— Так… — протянул Конор. — Значит, мы родственники. Но разве тебе не следовало попросить покровительства у Отряда, прежде чем присоединиться к игре?

Сетанта пожал плечами.

— Мне об этом ничего не известно.

Конор принял строгий вид.

— Ты должен просить покровительства у всех, кто может тебе его дать, и давать его всем, кто попросит его у тебя.

Сетанта улыбнулся. У него были мелкие ровные и очень белые зубы.

— Прекрасно, — сказал он, глядя на Конора, — тогда я сейчас прошу у вас покровительства.

Конор даже не попытался скрыть, насколько его порадовал этот ответ.

— Ты получил его, — сказал он.

— Это хорошо, — ответил мальчик. — Что мне теперь нужно делать?

Конор какое-то мгновение раздумывал.

— Мне кажется, что или эти мальчики должны попросить у тебя покровительства, или… — Конор бросил взгляд на Фергуса, — или же игру, в которую вы играли, нужно продолжить.

Наступила тишина. Сетанта повернулся к мальчишкам. Они стояли, неловко переминаясь с ноги на ногу. Потом вперед вышел Найал.

— Я прошу твоего покровительства, — сказал он, улыбаясь.

— С радостью даю его тебе, — ответил Сетанта.

Конор взглянул поверх голов, ища сына.

— Фолломайн?

Тот посмотрел на отца, потом на своего двоюродного брата. Мне стало жаль Фолломайна. Его губы превратились в тонкую ниточку.

— Я прошу твоего покровительства.

Сетанта кивнул. Потом начали подходить другие мальчики. Последним был Брикри. Конор стоял, сложив руки на груди, и улыбался как человек, которому только что подарили прекрасную собаку, как ни странно, уже умевшую охотиться, хотя ее специально не обучали. Отряд Юнцов, получив покровительство Сетанты, вернулся к игре, подгоняемый Фергусом, который все еще никак не мог успокоиться. Сетанта собирался к ним присоединиться, но Конор остановил его окликом:

— Разве ты не пойдешь со мной, мой юный племянник?

Сетанта повернулся, но остался на месте.

— После игры, — бросил он и сразу же кинулся в гущу мальчиков и клюшек.

Мы последовали за королем. В тот момент я заметил, что Сетанта вырвался вперед с мячом в руке. Одним ловким движением он подбросил его, размахнулся и ударил клюшкой. Мяч взмыл в воздух и понесся к воротам. Я проследил за его полетом и увидел сидевшего на одном из столбов большого черного ворона. Мяч пронесся мимо птицы, и она, сердито каркнув, расправила крылья и полетела прочь, стелясь над самой землей.

Память об увиденном в тот первый день так же свежа, как и воспоминания о дне вчерашнем, даже еще свежее, поскольку в последнее время недавние впечатления как будто уносятся от меня, словно пыль, подхваченная ветром. Несколько месяцев спустя, когда Сетанта стал Кухулином, меня там не было. Я участвовал в гонках на колесницах, причем следует подчеркнуть, что я выигрывал состязания, однако на повороте колесо наскочило на камень и колесница перевернулась. Меня выбросило на обочину, и я сильно ударился о землю. Следующие три дня мне пришлось провести в постели, так что я пропустил самое интересное. Пришлось попросить Оуэна, чтобы он рассказал мне о случившемся. Оуэн набрал побольше воздуха, и я сразу понял, что быстро от него отделаться не удастся. Ему нравилось, когда слушателю было некуда деться.

— Да, если хочешь, я тебе все расскажу. Но расскажу по-своему, — он потянулся к стоявшей у кровати арфе.

Я поморщился.

— А что, по-другому никак нельзя об этом узнать? — Он покачал головой, а я закатил глаза. — Ладно, только никаких генеалогических подробностей. Я знаю обо всех, о ком нужно знать, а на остальных мне наплевать. И, пожалуйста, без детального описания одежд — я это все и сам смогу прекрасно представить. Хорошо? — Оуэн приосанился и легонько провел пальцами по струнам арфы. Я поднял бровь. — Без генеалогий, договорились? — Вид у него был обиженный, но он согласился. — Ты думаешь, что генеалогия — это гвоздь программы, а на самом деле это всего лишь длинный перечень имен, — добавил я.

Оуэн сильно дернул струну, отозвавшуюся неприятным звуком.

— Если бы ты не был варваром, то думал бы совсем иначе, но я тебя прощаю.

Он провел пальцем по другой струне, на этот раз издавшей приятный звук, и затянул нараспев:

— Настал зимы последний день, и утреннее солнце уже сдирало с земли тонкую кожицу мороза, когда из ворот Имейн Мачи легкой рысцой выехала королевская гвардия. Конор позвал Сетанту, игравшего в херлинг, чтобы тот вместе с ними поехал в замок Куллана, но тот отказался, ибо они еще не закончили игру. Сетанта сказал, что последует за ними, когда выиграет. Все мальчики рассмеялись — они знали, что Сетанта всегда доигрывает игру до конца.

