Подавальщик кивнул и скользнул прочь, очевидно посчитав Эльминстера эксцентричным лордом, а не простолюдином, которого следовало бы выкинуть из клуба.

Он почти сразу же вернулся с графином, и Эл устроил целое шоу, критически обнюхивая вино, прежде чем кивнуть и с лёгкостью бросить в протянутую руку официанта сапфир размером с его большой палец.

У официанта глаза широко распахнулись, но он низко поклонился и без единого слова отошёл, правильно истолковав поднятую в знаке «стоп» руку Эла как отказ от сдачи.

Эл был уверен, что леди Грейтгонт, обладательница сорока шести практически одинаковых платьев, украшенных сапфирами, не станет скучать за одним из них — и учитывая, что три сапфира, которые носила Шторм, после магического взрыва оказались на улице вместе с ним, у него оставались ещё два камня.

Наполненный огненным вином графин превращается в прекрасное зеркало, если на него правильно падает свет, так что Эл без всяких затруднений увидел, как Даундаггер показывается наружу из кабинета и смог опознать вышедшего вместе с ним лорда. Добрый старый лорд Тревин Илланс. Ну–ну.

Илланс и Даундаггер направились вдоль линии кабинок к туалетам в конце помещения. Два телохранителя Илланса осторожно держались от них в трёх шагах. Захватив свой напиток, Эльминстер вальяжно двинулся в ту же сторону.

Лорд скрылся в туалете. Даундаггер помешкал, пожал плечами, затем зашёл в соседний. Эльминстер бесшумно сотворил заклинание.

Вуаль тьмы, которую он призвал, была достаточно широкой, чтобы оградить этот конец комнаты от любых взглядов, достаточно густой, чтобы окутать головы телохранителей и ослепить их, и перемещалась по приказу его воли, так что он мог держать вуаль вокруг них… если телохранители не разбегутся слишком далеко в противоположных направлениях.

Эльминстер допил своё вино, поставил пустой графин на стол, мимо которого проходил, и шагнул прямо к Рорну и Брабрасу — которые выхватили мечи и размахивали руками, выдавая свой внезапный испуг от погружения в непроглядную тьму. Они уже готовы были закричать, так что Эл бросился им за спину, притронулся к затылку каждого, чтобы заклинанием лишить чувств, подхватил их мечи, чтобы избежать громкого звона, положил оружие на бесчувственные тела и переступил через них — в туалет, где исчез волшебник.

Прислуга «Воронов» заметила, что что–то не так, о всё, что они услышали — короткое, нечленораздельное удивлённое восклицание из–за пелены наверняка наколдованного мрака.

Старый официант закатил глаза. Ох уж эти юные лорды! Не могут потерпеть до дома, но не хотят, чтобы кто–то видел их лица, пока они осёдлывают какую–то девку — или благородную дочь из соперничающей семьи. Так что небольшая магическая темнота… а дальше что, начнут использовать магию, чтобы появляться здесь под фальшивой личиной?

По другую сторону вуали из туалета вышел Даундаггер, затащил туда Рорна и устроил его и меч на валявшемся без сознания Морлигуле Даундаггере, закрыл дверцу и убедился, что она останется закрытой. Затем Даундаггер–двойник уселся за соседний столик и устремил своё внимание в другом направлении… пока его завеса тьмы плавно втекала в туалет, который он только что забил телами.

Официанты увидели, как исчезает тьма, и не заметили ничего необычного, кроме распростёртого на полу человека с мечом на теле.

Старший официант направился туда, чтобы посмотреть, что произошло, но ему оставалось ещё добрых двенадцать шагов, когда дверца туалета отворилась и вышел лорд Илланс, обнаружив за столиком своего волшебника — и одного из телохранителей распростёршимся без чувств на полу.

Собственный меч телохранителя — без всяких следов крови — лежал сверху на его теле. Ни крови, ни заметных ран не было.

— Это сделала девка, — указывая на тело, объяснил Морлигул, прежде чем лорд успел спросить. — Рорн за ней погнался.

Илланс посмотрел на бесчувственного Брабраса, покачал головой, раздражённо вздохнул и проворчал:

— Как сложно сейчас найти хороших наёмников! Пойдём!

Он зашагал к парадной двери «Воронов». Эльминстер поспешил следом.

Третий резкий и звенящий удар наотмашь разбудил Мирта.

