сферы жизни. Формальный и почти математический характер украшений Шан и Чжоу был дополнен более свободными стилями, которые китайцы узнали от степных кочевников и, позднее, от цивилизаций западной Азии. Период, когда эти тенденции впервые начали оказывать свое влияние, определить невозможно, и только будущие археологические находки смогут помочь решить, действительно ли новые стили, твердо укоренившиеся при ханьской династии, появились в конце феодальной эпохи или при недолговечной циньской империи. Переходный стиль, классическим примером которого является яшмовый дракон из захоронений ханьских князей около Лояна, часто назывался "Цинь", хотя некоторые ученые предпочитают название "долина Хуай", по названию местности, где было найдено множество подобных вещей. ПРИМЕЧАНИЯ 1 В 70-е годы китайскими археологами были сделаны два крупнейших открытия - погребения в Чанша-Мавандуй с ценнейшими текстами (III-II века до н. э.) и гробница императора Цинь Хуан-ди (III век до н. э.). - Прим. перев. 2 Левант - общее название государств восточного средиземноморья. - Прим. ред.

На протяжении всей долгой китайской истории произошло лишь два события, радикально изменивших политическую и социальную структуру государства. Первым стал великий переворот 221 года до н. э., полностью уничтоживший феодальную систему Древнего Китая и заменивший ее централизованной монархией. Второе - революция 1911 года, низвергшая императорскую власть, в ходе которой китайцы под воздействием культурного влияния Запада попытались приспособить свои политические и социальные институты к новой эпохе международных связей. Великий переворот, начавшийся после завоевания последнего феодального царства государством Цинь в 221 году до н. э., закончился консолидацией автократической и абсолютной монархии при Лю Бане, основателе династии Хань, в 202 году до н. э. Значение этих великих перемен не всегда было очевидным для последующих веков. Слава ханьской династии при потомках Лю Бана заслонила собой скромное происхождение ее основателя, и в новом обществе, где выходцы из народа легко достигали высших постов, память о древней феодальной системе быстро тускнела. И тем не менее революция Цинь-Хань была самым глубоким и далеко идущим переворотом во всей китайской истории. Ши Хуан-ди, "Первый император", титул, который принял правитель Цинь после разгрома всех своих противников, имел древнюю родословную и претендовал, как и все удельные князья, на происхождение от мифического героя Хуан-ди. Когда он вступил на трон, Китай все еще был феодальным обществом, хотя и находившимся "на последнем издыхании". Знать, представители ограниченного числа древних кланов, оставалась единственным классом, обладавшим политической властью; крестьяне и торговцы были полностью лишены всех привилегий и должностей, их единственный долг перед государством состоял в том, чтобы поставлять человеческую силу и деньги для непрекращающихся войн, от которых они же и страдали. Когда же, наконец, консолидация, осуществленная ханьской династией, принесла разрушенной стране продолжительный мир, эта система исчезла. Император Лю Бан по происхождению был простым крестьянином. Феодальную аристократию истребили, знать утратила свое положение и рассеялась, а авантюристы самого низкого происхождения поднялись до высочайших постов. Такие кардинальные изменения не имели аналогов в восточной Азии вплоть до наших дней. Ши Хуан-ди был более чем императором. Он стал также одним из величайших разрушителей истории. Он смел с лица земли не только государства противников, социально-политическую систему Древнего Китая, литературу прошлого, но и наследие своих предков и своей семьи. Приняв титул Первого Императора, он надеялся, что основанная им империя будет передаваться потомкам на протяжении "десяти тысяч поколений" и что его последователи засвидетельствуют этот факт, принимая титулы Второго, Третьего, Четвертого Императора и так далее до конца времен. На самом же деле его сын и единственный наследник правил менее четырех лет, после чего могущественная система циньской империи была уничтожена, а императорская семья полностью погибла. Однако даже тень столь печальной судьбы не затронула великого новатора на протяжении его собственной жизни. Он мирно скончался в 210 году до н. э. после тридцати семи лет правления в родном царстве Цинь и одиннадцати лет пребывания императором Китая. За несколько лет своей непререкаемой власти он сумел осуществить свои грандиозные планы с такой беспощадностью, что буря протеста, разразившегося после его смерти, была бессильна свести на нет его труды. Ши Хуан-ди заслужил ненависть всех последующих поколений китайских ученых за сожжение книг и неуважение к прошлому, но их осуждение не смогло разрушить его сокровенный монумент, идеал единой империи, оставленный им в наследство всем династиям. Намереваясь сделать новую империю единой, прочной и долговечной, император и его министр Ли Сы уделяли равное внимание как изменению обычаев людей, так и искоренению власти аристократии. Во всех частях империи были не только отменены старые законы и силой введен циньский кодекс, но и уничтожены различные стандарты мер и весов, затруднявшие торговлю и мешавшие сбору налогов, бравшихся натурой. Вместо них были введены циньские стандарты. Другой важной реформой, за которую ученым следует отдать дань уважения императору, стала унификация различных стилей написания иероглифов. До этого в каждом царстве существовало свое, особенное письмо, отличавшееся