Поп проснулся и будит батрака, думает, что жена: «Вставай! Давай батрака в воду скинем!» А батрак ему говорит: «Давай!»

Размахнули ее и бросили в воду.

Батрак и говорит: «Ну, камень в воду, чертям подарок!» — «Ах, свет, это ты остался со мной?» — «Все я, — говорит, — батюшка».

Тут и сказка вся.

Жил-был поп, толоконный лоб. Какого работника ни возьмет — никакой жить не может. Днем поп приказывал дрова рубить, сено возить, ночью — церковь сторожить.

Пошел раз поп работника нанимать. Идет путем-дорогою, попадает ему навстречу мужичок Иванушка. «Здравствуй, батюшка!» — «Здравствуешь, молодец». — «Далеко ли, батюшка, пошел?» — «Пошел я нанять работника». — «Возьми, батюшка, меня». — «А как тебя звать?» — «Зовут меня Иваном». — «Ой, мне матушка не велела Иванов брать, говорила: этих Иванов — как грибов поганых!» — «О, батюшка, в нашем приходе не Ивана не найти, сам-то приход Ивановский, а как в другой приход пойдешь — да домой к ночи не придешь!»

Поп подумал: «Надо, видно, Ивана взять». Сели они и стали рядиться. Поп говорит: «Вот что, Иван: день работай, а ночь сторожи церковь!»

Сговорились, пришли домой. Попадья спрашивает: «Как работника-то зовут?» — «Иваном!» — «Тебе, беспутный шабала, ведь не велено было брать Ивана, а ты опять взял!»

Ну, ладно. Поп с попадьей сели ужинать. А Иван сидит да поглядывает — чего его не сажают? «Что же, батюшка, вы ужинаете, а мне ничего не говорите, ведь я тоже есть хочу!» — «Нет, Иванушка, ты у меня еще сегодня не работал; вот завтра вымолотишь овин — тогда и поешь».

Утром Иванушка еще не пил, не ел, молотить пошел. Вымолотил овин, приходит домой, поп спрашивает: «Ну что, Иван, вымолотил овин?» — «Вымолотил». — «Ну, теперь садись да поешь».

Иванушка поел, попил да поехал в лес за дровами. Ссек ель большую, толстую да со всеми сучьями и навалил на сани. Попадья с попом: «Что ты, Ваня, ведь лошадь-то замучишь!» — «Вот что, батюшка, тут хвоя и дрова, ведь коровы-то у вас есть, подстилка нужна…»

День проходит, Ивану надо церковь идти сторожить. Пошел Иван, зашел в кузницу, сковал железный лист и скобу, зашел в лавку и взял кастрюльку меду и кастрюльку смолы. Лист под кафтан натянул, скобу за кушак засунул. Смолу в одну руку, мед в другую — по церкви похаживает да медок полизывает. Топ-топ, двенадцать часов, водяник бежит, поколачивает мерзлыми сапогами: «Ну что, новый сторож? Как вас звать- то?» — «Зовут Иваном». — «А ты что, Иванушка, делаешь?» — «Хожу да медок лижу — тебя дожидаю!» — «Дай-ка мне». — «Дам тебе с той уговорной — кто скорее вылижет. Если кто отстанет, тому шпок скобой по спине».

Ходят, полизывают. «У тебя, Иванушка, все?» — «Все». — «А у меня больше половины». — «Ну, раз я скорее съел, то я шпокну тебя по спине». — «Ой, Иванушка, дай-ка я тебя первый шпокну!» — «Ну, давай».

Тяпнул водяник, кафтан продрался, а скоба только тор-тор по листу, что под рубахой у Ивана. «Ну, давай-ка я тебя». Как скобой-то махнул — да ему хребет своротил. «Ой-ой», — завопил водяник, да из церкви в воду.

Иванушка церковь опахал[25], запер и спать лег. Поп попадье говорит: «Пойдем посмотрим Ивана: наверное, задавлен, выбросим кости!» Приходит попадья с попом, Иван жив. «Иван, живой?» — «Живой». — «Водяника-то выжил, видно?»

Посмотрел поп, все цело, а Иван говорит: «Да я попадью от тебя отгоню, а не только водяника от церкви!» — «Вот, — говорит попадья, — беда, говорила я тебе, не бери Ивана!»

А Иван свое дело знает; запряг наутро лошадь да в лес поехал. В лесу Иван дрова сечет, а не видит, что медведь лошадь до головы доел; хомут- то пал с лошади прямо мишке на шею. Иван вожжи натянул, сел да поехал. Возище нагреб большой.

Домой приехал. Попадья его встречает. «Ваня, поп пошел больных исповедовать». — «Ну, дай я лошадь сам распрягу!» Медведя на двор загнал, а он зашел в хлев да трех коров задрал.

Поп приходит: «Что у вас за рев на дворе? За два километра слышно!» — «Некованый конь коров пугает, а те и ревут».

