Его собственного фургона, глазного тирана внутри, лошадей, пурпурных драконов и боевых магов — если ему повезло, последних, кто хоть краем глаза мог увидеть груз в фургоне — не осталось и следа.

За исключением оросившего улицу красного тумана в воздухе, не говоря уже о широкой, но неглубокой яме, которая возникла на месте стёртой мостовой там, где стоял фургон.

Мэншун смотрел, как с неба лёгким дождём сыпятся осколки стекла, выискивая любое движение, которое могло выдать выжившего воина или мага Короны, сумевшего каким–то образом защититься.

Ничего. Он не отводил взгляд — дольше, чем раненый человек смог бы задерживать дыхание. По–прежнему ничего.

Он справился. Сохранил свою тайну, и сделал это достаточно далеко от особняка, чтобы Дардулкина нельзя было обвинить сразу же.

Но за Кормиром остался должок. Дюжина магов, где–то вдвое больше драконов…

Лесное Королевство осталось должно ему как минимум четверых старших боевых магов. Созерцатели нынче недёшевы.

Выдохнув — он сам не заметил, как задержал дыхание — будущий император Кормира и остальных королевств в последний раз окинул взором залитую кровью улицу, решив, что сейчас самое время проверить два других фургона, и…

Он что–то заметил краем глаза в другой мерцающей сфере. Скорее даже, много чего–то: пурпурные драконы, на обнажённых мечах которых отражался свет уличных фонарей сюзейльской улицы, а также яркий и ровный волшебный свет, в котором можно было разглядеть знакомый фасад дворца позади.

Они сбегались к одинокой сражающейся фигуре, мечи поднимались и падали, поднимались и падали…

Тарграэль!

На улице перед дворцом, сражается с доброй третью бодрствующих в этот час в Сюзейле солдат Короны.

Мэншун следил за битвой ещё мгновение, заметив боевых магов, дыру в дворцовой стене там, где должна находиться дверь, и… неужели это Амарун Белая Волна? Эльминстер?

Он вскочил с кресла, бросился бежать, направляясь к другому своему созерцателю.

Живой тиран в расцвете своей мощи должен подойти для хорошей битвы. Но в этот раз в первую очередь он убедится в гибели своего врага.

Нет, парень, никакого больше героизма. Пока нет.

— Но когда, Старый Маг? — крикнул Арклет, увидев как суровые старшие рыцари прокладывают себе путь через толпу драконов к нему. — Через миг–другой они схватят Рун!

В этой неразберихе вряд ли. Направляйся вверх по улице к Восточным вратам, затем поверни ко дворцу. Не беги, или драконы тебя заметят. Быстро и целеустремлённо — шагай как лионар или орнрион. Вот так, да.

Арклет держал меч низко, но был готов к бою, глядя на солдат сверху вниз, вместо того, чтобы предлагать им битву, и таким способом проходил всё дальше и дальше.

На их шлемах и лицах отразилась вспышка света сзади, за его левым плечом.

Затем другая, сопровождавшаяся криками гнева и боли.

Арклет рискнул оглянуться. Маги Короны попробовали сразить Тарграэль заклинаниями, но не смогли попасть в сражавшуюся в гуще пурпурных драконов женщину. За это пришлось заплатить солдатам, и они были очень недовольны. Их товарищи вокруг тоже разозлились.

Арклет едва успел вздохнуть и сделать ещё шаг, прежде чем увидел кое–что, что в один сокрушительный миг заставило его задохнуться и застыть на месте.

Из ночного мрака над высокими зданиями со по другую сторону Променада выскользнуло нечто величиной с карету.

Нечто сферическое, с крупной клыкастой челюстью, увенчанной единственным злобным глазом размером с небольшой стол. Вокруг сферы извивались десять длинных и гибких стеблей, несущих нимб из десяти мерцающих глаз, все из которых глядели на одетых в доспехи людей на улице.

Из этих глаз выстрелили магические лучи рубинового и коричневого, мертвенно–белого и ядовитого жёлто–зелёного цвета.

И драконы погибли. Те, что выжили, закричали, попытались убежать, скорчились от безумной боли, или сошли с ума, бросившись на товарищей, ударяя и нечленораздельно вопя в бессловесном отчаянии.

