В словах женщины-птицы таилось нечто несказанно жуткое. Берг не имел ни малейшего понятия о том, кто бы мог быть Цукершрайбшток или как он выглядит, однако слово это наполнило его ужасом. Женщина-птица отвратительно рассмеялась, как бы потешаясь над их страхом.
Берг тут же проснулся и не смог уже уснуть. Был предрассветный час, наступил четверг.
Первая часть полета прошла как обычно. Побарражировав достаточное время вдоль северной кромки материка, Берг заблаговременно лег на обратный курс. Достигнув Скандинавии, он вдруг решил, что все же поторопился. Заря еще не занималась, и в этот ранний предрассветный час в наушниках могли прозвучать позывные LQ86.
Берг положил самолет на левое крыло и широким разворотом направил машину в воздушное пространство Осло.
Из этого левого разворота LQ86 уже не вышел. Сперва Берг сделал два круга довольно высоко над городом, наблюдая чередование лабиринта улиц и водной глади фиордов. Когда он затем попытался выровнять самолет для полета по прямой, руль заклинило. Берг чувствовал, будто хвостовое оперение обмотано чем-то эластичным. Он спокойно и методично работал штурвалом. Помеха должна была тут же устраниться. Так долго продолжаться не могло. Но шли секунды, и ничего не менялось. Раскачивая руль, Берг лишь вводил самолет в еще более крутой вираж, круги над городом все суживались.
Самолет терял высоту. Что-то случилось и с рулями высоты, они тоже перестали слушаться.
Сознание Берга действовало вне зависимости от рук. Руки делали почти инстинктивно то, что было запрограммировано в них десятилетней летной практикой, мозг же искал причину аварии. Коонен следил за командиром тревожным взглядом.
Бомбардировщик снизился уже настолько, что оставил выше себя редкие весенние кучевые облака. Временами облака проплывали между луной и самолетом, и тогда густая тень проскальзывала по кабине. Коонен всякий раз втягивал голову в плечи, словно в ожидании неминуемого удара.
Круги, которые вычерчивал потерявший управление самолет, все больше сжимались. Земля неуклонно приближалась. Берг задержал взгляд на альтиметре и с тревогой подумал, что он ведь не помнит, насколько возвышается над уровнем моря гора Хольменколлен, склоны которой утюжил LQ86. Росло впечатление, что самолет с необоримой силой притягивает неведомый центр притяжения, который, как это прикинул Берг, должен располагаться в городе, где-то в районе Гренландской площади.
Отдельные места в городе он узнавал. Когда-то Берг прожил некоторое время в Осло. Особенно отчетливо запечатлелась у него в памяти улица Драммесвей, начинавшаяся от королевского дворца и огибавшая залив Фрогнеркилен. По ней в те времена добирались из города в аэропорт Форнебю.
LQ86 почти уже не подчинялся пилоту. Чтобы хоть немного ослабить все сужающиеся петли концентрических кругов, Берг сбавил обороты правого двигателя и прибавил газу левому мотору. Это должно было в какой-то степени уравновесить давление лопасти руля направления. Следующий круг и правда несколько расширился, но самолет потерял еще сколько-то метров высоты. Уже ясно различались мертвенные от бледного ночного света витрины магазинов на центральной улице.
За поблескивающими зеркальными стеклами щерились в безжизненной ухмылке манекены. Они были словно ожившие из грез покойного Клайса элегантно одетые покойники. Берг угадывал их оскалившееся злорадство. Еще немного, еще несколько кругов, и последует страшный удар о землю, и они с Кооненом тоже застынут в какой-нибудь неестественной позе, будто и они взялись демонстрировать людям свои истершиеся по швам летные тужурки. Тогда манекены в своих новых, ни разу не ношенных одеждах будут выгодно отличаться от них. Над этим они и смеются, не иначе.
Ярость по отношению к безжизненным куклам, которые осмеливаются злорадствовать над людьми, сдавила Бергу горло. Рано смеются! Вот он сейчас распахнет свои бомбовые люки и недрогнувшей рукой низвергнет на них смерть, пусть корчатся тогда во всепожирающем пламени, оплывая в безобразные пластмассовые груды. Он уже поднял руку, чтобы дать Коонену знак.
Взгляд лейтенанта был сосредоточен на командире и его поднятой руке. Но Берг все же не подал ожидаемого знака. Вдруг манекены разом оказались выметенными из его сознания.