от используемого в других частях Китая. Ши Хуан-ди запретил такое использование, поскольку оно могло стать ощутимым препятствием к осуществлению его планов, и эта реформа, сделавшая письменный язык понятным во всей стране, в последующие века доказала свое значение, ибо письмо навсегда осталось великой связывающей культурной силой. Безопасность государства, защита как от внутренних мятежей, так и от нападений варваров, обеспечивалась мероприятиями, проводимыми с таким же размахом. Все боевое оружие, не нужное циньской армии, было собрано, перевезено в столицу и переплавлено. Тем самым завоеванное население было разоружено, а опасность мятежей уменьшена. Если помнить о том, что недавно завоеванные царства содержали большие армии хорошо обученных воинов, ныне лишившихся средств к существованию, такая предосторожность не может считаться актом тирании. Тем не менее, это стало одним из самых непопулярных шагов нового правительства, и в ожесточенной критике этого закона мы можем уловить эхо возмущения лишенной наследства аристократии старых царств, "цзюнь-цзы", ныне утративших наследное право командования на войне. В равной степени непопулярным было и строительство Великой Стены для защиты от набегов кочевников из монгольских степей. В действительности Ши Хуан-ди - не первый, кто начал строить такие стены, и не вся существующая ныне стена сооружена им. Правители Чжао и Янь (Шаньси и Хэбэй), чьи государства граничили с землями кочевников, ранее уже строили отдельные участки, чтобы закрыть проходы. Ши Хуан- ди соединил эти узлы обороны, протянул стену на востоке до моря, а на западе - до самой отдаленной северо-западной заставы Цинь на расстояние 1400 миль. На этой громадной стройке трудились десятки тысяч сосланных преступников под надзором безжалостных надсмотрщиков. Если ученые каждого нового поколения проклинают имя Первого императора за сожжение книг, в памяти народной традиции оно вызывает неумирающую ненависть из-за строительства стены. Даже сегодня, спустя более двух тысяч лет, люди повторяют, что там погибло около миллиона человек, и каждый камень стоит человеческой жизни. Возможно, Ши Хуан-ди и Ли Сы, опасаясь враждебности недавно завоеванного и привыкшего к войне населения, пытались направить энергию нации на эти гигантские общественные работы. В то время, как тысячи трудились на строительстве стены, множество других было занято прокладыванием магистральных дорог, которые расходились радиусами к самым отдаленным границам империи из столицы Сяньяна в Шэньси. Любопытный пример законотворчества - указ о стандартизации длины осей у повозок - определенно был связан с намерениями императора улучшить коммуникации. В западном и северном Китае, где земли лессовые, колеса повозок глубоко врезались в сухую песчаную почву, поэтому каждая повозка вынуждена была следовать по наезженной колее, а сами дороги представляли собой углубления, гораздо ниже общей поверхности. Повозки с другой длиной осей не смогли бы проехать по таким дорогам, ибо колеса не попали бы в существующие колеи. Поэтому часто требовалось перекладывать груз или ставить новые оси на повозки. Эта система, типичная для партикуляризма феодальной эпохи, являлась большим препятствием для транспортировки товаров, собранного в качестве налога зерна и продовольственного снабжения армии. Таким образом, по указу Ши Хуан-ди длина оси стала соответствовать единому стандарту. Строительство дорог было благодеянием для империи, но в то же время представляло опасность для самой циньской династии. Когда происходили восстания, новые дороги не в меньшей, если не в большей степени помогали мятежникам. Все пути вели к столице, и армии повстанцев легко и быстро могли уйти в западные горы, до того времени труднодоступные, а циньским полководцам, пытавшимся бороться с мятежами во всех частях Китая, из-за отсутствия боковых дорог было довольно трудно действовать. Пока железная рука новой единой власти сокрушала местные традиции и заставляла строптивую империю кардинально подчиниться новой модели государства, политика императора вызывала сильное негодование среди класса, для которого эти изменения вели к разрушению и деградации. "Цзюнь-цзы" завоеванных царств единодушно противились циньской империи и централизованному государству. Свержение местных правящих домов лишало их наследственной власти, влияния и значительной части богатств. Циньские чиновники, непосредственно подчиненные трону, правили в бывших столицах царств. Они не нуждались в услугах местной аристократии, той, которую они справедливо подозревали во враждебном отношении к их государю. Императорский двор был полон революционно настроенных министров и чиновников, оказывавших поддержку тем, кто разделял их взгляды. Хотя не менее семидесяти "ученых величайшего знания" находилось при дворе, их советам не следовали. Император и его двор вполне отдавали себе отчет в силе этой оппозиции и опасности, исходящей от нее. Немедленно после завоевания и усмирения империи, по его приказу 120 тысяч аристократических семей со всех концов страны было перевезено в Шэньси, чтобы уничтожить древнюю, основанную на землевладении власть знатных родов. Такое массовое переселение, подорвавшее их влияние в наследных землях, стало страшным ударом, от которого феодальное общество так и не очнулось. Стоит отметить, что многие лидеры великого восстания были выходцами из народа, что могло являться результатом отсутствия местной аристократии - самого непримиримого врага циньской империи.