ученого класса, которому феодальная эпоха не была известна непосредственно, в том, что учение Конфуция вполне применимо к новому политическому режиму. Мудрец из Лу учил о покорности сыновей родителям, знати - князю, а князей - Сыну Неба. Ханьские правители расширили этот последний тип преданности и распространили аристократический нравственный кодекс Конфуция на всех подданных императора. Не только знать, но и каждый человек, находящийся на службе государства, должен сделать своим идеалом конфуцианскую преданность правителю, а этот правитель должен быть никем иным, как императором. Такой мудрой корректировкой древнего идеала ханьские императоры сделали учение Конфуция самым сильным оружием поддержки централизованной автократической монархии, которой сам мудрец никогда не знал и которой его последователи сопротивлялись до последнего вздоха. Победа была полной. Очень быстро подлинный характер феодальной эпохи стал смутным и для самих ученых. Прошлое интерпретировалось в терминах настоящего, а легенда о существовании в далекой древности единой империи, позднее деградировавшей в феодализм, стала общепринятой. Ши Хуан-ди пытался уничтожить память о прошлом; ханьские властители, действуя более тонко, преуспели в его извращении. Трактовка учения Конфуция, утвердившаяся при ханьской династии, явилась одним из самых долгосрочных итогов преобразований. Идеал централизованного государства тесно связывался с ученым классом и последователями конфуцианской системы. С этого времени ученые, столь рьяно ставшие на защиту феодализма, начали выступать против всех центробежных течений. Причиной временных перерывов между правлениями централизованных династий, если они не были вызваны вторжением извне, всегда было стремление военачальников к неограниченной власти, и эти века разделения неизменно определялись учеными как "века смуты". ПРИМЕЧАНИЯ 1 Шуньюй Юэ - министр, предложивший восстановить систему уделов под предлогом того, что они всегда существовали при предыдущих династиях. 2 Имеется в виду выдающийся политический и военный деятель II века. до н. э. Чао 3 Цо. - Прим. перев.

Победы Лю Бана и мудрая политика его преемников по отношению к держателям уделов позволили создать прочный фундамент для политического утверждения новой централизованной империи, однако социальные и экономические последствия великого переворота были настолько же важными, насколько и политические изменения, поскольку обнажили проблемы, решить которые ханьским императорам оказалось не так просто. Хотя, чтобы утвердить беспрекословную власть императорского двора, Лю Бан и его преемники проводили сознательную антифеодальную политику, некоторые последствия падения аристократии привели не к усилению, а к ослаблению власти императора и подвергли риску существование династии. Разрушение аристократии создало в социальной системе лакуну, которую слишком часто заполняли весьма нежелательные элементы. Пока ханьская династия наблюдала становление новой концепции общества, по которой правящий класс был отмечен не знаком божественности и знатного происхождения, но уровнем образования и культуры, преобразования все еще слишком отставали, чтобы позволить новой общественной форме завоевать всеобщее уважение и признание. Люди по-прежнему оглядывались назад, в феодальную эпоху, по-прежнему сомневались в прочности новой империи и втайне считали императорскую семью выскочками. В то время, как ханьская династия смогла покончить с феодальными традициями в провинциях, сам двор, который должен быть главным и непоколебимым авторитетом, и с которого брала бы пример вся империя, в действительности сотрясали частые и кровавые перевороты. Эти беспорядки стали причиной одного весьма неожиданного явления — роста власти и влияния семей, являющихся родственниками жен императора. При феодальной системе такого источника нестабильности не существовало. Китайские свадебные обычаи, запрещавшие браки между членами одного клана, а значит, и между носящими одну и ту же фамилию, вынуждали удельных князей выбирать себе невест среди равных им из другого клана, а это могли быть только правящие семьи других государств. Поэтому семья жены правителя была "иностранной", ее члены не жили в государстве правителя и, следовательно, не могли оказывать никакого влияния на дворцовую политику. Точно так же и сама женщина, не имея поддержки семьи в новой стране, во внутренних делах не имела никакого голоса, хотя ее влияние и могло сыграть свою роль во внешней политике в пользу ее родного царства, как это случилось в 645 году до н. э., когда жена циньского правителя, принадлежавшая к правящему дому Цзинь, ходатайствовала перед мужем и спасла жизнь захваченному в плен цзиньскому князю. Совершенно иная ситуация возникла в ханьской империи. Была лишь одна правящая семья, и так как императоры не могли вступать в брак с членами параллельных императорской линий, так как все они носили одну и ту же фамилию, они вынуждены были брать в жены дочерей собственных подданных. Этот обычай стал новым и опасным фактором в политической жизни. Женитьба перестала быть средством создания выгодного союза, как в феодальную эпоху, а, наоборот, возвышала семьи соперников. Императриц выбирали либо за красоту, либо чтобы вознаградить достойного министра или полководца. Их влияние в любом случае представляло опасность для императорского дома. Если они достигали такого положения благодаря своей красоте, то императоры становились пленниками их прихотей. Если же их семья уже была вознаграждена за государственную службу, то теперь она приобретала значительное влияние в самом средоточии власти. Как мать наследника, императрица была очень важной персоной. После смерти императора, если ее сын еще был ребенком (что часто и происходило), она осуществляла регентство, а значит, вся императорская власть переходила в руки ее семьи. Ее братья и дяди занимали высшие посты и заполняли административные учреждения членами своего клана и своими ставленниками. Так как их власть зависела только от императрицы, они всеми