В это мгновение аналитический центр разума Берга окончательно выяснил причину неполадки. Где-то перетерся трос рулевой тяги. Частью жил он еще держался, остальные разошлись метелкой, которая и не пускала трос через направляющую втулку. В этом причина эластичного сопротивления, которое он никак не мог преодолеть. Но ведь они с Кооненом постоянно и досконально проверяли систему управления. Ничего не значит. Да, это ничего не значит, когда начинает уставать металл. Их мотылек изнашивается неслышно. За этим нельзя уследить. Это становится явным, лишь когда что-то окончательно ломается. При очередном натяжении стальные жилы на изгибе сломались, сталь оказалась хрупкой, как стекло, этого ни Коонен, ни он сам не могли предвидеть. Все старые тросы следовало по истечении определенного срока заменить. Но откуда взять новые?
Скупыми жестами Берг разъяснил Коонену положение. Это было нетрудно сделать, так как лейтенант и сам начал догадываться, что произошло. Коонен кивнул, достал из ящика переносный фонарь, подключил вилку и контакт и, разматывая на ходу шнур, начал пробираться в хвост бомбардировщика.
Теперь весь вопрос состоял в том, сумеет ли Коонен вовремя обнаружить точное место повреждения и сможет ли он в полете до него добраться. Берг старался держать самолет как можно ровнее. Глянув вниз сквозь мутное от бесчисленных царапин оргстекло, Берг увидел развилку Драмменсвея, откуда в свое время начиналась череда стоявших обособленно в окружении садов вилл богатых судовладельцев, и высокое прямоугольное чернеющее здание, над которым горели ярко-синие буквы NORSK HYDRO. Перед зданием можно было различить редкие голые деревья, затем шел перекресток, возле которого светился стеклянный кубик большого газетного киоска. Берг решил, что с определенного времени всем там внизу, видно, осточертело затемнение и люди махнули рукой на запреты.
С перекрестка свернула в сторону королевского дворца несшаяся по Драммесвею при полных огнях автомашина. Берг с легким упреком подумал, что даже офицеры связи стали по ночам разъезжать при зажженных фарах. Вот так оно и бывает: когда война затягивается, порядка не жди. Беда в том, что у верховного командования всегда стоят слишком старые и нерешительные генералы. Войны, ведомые капитанами и майорами, так бы не затягивались.
Проплыла и эта картина. Под крылом натужно гудящего LQ86 проскользнули прибрежные неосвещенные переплетения железнодорожных путей, затем мачты судов и, наконец, пошла спокойная водная гладь. Интересно, стоит ли еще возле причала, за ратушей, на своей исконной стоянке учебный парусник «Христиан Радах» с роскошным такелажем и простершейся над водой женской фигурой на бушприте? Совершая долгий вираж над фиордами, самолет прошел над островом Линней. Берг снова глянул вниз. Тут, в проливе, норвежцы весной сорокового потопили «Блюхера». Среди пилотов поговаривали, что при спокойной воде и ясной погоде лежащий на дне корабль можно сверху даже увидеть.
Дольше думать об этих посторонних вещах он не мог. Все теперь зависело от успеха Коонена. Они уже так долго теряли высоту, что на одном из последующих кругов самолет мог врезаться в росший на склонах горы лес. Может, еще уменьшить радиус? Берг отлично понимал, что не может же он кружить вокруг кончика собственного крыла. К тому же внизу, несомненно, уже заметили бомбардировщик, гул которого так долго не смолкает над городом. Теперь в любую минуту жди с земли новых неприятностей.
Наконец Берг ощутил подергивание руля. Коонен где-то в хвосте самолета добрался до троса, видимо, пытался освободить его. Берг не удерживал руля. Вместо этого он старался изо всех сил работать элеронами, чтобы хоть немножко уменьшить наклон.
На этом круге LQ86 уже не достиг высотного здания с горящими синими буквами на крыше. Он прошел возле королевского дворца над дальней границей парка, затем пролетел вдоль пустынной и темной улицы Нобеля, на углу которой, возле Драмменсвея, стоял такой одинокий и безлюдный в ночное время Нобелевский институт, перепрыгнул Западный вокзал с его стоявшими в бесчисленных тупиках рядами неподвижных вагонов и дотянул до бассейна порта. Берг ждал сокрушительного удара. Уже не было уверенности, сможет ли самолет перетянуть через крепость Акерсхус или же, возвращаясь с фиорда, врежется в береговой обрыв.
