Козы отвечают:
Мы и сыты и напоены:
Мы по горочкам ходили,
Ковылочку щипали,
Осинушку глодали,
Под березкой лежали!
Та же коза говорит:
Я не сыта, не напоена,
Я по горкам не ходила,
Ковылочку не щипала,
Осинушки не глодала,
Под березкой не лежала!
И сына поп убил.
Была у попа дочь; посылает он на третий день ее коз пасти. Она погнала; пасла день по горам, по долам и по темным лесам. Пришло время домой гнать. Пригнала, козы в ворота идут, поп спрашивает:
Вы, козоньки, вы, матушки,
Вы сыты ли, напоены?
Вы по горочкам ходили,
Ковылочку щипали,
Осинушку глодали,
Под березкой лежали?
Козы отвечают:
Мы и сыты и напоены:
Мы по горочкам ходили,
Ковылочку щипали,
Осинушку глодали,
Под березкой лежали!
А та же коза говорит:
Я не сыта, не напоена,
Я по горкам не ходила,
Ковылочку не щипала,
Осинушки не глодала,
Под березкой не лежала!
Поп и дочь убил.
На четвертый день поп посылает попадью пасти. Та пасла коз весь день по горам, по долам и по темным лесам. Пришло время домой гнать. Пригнала, козы в ворота идут, поп спрашивает:
Вы, козоньки, вы, матушки,
Вы сыты ли, напоены?
Вы по горочкам ходили,
Ковылочку щипали,
Осинушку глодали,
Под березкой лежали?
Козы отвечают:
Мы и сыты и напоены,
Мы по горочкам ходили,
Ковылочку щипали,
Осинушку глодали,
Под березкой лежали!
А та же коза говорит:
Я не сыта, не напоена,
Я по горкам не ходила,
Ковылочку не щипала,
Осинушку не глодала,
Под березкой не лежала!
И попадье то же было.
На пятый день поп сам погнал. Пас весь день по горам, по долам, по темным лесам; пригнал домой, зашел вперед и спрашивает:
Вы, козоньки, вы, матушки,
Вы сыты ли, напоены?
Вы по горочкам ходили,
Ковылочку щипали,
Осинушку глодали,
Под березкой лежали?
Козы отвечают:
Мы и сыты, и напоены,
Мы по горочкам ходили,
Ковылочку щипали,
Осинушку глодали.
Под березкой лежали!
А та коза все свое:
Я не сыта, не напоена,
Я по горкам не ходила,
Ковылочку не щипала,
Осинушку не глодала,
Под березкой не лежала!
Поп козу поймал и половину бока ей ободрал. Она вырвалась и убежала в поле, к суслику в нору. Суслик испугался, из норы убежал, ночь снаружи пролежал. Сидит, плачет. Бежит косой заяц: «Что, суслик, плачешь?» — «Кто-то в норе есть». Подходит заяц к норе: «Кто у суслика в норе?» — «Я — коза Тарата, полбока ободрато! Выскочу, косой пес, и другой глаз выхвачу!» Заяц испугался да в лес. Идет волк: «Что, суслик, плачешь?» — «Кто-то в норе есть». Подходит волк к норе: «Кто у суслика в норе?» — «Я — коза Тарата, полбока ободрато! Вот я выскочу, глаза тебе выхвачу!» Волк бежать в лес: испугался. Идет медведь: «Что, суслик, плачешь?» — «Кто-то в норе есть». Подходит медведь к норе, спрашивает: «Кто там?» — «Я — коза Тарата, полбока ободрато! Вот я выскочу, глаза тебе выхвачу!» Медведь испугался и в лес убежал.
Ползет еж: «Что, суслик, плачешь?» — «Да кто- то в норе есть». Подполз еж к норе, спрашивает: «Кто там?» — «Я — коза Тарата, полбока ободрато! Вот я выскочу, тебе глаз выхвачу!» А еж свернулся клубышком и в нору — кубарем: как раз попал козе колюшками в голый бок! Коза выскочила из норы и в лес, а там ее волки поджидали.
И съели волки козу Тарату.
Курочка Татарушка
Жили старик да старушка; была у них курочка Татарушка. Снесла она яичко черно, пестро и багровисто; положили они его в клети на полку, на пряменькую на соломку. Кошечка прыгнула, хвостиком махнула, полочку тряхнула, яичко расшибла. Старик заплакал, старуха запричитала, изба затопилась, двери растворились, жернова замололи! Идет баба по воду и говорит дедушке: «Что, дедушка, плачешь?» — «Не знаешь, доченька, моего горя великого?» — «Какое у тебя горе?» — «У меня была едина курочка Татарушечка, снесла одно мне яичко — черно, пестро и багровисто; кошечка прыгнула, хвостиком махнула, полочку тряхнула, яичко расшибла; я заплакал, старуха запричитала, изба затопилась, двери растворились, жернова замололи!»
Начала баба с печали ведра колоть. Приходит дьячок, спрашивает: «Что ты, дедушка, плачешь?» — «Ты не знаешь моего горя великого?» — «Какое твое горе великое?» — «Вот была у меня едина курочка Татарушечка, снесла яичко — черно, пестро и багровисто; кошечка прыгнула, хвостиком махнула, полочку тряхнула, яичко расшибла; я заплакал, старуха запричитала, изба затопилась, двери растворились, жернова замололи, баба шла за водой, стала ведра колоть…»
Дьячок побежал и начал с печали дедушкиной в колокола бить. Бежит дьякон: «Что ты, дурак, делаешь, в колокола бьешь?» Дьячок говорит: «Ты не знаешь нашего горя великого: вот тут у дедушки была едина курочка Татарушечка, снесла она яичко — черно, пестро и багровисто; кошечка прыгнула, хвостиком махнула, полочку тряхнула, яичко расшибла; старик заплакал, старуха запричитала, изба затопилась, двери растворились, жернова замололи; баба шла за водой, стала ведра колоть, а я в колокола бью!» А дьякон говорит: «Я с горя дедушкина все книги изорву!»
Идет поп, подходит к дьякону: «Что, дьякон, делаешь?» — «Ты, батюшка, не ругай — ты не знаешь нашего горя великого! У дедушки была едина курочка Татарушечка снесла она яйцо — черно, пестро и багровисто; кошечка прыгнула, хвостиком махнула, полочку тряхнула, яичко расшибла; старик заплакал, старуха запричитала, изба затопилась, двери растворились, жернова замололи; баба шла за водой, стала ведра колоть, дьячок в колокола бьет, а я книги рву!»
Начал поп их лупить; дьячка-то дубиной, дьякона — вязиной!
Тут и сказке конец.
Словарь
А
Ажно — даже
Али — или
Алтарь — главная, восточная часть церкви (в православной церкви отделенная от общего помещения иконостасом)
Амбар — помещение для хранения зерна, вещей и пр.