— Как же ты узнаешь, куда мы направились? Ты знаешь дорогу? — спросил Конор.

— Нет, — ответил Сетанта, показывая рукой на следы от колес, — но даже если бы я был слепым, я бы все равно смог найти дорогу по таким следам.

Конор оглянулся и увидел глубокие колеи, оставленные тяжелыми колесами на мокрой земле. Холм перед Имейн Мачей был, словно лицо старика, изрезан бороздами от колесниц, каждый день выезжавших из замка и возвращавшихся в него.

— Долго не задерживайся, — с улыбкой сказал король и тронул лошадей, а Сетанта радостно вскрикнул и снова побежал играть.

Королевская колесница ехала быстро, но путь в замок Куллана был длинным. Когда они прибыли на место, уже сгущались сумерки, и воины сильно проголодались.

Кузнец Куллан оказал гостям теплый прием. Он дал им воды, чтобы они могли умыться с дороги, а затем все уселись за стол. Куллан славился своим гостеприимством, и на сей раз он не разочаровал прибывших.

Когда наступил вечер, Куллан обратился к королю.

— Мы кого-нибудь еще ожидаем? — спросил он.

Король огляделся. Рядом с ним сидели все воины королевского отряда.

— Нет, — ответил он. — Мы все здесь.

— Хорошо, — заметил хозяин. — Я бы не хотел, чтобы какой-нибудь человек, надеющийся на дружеский прием, прибыл после этого часа.

— Это почему же? — невинно поинтересовался Конор, разламывая цыпленка и запивая добрый кусок мяса глотком вина.

На лице Куллана появилось довольное выражение.

— У меня есть огромная собака, которая охраняет меня, мою семью и мою собственность. Она…

С того конца стола, где сидел Коналл, раздался громоподобный рев.

— Ну давай, старая вонючка, ну-ка расскажи нам, что у тебя за собака! Мы тут сидим уже целый час, а ты еще ни разу не упомянул о своем чудесном псе! Я уже начал думать, что мы не туда попали!

Куллан швырнул в голову Коналла берцовую кость, но тот со смехом увернулся. Тогда Куллан снова повернулся к Конору и с гордостью улыбнулся.

— Я действительно часто о нем говорю, ибо горжусь им, как собственными сыновьями. Он мне по плечо, а грудь у него мощнее, чем у любого человека, и не родился еще такой человек или зверь, которые смогли бы с ним справиться. Он…

— Значит, сегодня ночью мы сможем спать спокойно! — закричал Конор, предупреждая дальнейшие хвастливые россказни хозяина.

Все громогласно выразили свое восхищение псом, выпили за его здоровье, и пиршество продолжилось.

Игра закончилась вскоре после отъезда королевского отряда. Остальные мальчики направились обратно в Имейн Мачу, а Сетанта пустился вслед за королем. Вскоре ему надоело бежать между бороздами, оставленными колесницами, и он начал играть с мячом: он высоко подбрасывал его, отбивал клюшкой, а потом, стараясь удержаться на краю борозды, бежал вперед, чтобы поймать мяч. Он ни разу не упал и ни разу не промахнулся, бросая мяч по намеченной цели, будь то пролетающая птица или побег на конце раскачивающейся ветви дуба.

Когда Сетанта прибыл в замок, где остановился Великий король, уже почти стемнело. Мальчик слышал отдаленные крики мужчин и шум пиршества, но затем все звуки утонули в рыке огромного пса Куллана, когда тот бросился на Сетанту, переставляя лапы так быстро, что ни один человек не смог бы от него убежать. Конор услышал шум, производимый собакой, и вскочил из-за стола, не успев даже отбросить кусок, который держал в руке. Он весь побелел, с ужасом подумав о том, что там, снаружи, появился Сетанта. Конор крикнул своим людям, и те схватились за оружие, не сомневаясь в том, что Сетанта один и не вооружен. Куллан крикнул, пытаясь остановить людей короля, собиравшихся прыгать со стен замка, но храбрейшие из них оттолкнули его в сторону и через мгновение уже стояли на зубчатой стене. Они увидели огромного пса с лапами толщиной с голову двухгодовалого ребенка, который мчался по темной траве навстречу мальчику. При виде этого даже Коннал Победоносный на мгновение растерянно замер, прежде чем отбросить страх и прыгнуть вниз со стены на помощь Сетанте, предупреждая мальчика криком. Он тяжело приземлился, словно пикирующий орел, и устремился к Сетанте, в душе понимая, что пес схватит мальчика раньше, чем он добежит до него.