силами старались продлить регентство, даже если молодой император становился совершеннолетним. Смена правления или даже женитьба нового императора означали бы конец их влияния, поэтому они старались использовать отпущенное им время по максимуму, чтобы накопить огромные богатства и сформировать партию поддержки, если пробьет злой час. В новом обществе члены семьи императрицы уже не были аристократами с древними традициями преданности и покорности, они были выходцами из ниоткуда, а их единственной опорой стало расположение, оказываемое императрице. Ранее они не имели никакого веса, после смерти императрицы они могли лишиться власти, богатства и даже жизни. Они являлись объектом зависти и клеветы. Никакие аристократические привилегии не умеривали их жадности и не ограничивали их надменности. Не было другого способа избежать опасности, угрожавшей им при смене правления, чем сделать шаг вперед и захватить сам трон. Фатальная логика положения заставляла все семьи императриц при ханьской династии следовать такой политике, но все они, за одним исключением, провалились. Их история, как, впрочем, и история самого ханьского двора, повторялась лишь с небольшими вариациями. Семья императрицы получала титулы и высокие посты. Они прибирали к рукам власть, нацеливались на трон, но после смерти или впадения в немилость их единственной опоры — императрицы — они жестоко истреблялись, чтобы освободить место для родственников новой. Семья первой ханьской императрицы Лу первой показала пример последующим поколениям, а семья Ван, вошедшая в императорский дом после женитьбы ханьского Юань-ди (49–33 до н. э.), стала единственной, обеспечившей себе временную безопасность путем узурпации престола. Узурпатор Ван Ман (9–23) наслаждался своей властью лишь четырнадцать лет. Ханьский дом не был лишен поддержки в провинциях, и после жестокой гражданской войны трон был отвоеван императором Гуан-у, который затем перенес столицу на восток в Лоян. Это событие и разделяет историю династии Хань на два этапа, известных как период Западной, или Ранней Хань (206 до н. э.–25 н. э.) и период Восточной, или Поздней Хань (25–221). Дворцовые интриги и перевороты, ставшие следствием возросшего влияния женщин, оказались не единственными нарушающими покой последствиями социальных изменений. Подъем классов, до этого лишенных всякой политической силы, был тесно связан с экономическими бедами новой империи. При первом императоре Хань соблюдался старый закон, запрещавший торговцам и ремесленникам занимать какой- либо государственный пост. Лю Бан, будучи крестьянином, благоволил своему классу. Восприняв учение легистов, он свято верил в то, что сельское хозяйство является основой экономической системы и единственным делом, достойным находить поддержку и покровительство правительства. Необходимость восстановления хозяйства была достаточно очевидной. Ханьский император получил Поднебесную на последней стадии истощения и нищеты. "Великие преобразования" циньского деспотизма, бесконечные войны периода "Борющихся царств" привели страну к состоянию, ярко описанному Сыма Цянем. По восшествии на престол Лю Бан не смог найти во всей империи четырех коней одной масти, чтобы запрячь их в свою колесницу. Высшие чиновники вместо лошадей запрягали буйволов. При том, что цена лошади доходила до 300 фунтов золота, это не удивительно. Рис, основной продукт питания на юге и обычная пища для состоятельных людей, поднялся в цене до фантастического уровня в один фунт золота за меру. Без сомнения, именно это обстоятельство настроило Лю Бана против торговцев, которых он подозревал в спекуляции и укрывательстве продовольствия с целью поднять цены. Торговцам запрещалось носить шелковые одежды, ездить в повозках или занимать пост. Их также заставляли платить множество налогов. Лю Бан надеялся восстановить процветание крестьянства и вернуть к жизни сельскохозяйственную экономику феодализма, но последствия изменений для экономики были так же необратимы, как и для политики. Феодализм умер, и попытка Сян Юя вернуть его к жизни закончилась провалом. Вскоре стало ясно, что вместе с ним канули в лету социальная и экономическая системы. Первый век ханьской империи дает интересный пример того, как сильное и во многих отношениях просвещенное правительство пыталось совладать с экономическим кризисом, как неожиданным, так и непонятными. Реформы смели препятствия для торговли, веками поддерживавшиеся до этого войнами и завистью правителей царств. В империю вошли новые, потенциально очень богатые территории. Позиции знати, владеющей землей, были подорваны. Бок о бок с внезапной экспансией самой империи шла не менее значимая экспансия производства и торговли, взрастившая новый класс промышленных магнатов и торговцев, обладавших громадными состояниями. Ханьские правители были не столько обременены необходимостью противостоять политической опасности в лице феодализма, сколько вынуждены иметь дело с экономическими проблемами, совершенно новыми для китайского опыта. Этих проблем было три, и они удивительно похожи на те, с которыми правительствам приходится иметь дело в ХХ веке: падение курса денежной единицы, нестабильность цен и затраты на оборону. На протяжении всего периода Ранней Хань война с кочевниками монгольских степей забирала ресурсы империи и осложняла экономическую ситуацию. Эти кочевники, которых китайцы называли "сюнну", то есть гунны, принадлежали к тюркской ветви. Их набеги на Китай начались еще в эпоху "Борющихся царств" и вынудили Ши Хуан- ди строить Великую стену для защиты от них. При ханьской династии противостояние продолжалось почти беспрерывно вплоть до 51 года до н. э., когда южные племена, вследствие собственных внутренних неурядиц, подчинились Китаю. Значение Великой Стены как защитного сооружения не стоит недооценивать. В эпоху, когда артиллерии еще не знали, столь значительный барьер, построенный по гребням холмов, являлся очень трудным препятствием для конницы. Стена имела один главный недостаток. Чтобы быть эффективной, она должна