Судя по обжигающему чувству с этой стороны его лица, предыдущие удары были нанесены с большим энтузиазмом, но не смогли привести его в чувство.

— Надеюсь, что ты красивая молодка, — прорычал он, — потому что мне нравится, когда меня такие бьют.

Он попытался повернуть голову и обнаружил, что привязан — весьма и весьма большим количеством очень туго затянутых верёвок — к креслу на просторном складе.

Перед ним стоял лорд Тревин Илланс, на лице которого красовалась неприятная улыбка. Старого лорда окружали пятеро головорезов в одинаковых сюрко и ещё один человек, который казался скорее магом, чем воином. Пока Мирт разглядывал их, Илланс кивнул своим телохранителям, и те исчезли за дверью в стене позади него. Казалось, пятеро головорезов рады были уйти.

— Думаю, мы оба знаем, почему ты здесь, Ролигус, — холодно сказал Илланс.

— Ты втрескался в меня и хочешь насладиться моими прелестями в приватной обстановке? — с надеждой спросил Мирт.

Илланс сощурился. Он посмотрел на мага, потом обратно на Мирта.

— Твой голос отличается, и слова, которые ты используешь, тоже… ты ведь лорд Ролигус Хелдерстоун, не так ли?

— Прошло слишком много лет, — радостно отозвался Мирт. — Я привык быть лордом Хелдерстоуном, да.

Илланс кивнул.

— Тогда ты должен помнить, что должен мне весьма внушительную сумму. Семь сотен тысяч золотых львов, если быть точным. Не говоря уже о дополнительных десяти тысячах за каждый год со времени твоего займа. Который был двадцать девять лет назад.

— Да?

— Ты это оспариваешь?

— Нет.

— Хорошо. Тогда ты также должен вспомнить, что вся сумма подлежит оплате в том случае, если ты когда–либо вернёшься в Кормир. Что ты, очевидно, и сделал. Возможно, потому что тебе в спешке пришлось покидать Сембию благодаря какому–нибудь новому врагу — и ты посчитал меня менее опасным.

— Да.

— Я слышал, что ты в Сюзейле уже почти десять дней. Но мне пришлось узнать это от других, потому что от тебя я никакой весточки не получил. Ты не связался со мной сразу же по приезду в город, чтобы предложить возмещение своего займа, несмотря на то, что такой поступок с твоей стороны был одним из условий нашего соглашения. Мне больно, Ролигус. Больно. Почти так же больно, как все эти годы, что я жил в нужде без своего золота. Оно звало меня, Ролигус, пока я скаредничал, экономил и обходился без денег… но я находил скудное утешение в том, что моё золото по крайней мере находится в руках честного человека, справедливого человека. Соперника, кто–то даже может сказать — врага, но честного человека.

Илланс начал расхаживать из стороны в сторону, тяжело дыша. Волшебник на заднем плане улыбался и наслаждался представлением.

— Я честный человек, — с готовностью согласился Мирт.

Илланс остановился.

— О? Ты так утверждаешь? Почему же ты нарушил наш уговор, вернувшись в славный Сюзейл, чтобы жить, как декаданствующий король, выпивая бочонок за бочонком и ночь за ночью кувыркаясь на надушенных простынях с доступными девками, не сообщив при этом мне ни слова? Поскольку я не вижу здесь поступка честного человека. Я вижу наглое поведение жулика.

— Нет–нет! — запростестовал Мирт, пытаясь попробовать свои путы на прочность так, чтобы не было заметно. Боги внизу, какими же они оказались тугими. Он был связан, как мясо для запекания — и точно так же обречён. — Ничего подобного!

— От повторения ложь не становится убедительнее, — холодно ответил Илланс, взмахнув рукой. — Достаточно. Я надеялся на мольбы, на отчаянные предложения в обмен на жизнь — или хотя бы сохранение некоторых конечностей — но ты, похоже, превратился в какого–то радостного полудурка. Так что слушай свою судьбу — пятеро моих головорезов будут пытать тебя, пока ты не выдашь не только место, где спрятано золото, которое ты мне должен, но и местонахождение всей твоей собственности и богатства. Всего. Если ты останешься жив, мы посадим тебя на судно до Западных Врат, где тебя высадят, голого и сломленного, в доках, чтобы посмотреть, как ты будешь выживать в этой прекрасной яме с гадюками.