Мышцы Берга свела судорога. Это была невольная реакция, он не мог заставить себя расслабиться.

В следующее мгновение руль неожиданно отпустило. Он рванулся вправо, и работавший на полных оборотах левый мотор качнул в ту же сторону весь самолет. Мотор взревел с явным облегчением, даже победно.

Тут же Берг добавил обороты правому мотору. LQ86 выровнялся и, решительно набирая высоту, дугой пошел над фиордом, на запад.

А на одном из ближайших к городу аэродромов в это время пилоты дежурного звена уже спешили к своим истребителям. Неизвестный, не отвечающий на запросы самолет привлек внимание окружного противовоздушного штаба. Вскоре была объявлена тревога. Однако приказ о вылете задерживался, ибо дежурный начальник не хотел оказаться в глупом положении и попытался для полной уверенности соединиться с ближайшими штабами: могло ведь случиться, что это был просто сбившийся с курса транспортный самолет и поэтому о нем не успели предупредить. На запрос из Форнебю ответили, что у них аэродром давно закрыт и они в такое время не ожидают прибытия самолетов.

К тому времени, когда отовсюду были собраны сведения и никто не признал круживший над Осло самолет своим, LQ86 уже благополучно миновал пограничную зону Норвегии. Дежурное звено наконец все же поднялось в воздух, но, когда оно прибыло на место, станции слежения зафиксировали, что неизвестный самолет покинул пределы территориальных вод. Истребителей вернули назад.

И опять в штабах кляли бессовестных владельцев частных самолетов, которые занимаются просто воздушным хулиганством. До тех пор пока их не призовут к порядку, авиационные катастрофы неизбежны.

Коонен устало забрался на свое место и аккуратно спрятал переносную лампу. Справившись с этим, он повернул мертвенно-бледное от напряжения лицо к Бергу и что-то показал на пальцах. Лишь через мгновение смысл жеста достиг сознания Берга: трос держится всего на четырех жилах.

Лететь нужно было прямо и только прямо, избегая по возможности нагрузок на рули, особенно резких. Плавно изменяя направление, надо было прежде всего работать элеронами — их тросы вроде бы еще держали. Рулем можно было лишь слегка и без рывков подрабатывать. Только при этих условиях у них имелся шанс дотянуть до базы. Если же переломятся последние четыре жилы, LQ86 с беспомощно болтающимся рулем плюхнется в море.

Это был какой-то кошмар. Над тобой нависла опасность, но нельзя пошевелить ни рукой, ни ногой, нельзя убежать, тем более оказать сопротивление.

Наконец они все же достигли острова. У Берга после приземления было ощущение, будто все эти последние сотни километров он тащил самолет на собственных плечах, шея совершенно одеревенела, и даже малейшее движение вызывало адскую боль.

После этого они с Кооненом целый месяц свивали в мастерской новые тросы.

На складе ни одного запасного куска не оказалось. Подчиняя себе воздушные потоки, тросы за долгие годы полетов истрепались до последнего кончика, оборвались и переломились. Сталь больше не выдерживала.

Тогда Коонен вытащил на свет божий не тронутые до сих пор мотки полевого телефонного кабеля, его почему-то на острове было запасено в избытке. Может, в те давние времена на интендантском складе имелись излишки. А возможно, у кого-то было намерение соорудить здесь, в море, среди скал, крупный командный центр. Штурман изготовил остроумное приспособление для очистки стальной жилы от изоляции: наматывая на барабан, кабель пропускали сквозь тоненькое отверстие в стальной пластине, к которой были приварены лезвия, срезавшие черное изоляционное покрытие; оно крошкой осыпалось по ту сторону пластины.

После того как жила была очищена, тонкие стальные нити надо было сплести воедино. Сделать это можно было только вдвоем с помощью большой ручной дрели. Берг и Коонен работали упорно, другого выхода не было. Впервые LQ86 два четверга подряд не поднимался из-за технических неполадок. На третью неделю остров и все морское пространство вокруг затянуло густым туманом, что уже само по себе исключало возможность вылета. Это обстоятельство несколько облегчало ощущение собственной вины, угнетавшее все это время Берга.

