империи сохранялся мир, хотя консерваторы не уставали пророчествовать, что новая политика приведет к народным смутам, сравнимым с восстаниями Ань Лу-шаня и Хуан Чао при Тан. Ничего подобного не случилось. Наоборот, есть данные, что реформы хотя бы отчасти оказались успешными. Перепись 1083 года, проведенная после нескольких лет реформ, говорит о значительном увеличении численности населения. А цифры 1124 года еще более впечатляющи: 1083 год 17 211 713 семей 90 000 000 человек 1124 год 20 882 258 семей 100 000 000 человек Если крестьяне, составлявшие 90% населения, действительно страдали от нужды и угнетения, о чем не устают повторять критики Ван Ань-ши, то такой рост и отсутствие восстаний по меньшей мере странны. Китайские массы незамедлительно бунтовали против плохого управления. Вполне возможно, что некоторые из новых законов не возымели желаемого эффекта, ибо официальные круги в целом не одобряли новую политику и не желали участвовать в ее проведении. Если проанализировать критику со стороны консерваторов, можно видеть, что она направлена не на результаты, а на сам дух реформ. "Новые законы" осуждали не за то, что они были плохими, а за то, что они были новыми. Правила прошлого, путь предков — все это верно только потому, что стало традицией. Все новое априори является ошибочным, ибо не соответствует древним установлениям. Это было самым главным обвинением со стороны Сыма Гуана. Так, когда его спросили, разве не хорошо "работает" один из новых законов в провинции Шэньси, он ответил, что, хотя он и является уроженцем этой провинции, но не знает, как там действуют новые законы, однако раз старые были для населения обременительны, очевидно, что новые еще более тяжки. Именно с таким менталитетом и пытался бороться Ван Ань-ши. Его реформы были направлены на поддержку сельского хозяйства, ограничение ростовщичества. Поэтому они и удостоились названия "социалистских". Однако оно ведет к непониманию. Ван Ань-ши был человеком оригинального ума, но своей эпохи и страны. Он не подвергал сомнению автократическую монархию. Он был вдохновлен не идеями равенства и прав человека, а теориями династий Цинь и Хань. Он полагал сельское хозяйство главным занятием, а крестьянство — основой государства. Так же считали циньские легисты и Мэн-цзы. Ван Ань-ши расходился со своими оппонентами в вопросе управления. Существовавшая система представлялась ему неэффективной, пустой и излишне жестокой. Консерваторы, верные конфуцианской доктрине, учили, что если император добродетелен, а чиновники преданны и искренни, государство само позаботится о себе. Ван Ань-ши, тоже конфуцианец, не отрицал принципа нравственного авторитета, но считал возможным улучшить управление. Он был убежден, что природные катаклизмы и голод обусловлены естественными причинами, а не божественным наказанием за ошибки императора, и что конфуцианских добродетелей правителя и чиновников недостаточно для отражения угрозы извне. Консерваторы постоянно внушали императору, что новая политика Ван Ань-ши приведет к великим народным бунтам, подобным тем, что опустошили танскую империю. Они забывали о том, что главной причиной восстаний стала данническая система, заставлявшая всю империю слать в столицу огромное количество зерна. Ван Ань-ши изменил эту систему и был обвинен в покушении на мир в государстве. Хотя столицей был Кайфэн, находящийся недалеко от Желтой реки на центральной равнине, перевозка зерна и других продуктов по-прежнему оставалась тяжелым бременем для провинций. С запада зерно стало удобнее перевозить вниз по течению, но затраты на транспортировку зерна с юга оставались такими же огромными, как и прежде. Было ясно, что, как только власть трона ослабнет или какой-нибудь правитель не сможет поддерживать эффективный контроль, отдаленные провинции попытаются сбросить бремя центральной власти и освободиться от даннической системы. Ван Ань-ши пытался предотвратить эту опасность, реформировав налоговую систему и облегчив ее для удаленных провинций. Первый из новых законов, "Уравнивание Потерь", был направлен именно на это. Однако по сути он просто восстанавливал систему, введенную при ханьском У-ди Сан