Мне не понравился тон, которым он это сказал.

— А в чем дело, что случилось?

Он снова засмущался. На лице задергалась мышца.

— Я как раз об этом и хотел с тобой поговорить.

Мне стало понятно, что, если не выполнить его просьбу, все равно ничего путного из этого не выйдет, поэтому я сел поудобнее и сказал:

— Тогда говори.

Он присел на краешек моей кровати, ерзая так, словно постоянно чувствовал себя неуютно. Он словно завис над кроватью, и был настолько напряжен, что, казалось, его вот-вот разорвет. Я вылез из постели и направился в угол комнаты, где у меня хранился бурдюк с вином. Налив немного вина в кубок, я вернулся к кровати.

— Держи, — сказал я. — Выпей.

Он замешкался, потом одним движением опрокинул содержимое кубка в рот. Я боялся, что этого было недостаточно — все равно, что плюнуть в костер, но, похоже, вино сделало свое дело. Найзи перестал сильно трястись, однако я заметил, что его взгляд все время метался между дверью и мной. Создавалось впечатление, что его смущает моя нагота. Так, словно я… Тут в мою затуманенную голову проник луч света, и я понял, в чем дело.

— О Зевс, только не это! — отдуваясь, выдохнул я. — Она здесь, не так ли? Ты привел ее сюда?

На мгновение он стал похож на довольного щенка, а потом на испуганного маленького мальчика.

— Ты ведь никому не скажешь?

Я помотал головой, то ли уверяя, что не скажу, то ли просто в изумлении — даже не знаю, тем не менее я взял штаны и натянул их. Найзи явно успокоился и направился к двери. Из-за косяка показалась девичья рука, а потом и вся Дердра.

Она выглядела совсем юной. Впрочем, как и Найзи. В ту ночь они казались детьми, хотя ей уже исполнилось семнадцать, а Найзи был на год старше Дердры и уже доказал, что вскоре станет отличным воином. Какое-то время я молча смотрел на них, а они стояли, держась за руки, и ждали, чтобы я что-нибудь сказал. Оба они светились любовью; не было никакого смысла ни спорить, ни пытаться их разубедить, это было все равно, что сказать солнцу, чтобы оно не вставало. Мне нужно было что-то придумать, но на ум ничего не приходило.

— Как она… как Дердра сюда попала? — спросил я.

— Пришла, — гордо сообщил Найзи. — Я собирался ее забрать, но мы встретились на полдороги. Она знала, что я должен приехать.

— Я не хотела тебя ждать, — сказала Дердра.

Ее голос звучал как свирель весенним утром. Они попали в ужасную беду.

Словно почувствовав мои сомнения, Найзи повернулся ко мне.

— Ты сможешь нам помочь? — спросил он.

Я попытался заставить свой мозг работать. Было очевидно, что им нужно уехать, причем подальше. Им нужны были лошади, провизия, удача, деньги, оружие, место, где они смогут спрятаться, защита, еще и еще раз удача, плащ-невидимка, крылатый конь… Когда Конор об этом узнает, можно считать, что им конец. Для того, чтобы их поймать, он способен даже пересечь Стикс. Я напряг извилины, заставляя их шевелиться.

— Где сейчас Ардан и Эйнли?

— Ждут дома.

Нужно было действовать, делать все что угодно, но только не стоять полураздетым в своей комнате перед этими ольстерскими Геро и Леандром. Я накинул на плечи плащ.

— Оставайтесь здесь. Я все устрою. Только не выходите из дому.

Я тихо выскользнул из комнаты и отправился все устраивать. Что именно, я еще не знал.

Однако, принявшись за дело, я понял, что все гораздо проще, чем я предполагал. Я украл еду в кухне, забрал одеяла из свободной комнаты, которую приметил еще раньше — на случай если понадобится место с кем-нибудь встретиться, и позаимствовал кое-какое оружие у людей, спавших в пиршественном зале. Труднее всего оказалось добыть лошадей. Мне пришлось выводить их из загона по одной. Так я мог легко справиться с ними, не поднимая шума, что вряд ли получилось бы, если бы их сразу было две или больше. Поэтому мне пришлось четыре раза пробираться мимо спящей стражи, каждый раз чуть не умирая от страха, ожидая, что они проснутся и положат конец моему приятному пребыванию в Имейн Маче.

Я привязал лошадей к дереву, погрузил на них припасы, после чего направился к себе в комнату, чтобы забрать этих детей, надеясь, что у них хватило ума оставаться на месте.

