Танцующий Волк засмеялся.
— Нет, мой мальчик, — вздохнул он. — Какое же это бессмертие? Слишком уж велика цена, которую им за него приходится платить!
Шаман кивнул на иглу, которой только что тыкал мистера Конноли.
— Они лишаются почти всех человеческих чувств! — сказал он. — Они больше не чувствуют тепла и холода, они не чувствуют боли, им неведома усталость и голод! Они становятся совершенно не похожими на нас, на простых людей! Кому, скажи, нужно такое бессмертие?!
Я вспомнил маленького Айдана, и покачал головой, такого для мистера Конноли я не желал.
— Они быстро забывают, что такое дружба, любовь, привязанность, — шаман взмахнул веером, отгоняя назойливых мух. — Они живут лишь войной и смертью! Они живут лишь для того, чтобы выполнять приказы!
Я затянулся ароматным дымом и протянул трубку Танцующему Волку.
— Приказы Куаны Паркера? — спросил я.
Шаман закивал.
— Говорят, что духи первыми поселились в его теле. Говорят, что он встретил их на «Тропе Сна», и они поведали ему как изгнать бледнолицых с наших земель! — шаман выпустил через нос белесые струйки дыма и вернул мне трубку. — Куана великий человек, и только ему под силу с этим справиться!
* * *
Этой ночью я наконец-то решился сам пойти по «Тропе Сна».
Танцующий Волк постелил для меня на земле одеяло, сшитое из лоскутов шкур разных животных.
— Я пригляжу за вами обоими, — сказал он. — И помогу, тебе выбраться, если ты вдруг потеряешься.
Говорил шаман вполне серьезно, в его тоне я не услышал насмешки.
Достав из-за пазухи коробочку с сушеными кактусами пейотль, которые получил от Пятнистого Оленя, я высыпал их на ладонь.
— Ты раньше ходил по «Дороге Сна»? — спросил Танцующий Волк, глядя на сморщенные коричневые кружочки у меня в руке.
— Никогда, — я покачал головой. — Думаешь, у меня получится?
Шаман усмехнулся.
— Должно получиться, — сказал он, тыкая грязным пальцем мне в грудь. — Ты парень крепкий!
Уперевшись спиной в полированный камень, я бросил в рот три сморщенных кружочка.
Они были жесткими и упругими, на зубах заскрипел песок и рот наполнился такой нестерпимой горечью, что даже зубы заныли.
Старик засмеялся.
— Тебе нужно будет съесть еще горсть, — сказал он. — Иначе ничего не выйдет!
— Пятнистый Олень сказал, что для первого раза хватит и двух! — возразил я, кривясь от отвращения.
— Много он понимает! — фыркнул шаман. — Слушай меня, и делай, как я говорю!
Разжевав отвратительное снадобье, я попытался проглотить горькую кашицу. Какие-то упругие волокна, которые я так и не сумел разгрызть, заскребли по горлу и меня тут же стошнило.
Шаман хрипло рассмеялся, протягивая мне чашку с какой-то темно-коричневой маслянистой жижей.
— Выпей, это тебе поможет.
Жидкость оказалась еще более горькой, чем пейотль. Мое горло словно обожгло, а язык тут же одеревенел.
— В первый раз всегда так, — кивнул старик. — Глотай, пока снадобье действует!
Я набил рот сушеным кактусом и принялся его старательно жевать. Горечи на этот раз я не почувствовал, а Танцующий Волк уже тянул мне новую чашу.
— Ты должен спать, — сказал он. — Твои видения не должны быть связаны с реальностью.
Я сделал несколько глотков чего-то приторно-сладкого, и тут же покатился кубарем вниз, по бесконечному склону, заросшему пахучей бизоньей травой.
Вокруг меня мелькали какие-то образы, я слышал какие-то крики, музыку, пение, а потом опустилась тьма, в которой я продолжал кувыркаться, как перо привязанное шнурком к пологу типи, которое треплет студеный осенний ветер.
* * *
Было уже довольно жарко, не смотря на раннее утро. В небе все еще виднелись звезды, а весь наш лагерь уже давно был на ногах, разбуженный артиллерией янки.
— Крупные силы противника собираются возле Каменного моста! — доложил посыльный на взмыленном коне.
Генерал Борегар потянулся, заложив руки за спину.
