После обеда немцы прорвались с северной стороны в обход деревни. Произошло это на участке второго батальона или соседей, осталось неизвестным. Стрельба в той стороне передвинулась далеко, почти в тыл. Тогда Яан решил, что самое время отходить. Для этого у них осталась еще возможность, если использовать примыкавшую к выгону канаву. Все поле до самой догоравшей деревни находилось под огнем немецких пулеметов. Бойцы первого батальона поодиночке отползали по картофельным бороздам; к деревне.

Стало ясно, что Курнимяэ уже не сможет сам идти. От потери крови сержант ослаб, он мог еще с горем пополам ползти, но об этом сейчас не могло быть и речи. Немцы приближались. Яан приказал Курбанову и Раугасу помочь сержанту, а сам остался с Коноваловым прикрывать их. Немцы словно чувствовали, что добыча ускользает из рук, и начали приближаться стремительными перебежками. Яан взял «мадсен», вдавил сошки крепко в землю и припомнил ощущение, с которым он в военном училище на пулеметных стрельбах всегда выходил на отлично.

На этот раз он точно видел, как вначале одна, потом другая и третья серая фигура на ходу запнулась и упала.

Яан вошел в азарт. Перед ним были не солдаты, люди, а лишь мишени. Внутренне он оправдывал себя тем, что дает другим возможность уйти с раненым подальше. Все иные чувства были выключены, опасности для него самого больше не существовало, он давал одну короткую очередь за другой, выхватывая из приближающейся цепи то здесь, то там поднимавшихся к перебежке солдат. Это была азартная игра: угадать за мгновение до того, как немец вскочит, откуда он поднимется, и повернуть туда пулемет. Мишень появлялась на три секунды, за это время ее нужно было поразить.

Протянув руку за новым магазином, он услышал голос Коновалова:

— Товарищ лейтенант, последний!

В одно мгновение Яан оторопел и очнулся от азарта сражения. Значит, у него остается еще всего двадцать пять патронов. Взгляд его задержался на краю ямы. Тут все блестело от медных гильз. И им было время уходить. К счастью, его последние меткие очереди вынудили немцев остановиться, они залегли в двухстах метрах в цепи и бешено стреляли. Одна пуля ударила в гильзу на бруствере и волчком взметнула ее в воздух, пустая гильза с густым жужжанием отлетела в сторону, будто рассерженный шмель.

Яан вогнал в «мадсен» новую магазинную коробку, схватил пулемет под мышку и вместе с Коноваловым, полусогнувшись, почти на четвереньках, поспешил к спасительной канаве. Мертвый Кудисийм остался один держать их позицию, над ним сверкал ореол из стреляных гильз.

Немцы заметили движение, огонь их усилился, пули со свистом хлестали воздух и били по кустам на краю канавы, однако они явно посчитали за лучшее переждать, прежде чем снова оказаться перед этим упорным русским пулеметом.

Ствол пулемета был раскален, сквозь френч и рубашку он обжигал Яану бок. Согнувшись и скрючившись, Яан поспешил вперед по канаве, прислушиваясь, готовый каждый миг открыть огонь. Но на этот раз бой был окончен.

Между 14 и 18 июля советские войска на Северо-Западном направлении впервые с начала войны провели успешную наступательную операцию. Силами 16 стрелковой дивизии с севера и 22 территориального корпуса с юга они с двух сторон одновременно ударили по углубившемуся на Новгородском направлении до Шимска 56 немецкому моторизованному корпусу.

В результате этого удара 8 немецкая танковая дивизия была отрезана от своих войск, а также были уничтожены многие тыловые части и службы корпуса. В ходе упорных боев 8 танковой дивизии наконец удалось прорваться на запад, однако войсковое соединение понесло столь серьезный урон, что дивизию отвели в тыл, где она оставалась в течение месяца. Передовые немецкие части в ходе операции были отброшены на оперативном направлении на 40 километров.

Под воздействием этой наступательной операции советских войск ОКВ [7] 19 июля отдало приказ о приостановке наступления на Ленинградском направлении до концентрации главных сил группы армий «Норд» на рубеже реки Луга. Согласно вышеуказанному приказу фронт на реке Луга стабилизировался вплоть до 19 августа.

