— Нет, — я покачал головой. — Просто его дух покинул тело. Возможно, он вселился в какую-нибудь птицу и улетел далеко-далеко отсюда, в поисках каких-нибудь колдовских трав и корений!

Над нашими головами мелькнула тень орла, кружащего в вышине над Сломанной Стрелой.

— Быть может это он, — я показал пальцем вверх. — Следит за нами из поднебесья.

Шеймус захихикал.

— У нас у ирландцев, тоже есть куча суеверий, — сказал он. — Есть свои легенды и куча рассказов о древней магии и сверхъестественных существах, которые подстерегают пьяного ирландца на каждом шагу…

Толстяк похлопал себя по ремню с револьверами.

— Да вот только ни один из них мне пока не встретился, — он хитро подмигнул. — Должно быть, они боятся магии заключенной в моих малышках!

Я покосился на рукоятку револьвера, торчащую из потертой кобуры, и покачал головой.

— Сомневаюсь, — сказал я. — Ваша магия бессильна на Великих равнинах.

Шеймус кивнул, и, сделав несколько шагов, присел рядом с шаманом на корточки. Толстые пальцы бесцеремонно сомкнулись вокруг предплечья Танцующего Волка.

— Пульс есть, — сказал ирландец. — Слабенький, но ровный. Похоже, что твой дружок действительно улетел в заоблачные дали!

Шеймус поднял с земли грязную чашку и подозрительно понюхал ее.

— Надрался какой-то дряни, вот и улетел!

Чашка покатилась по песку и едва не упала в провал, над которым на закопченных жердях лежал мистер Конноли.

Медвежья шкура вновь скрывала его с головой, а длинные когтистые лапы свисали почти до самой земли.

Шеймус потыкал пальцем в черную скрюченную мумию, скалящую на нас желтые зубы.

— Так это Танцующего Волка мы должны благодарить за все неприятности, что свалились нам на головы? — ирландец склонился над отверстием в камне, но тут же отпрянул, громко закашлявшись. — Выходит, это он создал умертвий?

— Не думаю, — сказал я, убирая чашку прочь от зловонной дыры. — Для этого нужен шаман куда более сильный, чем Танцующий Волк!

Индеец, сидящий перед нами, казался совсем маленьким. Руки и ноги у него были худые хоть и мускулистые, да и возраст у него был почтенный.

— Более сильный? — Шеймус вскинул брови. — Ты что, забыл, как он приложил Кипмана? Внешний вид, знаешь ли, может быть обманчивым!

Я вновь покачал головой.

— Я говорю о другой силе, — сказал я. — Сам знаешь, о какой.

Ирландец вздохнул.

— Может ты и прав, — пробормотал он. — Знать бы это наверняка!

Ночью я не забыл повесить над головой своего Ловца Снов, однако он все равно не уберег меня от крика умирающих, свиста пуль и жуткой артиллерийской канонады.

Страшные картины сменялись одна за другой, проносясь перед моим внутренним взором, да такие реальные, что я проснулся от собственного крика.

— Кошмары? — Сет Кипман, глядел на меня из-под приподнятого одеяла, его лицо было освещено мерцающими углями в прогоревшем очаге.

— Да, — я задрожал от холода и поспешно натянул отброшенное в сторону одеяло. — Война, будь она неладна.

Траппер выдохнул белое облачко.

— Она на всех нас оставила след, — сказал он. — У одних снаружи, а у других внутри.

Придерживая одеяло на груди, Кипман сел.

— Кого-то война опалила, — сказал он. — А на ком-то не оставила даже царапины!

Взгляд траппера переместился с мерцающих угольев на мирно похрапывающего ирландца.

— Это потому, — сказал я. — Что у него полно собственных демонов, которые не дают ему покоя. Похоже, что у нашего ирландского друга столько секретов, что хватит на десятерых!

Траппер нахмурился, поглаживая указательным пальцем переносицу.

— Говорят, что он был одной из ищеек Пинкертона…

Его взгляд остановился на револьверах, которые ирландец теперь неизменно подкладывал под голову.

— Это правда, — подтвердил я. — И, похоже, не из рядовых ищеек…

Подобрав несколько щепок, сложенных в сторонке аккуратной горкой, я положил их сверху на уголья.

