— Дверь там, — фыркнул я. Она что, рассчитывала, что я буду ее удерживать? Похоже, нет — Дафна громко фыркнула и вылетела вон. Я вздохнул и откинул голову на подушку. Ну вот, очередной романчик закончился. Раньше мне это даже нравилось — но теперь я ощущал какую-то странную пустоту внутри. Я не сожалел о Дафне, но кажется, сами по себе мои недолгие романы успели мне опротиветь. Да тут еще эти бредни первокурсниц… Ну все, с меня довольно! Пора что-то менять в своей жизни!

Раздавшиеся шаги отвлекли меня от грустных размышлений — к моей кровати подошла мадам Помфри, чтобы осмотреть меня. Сняв бинты она пробормотала очищающее заклятие, чтобы удалить остатки лечебной мази, и несколько минут внимательно изучала мои руки, помахивая над ними палочкой и бормоча диагностические чары. Вообще, выглядели они уже куда лучше, — отечность спала, краснота в основном тоже, хотя кое-где кожу еще потягивало. Продолжая шептать какие-то заклятия, мадам Помфри нахмурилась.

— Ну-ка, пошевели пальцами, — сказала она мне. Я послушно подвигал в воздухе пальцами. Мускулы отозвались вспышкой боли, и я негромко охнул, когда, согнув палец, почувствовал резь на месте сустава — словно кожа лопнула на сгибе, — и почти ощутил, как по пальцу стекает кровь. Медсестра мигом поняла проблему.

— Ну что ж, основные симптомы отравления удалось нейтрализовать — остались побочные. Вот, выпей это — она протянула мне флакончик с зельем, и осторожно прижала к моим губам, так как сам я взять его еще не мог. Я послушался — по телу разлился холодок, но он был приятным, и я повел плечами, немного расслабившись. Мадам Помфри вынула из кармана своего передника бутылочку с яркой этикеткой и комок ваты, оторвала от него приличный кусок, пропитала жидкостью из бутылочки, и начала осторожно протирать целебным лосьоном мои ладони, и потом перешла к пальцам, отдельно обводя каждый суставчик и уделяя особое внимание ногтям. Закончив, она велела мне подержать руки на весу, пока не просохнет лосьон, а сама, снова выставив на столик в ногах кровати батарею склянок, пузырьков и бутылочек, стала смешивать какую-то мазь в плоской стеклянной тарелке.

Пока снадобье сохло, я потихоньку отважился снова подвигать пальцами. На сей раз неприятных ощущений было меньше, хотя ощущение сухости и стянутости кожи осталось. Медсестра снова намазала мои руки какой-то мазью — теперь уже другой, не белой, как в первый раз, а разовой, напоминающей детскую зубную пасту — и так же приятно пахнущую клубникой. Впрочем, ничего удивительного — у клубники сильные смягчающие свойства, она вполне может входить в состав. Наложив мазь, мадам Помфри снова перебинтовала мои руки — но если в тот раз бинты были плотными, и намотаны на все пальцы, словно рукавица, то теперь они были из легкой марли, и обвивали каждый палец в отдельности, так что я худо-бедно уже мог пользоваться руками. Воспользовавшись этим, я кое-как пригладил волосы, а затем решил еще немного подремать до ужина — по телу разливалась слабость после шока и отравления.

Однако моим мечтам не суждено было сбыться. Стоило мне закрыть глаза и начать дремать, как дверь палаты скрипнула, открываясь. Я невольно приоткрыл глаза, и мысленно чертыхнулся — в приоткрытую щелку просунулась лохматая голова Поттера.

— Привет, — сказал он, увидев мои открытые глаза.

— Привет, — отозвался я нехотя, однако как ни странно, поймал себя на том, что ухмыляюсь в ответ на его приветственную улыбку. — Какими судьбами?

— Да так, вот, решил тебя навестить… — замялся Гарри, подходя к кровати и бесцеремонно усаживаясь на стул рядом. — Ты как тут?

— Да вроде получше, — отозвался я, несколько теряясь. И как себя вести с Поттером, который смотрит открыто-дружелюбным взглядом, и не норовит ответить колкостью на каждое слово? В груди как-то странно кольнуло. Это было слишком похоже на дружбу — когда он пришел проведать меня не потому что оказался вынужден, а потому что беспокоился… Усилием воли я взял себя в руки, не позволяя расчувствоваться. Мы пока не друзья, мы — бывшие враги, связанные спасенной жизнью…

На мгновение мне стало нечем дышать. Ну естественно, как я мог забыть об этом! Долг жизни, будь он неладен! «Пришел, не потому что был вынужден» — как бы не так! На душе стало горько и обидно — я прикусил губу и отвернулся. Гарри встревожился, увидев перемену в моем настроении, но ошибочно решил, что все дело в моем отравлении.