Хун-яном. Это уже само по себе являлось преступлением в глазах консерваторов, ведь Сан Хун-ян был одним из "новых людей" императора У-ди, не ученым, а торговцем. Согласно закону Ван Ань-ши, зерно следовало не доставлять в столицу, но складывать в государственные амбары и продавать по низким ценам. Ведь при старой системе в столице зачастую оказывалось в избытке зерна, в то время как в провинции его не хватало, что и приводило к недовольству и восстаниям. Теперь же зерновой налог от одной провинции мог заместить дань с другой отдаленной провинции, где зерно и шелк можно было продать на месте, а доход забрать в казну, а не везти их в столицу, где цены ниже из-за избытка товара. Цены выравнивали, перенасыщения рынка старались избежать, а крестьянству обеспечили стабильную и равную востребованность урожая. Такие, в идеале, результаты должен был принести новый закон, но насколько он оказался действенным, установить невозможно, ибо у критиков, столь занятых отрицанием нового закона, не нашлось времени описать, как он работал. Еще один недостаток нового закона усматривали в том, что он требовал увеличения числа чиновников или же возложения новых обязанностей на тех, кто не был готов к их исполнению. Когда чиновники начали заниматься коммерцией, о которой они не имели ни малейшего представления, цены на товары стали выше даже устанавливаемых торговцами, хотя целью новых законов в первую очередь было именно снижение цен для населения. Очевидно, что Ван Ань-ши едва ли учитывал коммерческие и финансовые интересы, ибо некоторые из законов явно направлены против торговцев и ростовщиков. Император и министр вскоре обнаружили, что более взвешенная и "научная" система сбора налогов недостаточна для улучшения положения крестьян. Главным препятствием развития сельского хозяйства и повышения уровня жизни являлась крайняя бедность сельского населения, не имевшего никаких запасов и вынужденного год от года обращаться к ростовщикам за деньгами на посевное зерно и инвентарь. Самые смелые и далеко идущие из реформ призваны были изменить такое положение дел. Закон, называвшийся "Молодые всходы", устанавливал систему государственных кредитов для крестьян. Согласно этому закону, весной государство выдавало земледельцу кредит в соответствии с количеством обрабатываемой им земли, который он должен был вернуть после уборки урожая с небольшими процентами. Ван Ань-ши надеялся, что такие меры приведут к увеличению обрабатываемых площадей и освобождению крестьян от деревенских ростовщиков с их грабительскими процентами. Государство, тем самым, будет иметь гарантированный доход как от "весенних" кредитов, так и от налогов с увеличенных площадей. Закон стал предвестником системы земельных и банковских кредитов, начавшейся складываться в Китае только при Республике с тем, чтобы хоть как-то поднять уровень сельскохозяйственного производства. Естественно, что закон вызвал яростный протест противников Ван Ань-ши. Сыма Гуан утверждал, что крестьяне охотно будут брать государственные деньги весной, но заставить их вернуть кредиты осенью можно будет только жестокими политическими мерами, а значит, новая система является еще более гнетущей, чем старая. Эта критика, обоснованная или нет, — хотя Сыма Гуан признавал, что не знает, как обстоит дело в его родной Шэньси, — не учитывала того факта, что до реформы крестьянин точно так же брал кредиты, только у местного ростовщика и под высокий процент, и если ему не удавалось вернуть деньги, то кредитор, будучи влиятельной фигурой, прибегал к помощи чиновников, чтобы любым способом выбить деньги. Закон Ван Ань-ши устанавливал невысокие кредитные ставки, да и государство, желавшее не нажиться на деньгах, а поднять сельское хозяйство, было лучшим кредитором. Хотя консерваторы провозгласили новый закон "абсолютным злом", об отношении к нему крестьянства ничего не известно. Впрочем, за эти двадцать лет не было ни одного народного бунта, традиционной и единственной формы протеста против несправедливости. Если закон был так плох, как о нем говорили противники Ван Ань-ши, удивительно, что крестьяне за достаточно долгий период ни разу не протестовали против