Используя свое превосходство в военной технике, прежде всего в авиации и танках, немецким войскам в ходе ожесточенных боев удалось постепенно оттеснить советские войска назад, на исходные рубежи наступления. При этом обе стороны понесли серьезные потери.

18 июля после обеда в 2 км к востоку от деревни Вербово из боя вышла группа бойцов 22 территориального корпуса в составе четырех человек под командованием лейтенанта Я. Орга. В результате продолжавшегося полдня оборонительного боя группа оторвалась от других отходивших частей. Один из бойцов указанной группы, младший сержант А. Курнимяэ, из-за ранений не мог самостоятельно передвигаться, и его несли остальные.

По дороге вблизи Вербово группа встретила санитарную повозку, на которой в тыл направлялся дивизионный врач полковник медицинской службы Штернфельдт. По просьбе лейтенанта Я. Орга полковник Штернфельдт на месте оказал младшему сержанту Курнимяэ первую помощь. Во время перевязки выяснилось, что А. Курнимяэ получил в бою в общей сложности два пулевых и четыре осколочных ранения, ни одного из которых полковник Штернфельдт опасным для жизни не признал, однако заметил, что вызванная ранениями потеря крови значительно ухудшила общее состояние раненого.

Продолжая путь, дивизионный врач взял младшего сержанта Курнимяэ с собой на санитарную повозку, чтобы доставить его в полевой госпиталь. При этом возникло недоразумение с рядовым Курбановым, который большую часть пути нес раненого. А. Курбанов категорически потребовал эвакуировать его вместе с младшим сержантом Курнимяэ. Лишь приказание лейтенанта Я. Орга оказало на рядового Курбанова воздействие. После этого А. Курбанов пытался поговорить с теряющим временами сознание А. Курнимяэ. На плохом русском языке он повторял в основном одну и ту же фразу:

— Получишь отпуск — езжай Туркмению, иди в Бахарден, спроси Чары Курбанова — отца, в Бахардене каждый знает, скажи, Атабай живой, Атабай послал, — как сын будешь…

Он успокоился лишь после того, как лейтенант Орг записал названные им имя и адрес и сунул бумажку в нагрудный карман раненого.

В 5 км на восток от деревни Вербово группа лейтенанта Я. Орга встретила роту, занимавшую оборону. Лейтенант Я. Орг передал находившихся с ним бойцов и ручной пулемет заместителю командира роты замполитрука 3. Серебрякову и продолжил путь в штаб дивизии, чтобы лично доложить о сложившейся обстановке на участке обороны полка.

После прибытия в штаб и доклада о боевой обстановке лейтенант Я. Орг составил отдельно докладную записку, в которой просил представить младшего сержанта А.Курнимяэ к награде за проявленное в бою геройство и самоотверженность. В представлении командира дивизии командованию армии от 20 июля младший сержант Артур Куримяэ представлен к награждению медалью «За отвагу».

Погибший рядовой Пээт Кудисийм, 20 лет, был родом из волости Саарде, приходился единственным сыном хозяину хутора Пээтерристи Армину Кудисийму. Служил с 1940 года в пехоте. На военную службу пошел охотно, чтобы избавиться от бесконечных ссор дома, причиной которых были нежелание П. Кудисийма заниматься крестьянским трудом и неоднократные требования отца, чтобы сын готовил себя к обязанностям владельца хутора.

По мнению сослуживцев, П. Кудисийм был малообщительным и замкнутым человеком, с которым редко удавалось вести доверительный разговор.

Ночь они провели в густом буреломе где-то между волостной управой Виймаствере и деревней Курни. Было, правда, несколько неуютно ночевать в столь проходном месте, но Рудольф понадеялся, что лесные братья, по крайней мере на первых порах, все ушли из лесу, открыто наслаждаясь собственной властью и безнаказанностью в деревнях да поселках. Он думал, что вряд ли у них сейчас появится желание немедленно кинуться разыскивать по чащобам свои единичные, случайно ускользнувшие из рук жертвы. Потом-то конечно, когда станет ясно, что кое-кто из ему подобных прячется тут же, у них под носом. А пока что, поди, рыщут по домам, измываясь над домочадцами.