— Что с тобой, тебе плохо? — спросил он. — Позвать мадам Помфри?

— Нет, не надо, — отозвался я, снова сделав над собой усилие и заталкивая вглубь сознания наивные детские мечты о настоящей дружбе. — Просто я понял, в чем причина твоего поведения, вот и все…

— О-о, — скептически протянул Поттер. — Не просветишь?

— Просвещу, — вздохнул я. — Поттер, ты о Родовой Магии слышал?

— Слышал, — к моему удивлению ответил он. — Это ты с ее помощью сегодня с котлом управился? Без палочки…

— Угу, — мрачно буркнул я. — Ладно. А о Долге Жизни ты слышал?

— Слышал, — напрягся Гарри. — Ты хочешь сказать, что я теперь твой должник?

— Ну типа того, — я снова вздохнул, и поморщился. Определенно, что-то я стал вздыхать слишком часто! Наверное, общение с Поттером на меня плохо влияет… — Вот только связь эта, боюсь, не обычная…

— Это как? — напрягся Гарри. Я скептически хмыкнул.

— Родовая Магия в этих вопросах непредсказуема, а когда она еще и переплетается с такой нестабильной связью как Долг Жизни…

— Нестабильной? Почему? — удивился Поттер.

— Да потому что она зависит от стольких факторов, что заранее предугадать ее поведение почти невозможно — просто не удается учесть все факторы. Например, в одном случае, она вызывает у спасенного чувство глубокого уважения к спасителю. В другом — наоборот, их взаимная неприязнь усилилась, и спасенный долго мучился от того, что был обязан человеку, который его спас, но был ему чудовищно неприятен. Обычно долг считается погашенным, если спасенный, в свою очередь, спасает жизнь спасителю, но зачастую связь от этого не исчезает, а становится лишь сильнее. Еще хорошо, что у тебя нет Родовой Магии. Иначе сам Мерлин бы не разобрался, какая связь могла между нами возникнуть. Родовая сила — вещь капризная, можно так влипнуть, что мало не покажется. — Я перевел дух, и с подозрением посмотрел на Поттера, который выглядел так, словно нечаянно проглотил жвачку. — Что?

— Эээ… Да нет, ничего… — смущенно пролепетал он, и вдруг выпалил: — А вот Рон, например, считает, что ты вообще все подстроил с самого начала!

Черт. Это было больно. На мгновение я даже задохнулся от острого жжения в груди — и ради этого… этого… этого бесчувственного чурбана я рисковал жизнью? Ради него я чуть не остался калекой без рук, и все ради того, чтобы услышать, что Рональд Уизли СЧИТАЕТ, что я жульничал? Ну почему этот рыжий уродец вечно встает у меня на пути? Постоянно, еще с тех пор как тогда, в поезде перед первым курсом, он смеялся надо мной и над моим именем, а Гарри принял его сторону, хотя я просто защищался от его насмешек как умел! О чем Поттер только думал — да стоило посмотреть на физиономию этого чудища, чтобы…

— Ну-ну, — выдавил я, чтобы сказать хоть что-то. Главное — ни за что не показать Поттеру, что мне больно от его слов!

— В общем, мы с ним поссорились, — спокойно сказал Гарри, словно и не заметив моей реакции. У меня рот открылся от удивления.

— Поссорились? Из-за чего — из за этого? — спросил я пресекающимся голосом. Поттер с кислой усмешкой кивнул.

— Не только, — сказал он, пожимая плечами. — Рон слишком… Упрям. Он не понимает, что люди меняются со временем. Считает, что знает, что для меня лучше. А еще обижается, что у него нет…. эээ … То есть, что ЕГО не взяли на Зельеварение.

— Фых! — я фыркнул, однако посмотрел на Поттера с сочувствием. — Да-а, Поттер, ну и дружка же ты себе выбрал… — протянул я. Поттер моментально встрепенулся.

— Не смей, Малфой! — воскликнул он. — Рон вовсе не плохой человек, и он все еще мой лучший друг! Просто у нас с ним есть… разногласия.