Мои надежды оправдались. У самой двери что-то заставило меня остановиться и прислушаться. Потом я тихо подкрался к окну и заглянул в комнату.

Они не смогли тихо сидеть, дожидаясь моего возвращения. Их одежда лежала на полу возле кровати, и я увидел золотившиеся в мягком свете умирающего огня их нагие тела.

Он лежал на моей кровати, а она двигалась над ним. Ее длинные темные волосы падали на его лицо, когда она наклонялась, чтобы поцеловать его, а его руки медленно скользили по ее телу, остановившись в конце концов на грудях. Я смотрел, как он легко коснулся грудей губами, снова откинулся на ложе и выгнулся дугой, когда она опустилась на его бедра.

Обычно картины любовных утех кажутся мне скучными. Возможно, потому, что я предпочитаю заниматься этим сам, а не наблюдать за тем, как это делают другие. Но в тот момент я смотрел, словно завороженный. Я стоял у окна и наблюдал за ними, слыша даже самый тихий вскрик, чувствуя каждое движение. Я хотел Дердру больше, чем когда-либо хотел какую-либо женщину, желание было особенно сильным от сознания того, что этого никогда не произойдет. Мне оставалось только смотреть, и на короткое время я превратился в Найзи. Когда Дердра запрокидывала голову и с ее губ срывался стон, мне казалось, что именно мое тело заставляло ее это делать. Когда ее тело сотрясалось от наслаждения, а ее ноги сжимали его бедра, словно в борцовском замке, именно мои руки давали ей все то, что она чувствовала. Ощущение, что я был там, в комнате, было невероятно сильным. Когда все кончилось, я был как в тумане и не знал, что делать. Они в изнеможении упали на кровать, скользкие от пота. Там не было места для меня. Я сел на землю, съехав спиной по стене, чувствуя себя посторонним на этом празднике жизни.

Подождав еще минут пять, я негромко покашлял, из комнаты сразу же донесся поспешный шорох. Я постоял у двери еще минуту, потом вошел, стараясь на них не смотреть. Они уже оделись, держались за руки и были готовы к отъезду.

Не обмолвившись ни словом, мы сели на лошадей и отправились в путь. Мы ехали целый день и полночи, а потом я показал им дорогу к побережью и повернул обратно. По пути в Имейн Мачу я дважды видел вдалеке всадников, направлявшихся в мою сторону, и делал круг, чтобы не встретиться с ними. Пару часов я потратил, выискивая оленя, и в конце концов нашел старую самку, которая оказалась достаточно медлительной для моих не ахти каких охотничьих навыков. Когда я вернулся домой, было уже почти темно. Во дворце царил хаос. Старая кормилица рассказала Конору о тайном бегстве влюбленных, и король разослал по всем дорогам вооруженных всадников, надеясь, что им удастся перехватить беглецов, но его действия не увенчались успехом. Стражи у ворот встретили меня подозрительными взглядами, но потом увидели оленя и, учитывая то, что я слыл никудышным охотником, успокоились. Мое алиби было признано. Мне удалось сделать достаточно удивленное лицо, выслушивая новости о Дердре и Найзи. Никому не пришло в голову сообщить Конору, что меня не было в замке целых два дня, а в разговорах с Оуэном мы оба избегали даже намеков на случившееся. Люди, которых Конор послал ловить беглецов, вернулись ни с чем. Некоторое время король пребывал в мрачном настроении, но постепенно все успокоилось, и жизнь вернулась в нормальное русло. На какое-то время.

У меня снова разболелась голова, причем виноват в этом был я сам. Я уже бывал на достаточном количестве пирушек с участием Коналла, чтобы знать, что начиналось все с пары кубков вина, затем следовала целая серия тостов, что неизбежно приводило к соревнованию — кто кого перепьет, и в итоге пирушка плавно заканчивалась дракой. В последнее время он стал просить средиземноморских купцов, чтобы они привозили все более и более крепкие вина, которые затем подсовывал нам без всякого предупреждения. Новейшее его приобретение прибыло к нам с Кипра — это была густая сладкая смолистая смесь, которая охватывала все жизненно важные органы человека железными обручами, а потом их сжимала. Я одобрительно относился к идее пить, как настоящий герой, однако сомневался, что пьянство в компании с Коналлом позволит мне прожить достаточно долго, чтобы и умереть как герой.