Не верится попу, зажег он фонарь и пошел во двор. Пришел, а там три коровы съедены. «Ну, попал на беду работник, надо б ему отказать. Поди, Ванюшка, домой». — «Нет, батюшка, я этак не думаю; нанялся в работники, году не прожил, за меня этак девки замуж не пойдут! Доживу до сроку». — «Вот беда-то, — думает поп, — не сбуду никак работника»…

Ночь приходит. Иван опять собирается церковь сторожить. Идет в кузницу, сковал себе железную шляпу, зашел в магазин, купил каленых орешек, а в другой карман набрал ядрышков железных. Надел шляпу на голову, ходит по церкви, орешки покусывает да скорлупки побрасывает. Вдруг топ-топ, как из пушки, — водяник идет. «Ты что кушаешь опять?» — «А кушаю я каленые орешки». — «Ой, Ванюшка, дай-ка мне». — «Ну-ка, водяник, дам я тебе, но только кто отстанет, тому молотком в голову два раза ляпнуть».

Похаживают да орехи грызут. «Ваня, у тебя все, а у меня — грыз, грыз, и скорлупка не отходит». — «Ой, да у тебя больше половины! Ну, водяник, как не съел — так получай два щелчка». — «Ой, дай-ка я тебя первый хрясну, а потом ты!»

Согласился Ваня. Водяник-то по шапке хряснул, молоток отскочил от железной шапки да водянику в зубы. «Ой, Иван, какая у тебя голова-то, аж молот отскочил!» — «Дай-ка я тебя, водяник, теперь ударю».

Как Ваня хряснул водяника, тот бегом, бегом, да в воду. А Иванушка свое дело сделал, привалился и спит. Приходит поп. «Ты, Иванушка, живой?» — «О, да я тебя из церкви выгоню, не то что водяника!»

Приходит поп домой. «Вот на беду попал работник, говорит: „Тебя из прихода выгоню“». Попадья: «Дай ты ему за два года деньги вперед, да и откажи!» Поп стал отказывать Ивану, а тот и говорит: «Что ты, батюшка, разве я этот позор понесу — до сроку не доживу!»

Опять Иван все делает. В лес ехать не на ком, так он около дома крестьянствует. А вечер настает, сходил он в кузницу, сковал железного деда, посадил в церковь и дал ему сапог и дратву в руки. Как двенадцать часов — топ-топ, водяник спешит к Иванушке. «А, Иванушка, вас тут двое. Это у тебя кто?» — «Дедушка, на шурупцах швец, мои сапожки налаживает!» — «Ой, у меня тоже сапоги истаскались, не наладит ли он мне?» — «Спроси, может, и наладит». — «Дедушка, наладь мне!» Старик сидит и головы не поднимает. «Ты что, дедушка, головы не поднимаешь?» Тронул его водяник, а пружинка в старике завертелась, старик захватил руку водянику, а тот: «Ой-ой», да со стариком со страху в воду убежал.

Светать стало. Иванушка по бережку ходит, палочкой помахивает, кричит: «Водяник, отдавай дедушку на шурупцах! Не отдашь, нагоню быков, воду всю иссушу, водяное царство разорю, из песка канат совью, всех водяников на сосне повешу!»

Небольшой водяничок к нему бежит: «Чего ты, Ваня, рычишь?» — «А вот рычу: водяник унес дедушку на шурупцах! Если не отдаст, то быков нагоню, воду иссушу, ваше царство разорю и вас всех на сосне повешу!» — «Ой, Ванюшка, погоди ты на бережку, я собранье у себя соберу, рассчитаемся с тобой, а дедушка у нас отвезен далеко — в больницу!»

Скрылся водяничок, появился опять и говорит: «А чего тебе надо?» — «Навали мне шапку золота».

Выкопал Иван яму, у шапки дно прорвал и поставил над ямой. Водяник тряс, тряс кошель, а все шапка не полна. «Посиди, Иванушка, я по всем водяникам обскочу, тебе шапку навалю!»

Идет водяник обратно, насыпал Ивану шапку золотом; Иван взял все золото, сидит и думает: «Ой, какое время пришло! Жил я — не блажил, людей не смешил, а ныне могу жить-блажить и людей смешить».

Приходит к попу. «Где, попадья, у тебя поп?» — «Покойника отпевает». — «А далеко ли отпевает?» — «А километров за двадцать». — «Ну, я туда схожу».

Иван пошел, назад вернулся и говорит попадье: «Попадья, ты этот дом ломай, мебель разрушай: у твоего попа закуплен дом с мебелью, зеркалами, образами в городе! Попа в город переводят служить!»

Только дом разломали, поп бежит, рычит: «Ты что, попадья, с ума сошла? Дом сломала!» — «А ты сам сказал Ивану, чтоб дом ломать!» — «Ты зачем, Иван, наврал?» А Иван говорит: «Я ведь тебе сказал, что тебя из прихода выгоню! Вот, батюшка, как работников нанимать, да по две работы им давать, да хлебом не кормить!»