Один за другим старые тросы в системе управления заменялись новыми. Правда, стальные жилы телефонного кабеля оказались гораздо более жесткими. Усевшись после ремонта в пилотское кресло и опробовав рули, Берг убедился, что управлять самолетом стало гораздо труднее и, чтобы сделать резкий разворот, ему придется напрягать все силы. Но еще раз рисковать в воздухе обрывом троса было нельзя. И без того, по мнению Берга, их тогдашнее спасение над Осло явилось плодом чистого везения.

Коонен работал с безмолвным фанатизмом. Руки его от стального троса были в рубцах и ссадинах, кончики пальцев исколоты. Не лучше выглядел и сам Берг, хотя штурман щадил его и старался брать самую трудную работу на себя. В эти же дни вышла из строя электростанция. В движке что-то сломалось, но у них не было времени в нем копаться. Когда через окно в мастерскую уже не проникало достаточно света, они зажигали карбидные лампы и продолжали с яростным упорством плести тросы.

Наконец LQ86 был снова готов к старту.

Берг со скрупулезной тщательностью опробовал все педали и рычаги управления. Стало ясно, что он должен будет в воздухе заново привыкать к самолету. Машина вдруг стала совершенно чужой, надо еще учиться летать на ней. Но ему стало также ясно, что они все же могут снова подняться в воздух. Он вне всяких сомнений доверялся Коонену, который заплел на стыках концы троса и запаял их в манжеты.

В четверг отдохнувшие за месяц моторы опять взревели над привыкшим к тишине островом. LQ86 снова разогнался по стартовой дорожке.

Когда они на этот раз достигли суши, все внизу сливалось в одну краску — леса были иссиня черными, вода — синевато-серой. Сквозь туманную дымку светились желтоватые огоньки, то тут, то там они скоплялись гроздьями. Какая-то странная позиционная война шла в Европе, при этом противники не опасались обнаруживать свои освещенные объекты, а сверху совсем не видно было ни взрывов, ни пожаров. Все на земле казалось удивительно спокойным и неизменным.

Однажды, очутившись после долгого перерыва над долиной Рейна, Берг все же увидел огромное, словно бы дышащее зарево. Он развернул самолет, чтобы взглянуть на пожары; судя по зареву, там должно было гореть по меньшей мере полгорода. Но, подлетев поближе, капитан понял, что ошибся. Это были огни огромного металлургического завода, там дышали жаром коксовые батареи и изложницы. В чьих руках сейчас находится эта местность? Военный потенциал ее очень уж внушительный. Берг на всякий случай покружил еще какое-то время в воздушном пространстве долины Рейна, но и в этом важном промышленном районе он не дождался своих позывных. Это заставило его укоризненно покачать головой. Старые генералы в штабах за это время, конечно, еще более одряхлели, и ведь ни один из них добровольно не уйдет в отставку…

Сейчас Бергом овладело какое-то странное чувство. Он решил, что причиной является непривычная жесткость управления. Порой в наушниках как будто прослушивались шорохи. Однако это могло быть вызвано просто состоянием повышенной напряженности. За все прошедшие годы Бергу приходилось столько раз обманываться, что чувства его временами теряли остроту восприятия.

Моторы LQ86 работали натужно. Засмоленные жиклеры уже не пропускали расчетных количеств горючего, возникшие от влаги в воздухе комочки ржавчины, почти незаметные глазу, все больше засоряли отверстия сеток воздушных фильтров. Выточенные и отшлифованные в подземной мастерской клапаны были сделаны из несколько отличающегося от заводского материала, коэффициент их расширения был иным, чем у заводских клапанов, и они уже не запирали камеры сгорания с изначальной плотностью. Степень сжатия в цилиндрах упала. Особенно- это сказывалось при наборе высоты с полными баками. Берг представил, будто все налетанные им годы вдруг разом навалились на машину, ставшую внезапно одряхлевшей и беспомощной.