За исключением небольшой группы солдат, сражавшихся с рыцарем смерти. Созерцатель пролетел над ними, спеша добраться до кормирцев у дверного проёма.

В своей жадной, злорадной, яростной спешке добраться до Рун.

Под самыми глупыми заклинаниями из брошенных магами Короны раскололась улица. Взрыв сбил драконов с ног и заставил остальных шататься и приседать в попытках удержать равновесие.

В самом сердце безумия, вонзив один меч в глотку меч–капитана, с силой рубанув вторым отчаянно парировавшего солдата, Таграэль злобно оскалилась и продолжила убивать, ни на мгновенье не замедляя своего бесконечного танца нырков, ударов, защиты и разворотов, предназначенных, чтобы убивать или отбрасывать в сторону неизбежных умных дураков, пытающихся напасть на неё сзади.

Краем глаза она заметила что–то высоко в небе за правым плечом.

Она рискнула бросить туда короткий взгляд, развернувшись в ту сторону, воспользовавшись преимуществом отголосков последнего заклинания, чтобы порезать лица людей, всё ещё пытавшихся удержать равновесие. Человек с рассечённым лбом — плохой боец, а ей нужно было как можно больше плохих бойцов вокруг — чтобы её не смогли одолеть просто числом и весом, навалиться толпой и разрубить на части.

Она убивала и убивала, задумавшись, сколько времени потребуется офицеру драконов, чтобы собрать остатки разума и додуматься до этой стратегии. Леди Тарграэль рискнула бросить второй взгляд на замеченное мгновением ранее движение и свет на тёмном фасаде одного из высоких зданий, возвышавшихся на Променаде напротив дворца.

В окнах были отдёрнуты занавески, открывая слабый свет и тёмные комнаты внутри одного из дорогих клубов на верхнем этаже. Там столпились жадно глазеющие на драку люди.

Ну что ж. Похоже, что даже пьяные, тупоголовые дворяне способны обратить внимание на крики, звон мечей и взрывы опрометчивых заклинаний, если подобный шум будет продолжаться достаточно долго. Наверняка они считали эту битву прекрасным и волнительным развлечением, и делали ставки на то, кто выйдет победителем, как скоро и кроваво всё закончится…

Затем на улице вокруг неё раздались крики, и зеваки в окнах начали пятиться.

По их реакции Тарграэль поняла, что причина должна быть наверху, приближается позади неё, но она не осмелилась осматриваться дальше, поскольку с трёх сторон к её лицу и горлу устремились мечи драконов.

Когда она закончила прорубать себе путь прочь от этого злого рока, глазной тиран уже пролетел у неё над головой и сеял смерть драконам вокруг.

Может быть, это Мэншун? В мире были и другие глазные тираны, и даже люди, которые умели ими управлять, но…

Посмотрев наверх, Тарграэль узнала ответ на свой вопрос.

На крыше полного клуба вопящих, убегающих дворян присела тёмная фигура, подавшись вперёд и пристально вглядываясь в толпу кормирцев.

Талан. Да, тиран почти наверняка был Мэншуном, а это была одна из его послушных ментальных рабынь.

Как когда–то была и никогда не стану снова я, пообещала она себе.

Тарграэль рассекла горло последнего дракона и резко развернулась, бросившись к клубу. Сзади должны быть ступени, и ей всё равно нужно убираться с открытой улицы, где ручной созерцатель Мэншуна может с лёгкостью ударить её своей магий.

— Талан, я иду за тобой, — нежно, как любовник, прошептала Тарграэль, ускоряя бег.

Позади неё диким громом простучали шаги бросившихся в погоню драконов, вынудив Тарграэль громко рассмеяться.

Мирт пытался отдышаться, выбрасывая во всех направлениях кулаки и один из своих кинжалов, пока мрачнолицые драконы тыкали в него мечами, копьями или просто собой.

До сих пор он побеждал, если «побеждал» означало «оставался в живых, на ногах, и без слишком большого числа дырок в шкуре». Да помогут мне Тимора и Темпус!

Да, они оба. Мне понадобится их и не только их помощь — из дверного проёма в дворцовой стене выбегали новые и новые боевые маги и солдаты. Наверняка посланные Глатрой или призванные на помощь товарищами, и торопящиеся присоединиться к веселью.