— А вы, что, были не в ладах с законом? — спросил я.

Траппер усмехнулся.

— В тех местах, где я в последнее время обретался, о такой вещи как закон слыхом не слыхивали, — сказал он. — Там, где я бывал, люди уважали друг друга, а слова тщательно взвешивали, прежде чем произнести…

— Трапперы достойные люди, — кивнул я.

— А как же, — Сет Кипман ухмыльнулся. — Если среди нас и встречаются время от времени уроды, то долго они на этом свете не задерживаются.

Щепки, лежащие на углях, загорелись, и сразу же стало светлей. Трепещущие тени отпрянули в темноту, оставив нас у костра в одиночестве.

— Тихо здесь, — сказал траппер поеживаясь. — Мне даже как-то не по себе от этой тишины.

Я молча кивнул.

В царстве призраков только ветер решался нарушать тишину. А может это была какая-то неприкаянная душа, жалующаяся на свою судьбу? Мы с траппером переглянулись.

— В своих странствиях я много повидал, — Сет Кипман достал из-за пояса кисет и неторопливо принялся набивать трубку. — Повидал такого, что ни один белый человек не поверил бы моим рассказам.

Я опять молча кивнул. Чудеса и в самом деле были повсюду. Они встречались на каждом шагу, нужно было только знать, куда смотреть, чтобы их разглядеть.

— Я встречался с загадочным лесным народцем в Скалистых горах, — траппер прижал табак пальцем, и потянулся к костру за угольком. — Самый высокий из них был не выше моего колена!

Голубоватые клубы горького дыма взлетели к черному небу.

— Однажды, у меня на глазах старик шаман превратился в медведя! Я видел своими глазами, как дети-чинуха ходят по воде как по земле! Я видел, как глубокие старики становились молодыми, испив шаманского зелья, — глаза траппера заблестели как уголья под седыми кустистыми бровями. — Твой народ иногда делился со мной своими секретами, и никогда не гнал прочь от своих костров…

В груди у меня что-то жарко полыхнуло, а к глазам подступили слезы.

— Сердце кровью обливается, когда я вижу, что мы делаем с этими землями, — траппер вздохнул. — Но я всегда думал, что ничто не сможет этого остановить. Я думал, что ничто не может встать на пути прогресса. Я думал, что ваша магия отступит перед нашими пушками и ружьями, как это случалось уже тысячу раз в тысяче разных уголков света…

Траппер затянулся, и протянул мне свою трубку. Я принял ее с поклоном.

Табак был горький, с примесью каких-то незнакомых мне трав.

— Я рад, что ошибся, — сказал Сет Кипман и улыбнулся, выдыхая облачко белого дыма.

— Уже недолго осталось, — сказал Танцующий Волк, сгибая и разгибая руку мистера Конноли, лежащего в беспамятстве на закопченных жердях. — Видишь, его члены вновь обрели гибкость!

Я осмотрел обнаженное тело ирландца и кивнул.

— Главное, чтобы его разум остался прежним, — сказал я. — Иначе в этом нет никакого смысла.

Шаман улыбнулся, и принялся обмахивать мистера Конноли веером из орлиных перьев.

— Для этого я с ним и сижу, — сказал он. — Я слежу, чтобы маниту не уволокли дух твоего друга в свои подземелья.

Танцующий Волк кивнул на дыру в камне, из которой время от времени вырывались клубы желтого зловонного пара.

— У команчей много воинов, в тела которых вселились духи, и лишь немногим из них удалось остаться прежними, — шаман присел на корточки и закрыл отверстие в камне кожаной заслонкой. Вытащив из сумки баночку с каким-то маслом, он принялся энергично втирать его ирландцу в кожу.

Потом он достал из своих волос острую колючку и попытался воткнуть ее мистеру Конноли в грудь. Колючка согнулась, но кожи не пронзила.

— Они называют себя «Воинами Духами», — шаман вытер руки грязной тряпицей и вновь открыл отверстие в камне. — И с каждым днем их становится все больше и больше.

Я достал отцовскую трубку, развязал кисет с табаком и неторопливо принялся ее набивать.

— Насколько я помню, команчи всегда боялись старости, — сказал я. — Быть может, таким образом они хотят обрести бессмертие?