Там ожидал шнур для лазанья, который она хранила скрытым за статуей каменного грифона в восточном краю балкона. После толчка от стены и быстрого прыжка вниз в мягкий мох своих садов, она оказалась на пути к задней двери из сада и в укутанный ночью город за ней.

— Амарун Белая Волна, — прошептала она в ночь, когда чёрный шнур просвистел у подбородка, — ты станешь мёртвым волшебником.

— Она была вот здесь, леди Баркантл! — закричал ниже по коридору человек с грубым голосом. — Вот здесь, где стоит толстяк!

Мирт восстановил дыхание, размял свои ноющие ступни — он действительно становился староват, чтобы бежать, спасая жизнь, по твёрдым камням через весь город — и расправил одежду. Затем, с чувством, как будто тонет, посмотрел в направлении, откуда раздался крик, и увидел драконов в полных доспехах. Много драконов. И среди них немало волшебников.

Они быстро приближались, с мечами и копьями наготове, и смотрели в его сторону с крайне недружелюбным видом.

— Да, прямо здесь… драконовы потроха! Дверь! Проклятая дверь исчезла!

Прозвенел знакомый Мирту голос.

— Мирт! Мирт из Глубоководья! Стой и сдавайся, негодяй, или поплатишься жизнью! — леди Глатра была в ярости.

— Упс, — проревел Мирт, торопливо разворачиваясь и устремляясь к дверному проёму. Что, подумал он про себя, снова бросаясь бежать и набирая скорость, было довольно громким названием для «зияющей дыры, где недавно стояла и по–прежнему должна бы стоять крепкая дверь».

Волшебники. Именно они всегда были причиной настоящих неприятностей. Они и злобные существа ночи с их древней магией.

Да. Ну, ноженьки, не подведите меня…

Мистра, не подведи меня… Оооох, боль…

Эльминстер едва осознавал, что находится под ночным небом, быстро шагает по сырой, слегка зловонной мостовой, что под вонью отбросов и гниющего мусора чувствуется слабый запах моря, и знакомое сильное, выпуклое тело Шторм прижимает его к себе, помогая идти.

«Его» — значит Амарун, разумеется. У девушки все конечности, кажется, по–прежнему были на месте и двигались как обычно, хотя зрение превратилось в полную слёз муть, а в ушах звенела неугасающая какофония.

Могло быть и хуже, вяло сказал он себе сквозь боль, от которой раскалывалась голова. Его задела чудовищная отдача, которую стоило бы предвидеть, раз уж он стоял прямо посреди дворцовых печатей. Будто какой деревенский маг–самоучка…

— Ш-шторм? — сумел пробормотать он. Он не мог общаться с ней с помощью телепатии, даже прижимаясь вот так крепко. Эта часть его мозга горела, кипела тёмным огнём.

— Эл, — успокаивающе произнесла Шторм, перехватывая тело Амарун так, чтобы ему было немного удобнее. — Я здесь. Я вылечу тебя, когда мы доберёмся куда–нибудь в более безопасное место. Не пытайся говорить или использовать телепатию, если не будет крайней необходимости.

Добрая старая Шторм. Хорошая девочка. Она знала, на что это похоже — тяжесть и боль использования магии.

Она знала, что это такое — быть с Мистрой и потерять её.

— Шторм! — хрипло крикнул Мирт, задыхаясь. — Среброрукая! Эй, подруга, сюда! Подожди меня немного!

Шторм только что нырнула в переулок, таща за собой бесчувственную Рун. Она высунула голову обратно за угол, увидела Мирта и ухмыльнулась.

— Иди сюда, — приказала она. — Сможешь постоять на страже.

— Что? — пропыхтел Мирт, присоединяясь к ней. — Тебе помочиться надо?

Шторм закатила глаза.

— Нет, мне надо попытаться вернуть рассудок Эльминстера в лучшую форму.

Мирт кивнул и вытащил кинжал.

— Меня преследует Глатра, — предупредил он, пытаясь втиснуться в переулок. — С целой кучей драконов и волшебников. Эти ребята как будто никогда не спят.

— Если мы им не позволяем, — ответила Шторм, опускаясь перед распростёртой Амарун и прижимаясь к ней лбом. — Всё это часть нашего хитрого плана по завоеванию Кормира.