— Прекрасно! — сказал он. — Передайте, пусть полковник Эванс остается начеку!
Всадник круто развернул коня и помчался вниз, спускаясь с холма.
Скауты, сидящие вокруг штабной палатки, переглянулись и заулыбались.
— Похоже, сегодня будет жарко, — Маленькая Птица ткнул меня своим кулачищем в бок.
Генерал осмотрелся по сторонам, шепнул что-то адъютанту и направился к нам.
— Господа скауты, — на смуглом лице генерала появилась улыбка. — Прошу прощения, что заставил вас так долго ждать!
Скауты встрепенулись, поднимая с земли свои мушкеты и вещевые мешки.
— Сегодня мы научим проклятых янки хорошим манерам! — судя по всему, генерал пребывал в отличном настроении. — Покажем им, как оставлять генерала Борегара без завтрака!
Господа скауты одобрительно закивали. На бородатых физиономиях появились щербатые улыбки. Всем было прекрасно известно, что снаряд, выпущенный янки, накануне разнес в дребезги кухню, в ставке генерала на холме.
Кроме меня и еще нескольких индейцев, которые с первыми лучами солнца тщательно причесались, и заплели волосы в косицы, все остальные скауты были больше похожи на медведей, очнувшихся после долгой зимней спячки, чем на людей. Растрепанные, волосатые, и грязные. Многие только что вернулись из разведки, и сидели в сторонке, сняв с ног стоптанные башмаки и выбирая из бород колючки.
Одеты скауты были по большей части в гражданскую одежду, и вооружены чем попало, однако все как один были прекрасными стрелками и опытными следопытами.
— Вам, наверняка не терпится узнать, для чего я вас тут собрал? — генерал сделал эффектную паузу.
— Чтобы угостить виски? — не растерялся рыжий здоровяк в шапке с тремя лисьими хвостами.
— Ну, это само — собой! — засмеялся Борегар. — Но только после того, как угостим янки свинцом!
Трапперы разочарованно вздохнули.
— Вы все отличные стрелки, — продолжил генерал. — И у меня для вас особое задание…
Ропот тут же стих, воцарилась полная тишина.
— Я хочу, чтобы на сегодняшнем поле боя у янки не было офицеров! — смуглое лицо генерала расплылось в улыбке. — Увидите блестящие на солнце эполеты, задайте им жару! Увидите аксельбанты, не жалейте пуль! Увидите позументы, превратите их в решето!
Скауты возбужденно загомонили.
— А награда нам за это положена? — не сдавался все тот же здоровяк в меховой шапке.
— А как же, — генерал коротко кивнул. — Уж можете на меня положиться, в обиде не останетесь!
Я погладил треснувший приклад мушкета, перетянутый проволокой, и подмигнул Маленькой Птице.
Из генеральской палатки вышел адъютант. В руках он держал длинный ящик из полированного красного дерева, украшенный резьбой и инкрустацией.
Борегар кивнул, и офицер, щелкнув замками, распахнул ящик, демонстрируя нам содержимое.
На красном бархате лежало разобранное ружье, сплошь покрытое золотой насечкой, и с прикладом, усыпанным мерцающими драгоценными каменьями.
— Кто подстрелит генерала янки, получит от меня этот презент! — торжественно провозгласил Борегар.
Скауты одобрительно закивали, вытягивая шеи и стараясь получше рассмотреть сокровище, покоящееся на красном бархате.
— Генерала… — буркнул пожилой скаут, с кожаной повязкой на месте правого глаза. — Мечтать не вредно…
Маленькая Птица хлопнул меня по плечу ручищей.
— Винтовка будет нашей! — сказал он, многозначительно кивнув на мой потрепанный Энфилд.
С вершины холма нам хорошо были видны позиции полковника Эванса у Каменного моста и трепещущий на ветру флаг Луизианских Тигров майора Уитта.
— Пойдем, — сказал я, поднимаясь с земли. — Или мы пропустим все самое интересное!
В отдалении вновь загремели пушки янки, а над Митчелл-форд вновь взвились облака черного дыма. День двадцать первого июля только начинался.
* * *
Лагерь «Луизианских Тигров», глазами и ушами которых мы были уже больше месяца, располагался прямо напротив Фарм-форд, с левой стороны от Каменного моста.