— Ха, — хмыкнул Мирт. — Сдаётся мне, слишком уж много народу в этом городе вынашивают хитрые планы по завоеванию Кормира.

Закрытое ставнями окно перед ним распахнулось, открыв голову и плечи скучающей на вид служанки. Не глянув на улицу, она выплеснула в окно полное ведро грязной воды.

Мирт пригнулся. Когда служанка высунулась наружу, чтобы закрыть ставни, он поднялся, ухмыльнувшись прямо в её испуганное лицо, и повёл кинжалом.

— Ты одна из них?

С испуганным криком окно снова захлопнулось.

— Ему лучше, — сообщила Шторм. — Но в основном благодаря тому, что Рун — молодая и сильная. Мне нужно место и тишина на протяжении достаточного времени, чтобы по–настоящему его исцелить.

— Тогда давай–ка снова двигаться, прежде чем гончие Глатры найдут нас здесь, — проревел Мирт. — Если мы выйдем из этого переулка на следующую улочку к югу, сделаем крюк и пойдём вверх вдоль второй улочки, попадём к дьявольски дорогой гостинице, где я снял комнату, и сможем провести ночь там.

Он наградил её улыбкой и с надеждой добавил:

— Две девушки, одна — танцовщица, а вторая — с серебряными волосами, что движутся сами по себе? Моя репутация взлетит до небес.

Шторм посмотрела на него.

— Мирт, твоей репутации нужно что–нибудь повнушительнее. Завоевать королевство, усыновить дракона… такие вещи.

Мирт распрямил плечи и наградил её своей лучшей усмешкой.

— Вот как? Ну что ж… где в этом прекрасном королевстве вы храните своих драконов?

Самый могущественный волшебник в Сюзейле был так же самым богатым, но стал таким отнюдь не благодаря тому, что игнорировал щедрые предложения о найме.

Даже те из них, которые поступали глубокой ночью.

Так что назвав своё имя, статус и семейное состояние, лорд Арклет Делькасл смог добиться от бесстрастного привратника позволения войти.

Тот повёл его по коридору, уставленному двумя рядами великолепных и полностью одинаковых воинов в доспехах, которые в полной тишине одновременно поворачивались, следя за Арклетом, пока он шёл мимо — и которые, как он подозревал, являлись свежесозданными доспешными ужасами, часовыми, которыми хвастались все самые старые и богатые благородные семьи до последней.

Коридор привёл их в высокий зал, где находились две изгибающиеся лестницы, поднимающиеся в непроницаемый мрак. Помещение освещал бледный, серебристо–синий свет скульптуры из бесконечно кружащихся в воздухе мечей, кинжалов и другого странного острого и зазубренного оружия, что висело в воздухе в центре зала.

Привратник провёл Арклета прямо через комнату, под оружием, не обращая на мечи никакого внимания.

Арклет заметил пятна крови на полу — слабые и блеклые, но очень характерные, и совсем немало. В точности под сверкающими и светящимися клинками.

Увидев их, Арклет не отрывал взгляда от клубящегося шторма стали. По крайней до тех пор, пока не вышел из–под него.

А тогда его взгляд упал на новую угрозу. Похоже, Ларак Дардулкин любил впечатлять, или, скорее, пугать своих гостей.

Лишь оторвав глаза от крутящихся саблей и фальшионов, заметил он четверых паривших в воздухе доспешных ужасов, которые выглядели, как люди в броне, сжимающие по два меча каждый. Люди, у которых просто не было тела ниже груди.

Каждый из этих стражей бдительно висел над каждой дверью в помещении. Их головы плавно поворачивались, следуя за пересекающим комнату Арклетом.

Привратник подвёл Арклета к двери напротив той, через которую они вошли, открыл её и жестом пригласил Нежный цветок дома Делькаслов войти.

В сумрачную приёмную с высоким потолком из раскрашенных чёрным панелей, на которых виднелись загадочные символы — которые, как подозревал Арклет, были нарисованы просто ради показухи и не обладали никаким настоящим значением.

Разве что это были образчики недавней моды среди архимагов зачаровывать картины или нарисованные руны. Магия освобождалась при прикосновении или если изображение повреждали.