— Э, ну… Понятно. — отозвался Гарри. — То есть получается, это что-то вроде… потайного хода — но только волшебного? И чаще всего — одностороннего, то есть, выйти можно, а войти обратно — нет?

— Ну, примерно так, — кивнул я. — Они раньше были очень популярны, особенно в опасные времена, вот как сейчас. В первую войну с Волдемортом, да и до этого, во времена Гриндевальда, если не ошибаюсь. Потом как-то… — я пожал плечами, не договорив, но и так было понятно, что имелось в виду. — Они, в принципе, не очень надежны. Со временем чары теряют стабильность и начинают давать сбои. Бывало, люди в таких шкафах пропадали, а бывало, что и погибали от того, что чары разлаживались… Так что, Монтегю еще повезло, что он вообще жив остался. И близнецам Уизли, кстати, тоже повезло. Если бы он погиб, их бы могли обвинить в убийстве по неосторожности, или в непреднамеренном убийстве, а это тянет лет на пять-семь Азкабана, как минимум.

— Ты, часом, после школы в юристы податься не собрался? — поморщился Поттер, но наша Связь донесла его запоздалую тревогу. Послав ободряющий импульс, я покачал головой.

— Давай оставим пока планы на будущее в стороне, — проговорил я. — Хотя вообще-то, то, что я знаю основы законодательства, еще не говорит, что я собрался серьезно этим заниматься. Все эти права, обязанности и прочая законническая лабуда — редкостная скучища, на мой взгляд.

— Согласен, — хмыкнул Гарри. — Оу, смотри, — он указал на вновь формирующееся у нас над головами облачко тумана, которое, вытянувшись, указывало теперь вниз и вперед. Судя по углу наклона, мы были уже ОЧЕНЬ близки к цели…

Мы обошли следующую кучу — нечто непонятное, вроде какой-то скульптуры, укутанный странным плотным пологом из толстой, чуть светящейся шелковистой ткани сероватого цвета, напоминающей, почему-то, заросшую пылью густую паутину. При воспоминании о кварроке я содрогнулся, однако, в отличие от черных тенет магического паука, эта «ткань» была скорее белой, — ну, теперь уже грязно-белой, или даже серой от пыли и грязи.

— Если это и паутина, то, скорее, от акромантула, а не от кваррока… — пробормотал Гарри, уловив мои мысли. Я кивнул и оглянулся на стрелку — и резко остановился.

— Поттер! — позвал я. Гарри, уже успевший уйти на два шага вперед, удивленно обернулся. — Посмотри! — я указал вверх, на туманный указатель. Пару мгновений гриффиндорец не понимал, в чем дело, а потом наконец сообразил, что я имею в виду. Стрелка поисковых чар круто наклонялась к полу, и ее кончик явно указывал не дальше, чем на эту самую, «паутинную» кучу…

— Нашли… — выдохнул Гарри. Я покачал головой.

— Найти еще не нашли, — возразил я, — но вот дойти — дошли, это точно. Похоже, твоя теория оказалась ошибочной, Гарри.

— Теория? — переспросил он, не отрывая взгляд от пыльной ткани.

— Насчет того, что крестраж не должен быть спрятан под чем-то. На поверхности я его что-то тут не вижу, — отозвался я.

— А. Ну, да, наверное… — не очень уверенно согласился Поттер. — А ну-ка, помоги-ка мне.

Осторожно, сперва потрогав край «паутины» носком ботинка, Гарри прикоснулся к ней кончиком пальца. Я затаил дыхание, готовый в любую секунду оттащить Поттера назад, но этого, к счастью, не потребовалось. Гарри сам отдернул палец и потер его о штаны.

— Липнет, — пожаловался он. — Ты как знаешь, а мне еще одной мантией жертвовать не хочется.

— Это намек, что надо использовать мою? Всегда знал, что ты только и ищешь предлог, чтобы меня раздеть, — хмыкнул я. Гарри хихикнул.

— Конечно, мечтаю, — отозвался он. — Но исключительно потому, что черной завистью завидую размерам твоего гардероба…

— Тебе обеспечить такой же? — фыркнул я.

— Отвали, — отмахнулся Гарри. Я кивнул — время для очередной дружеской перебранки выбрано было, мягко говоря, неудачно. Хотя, с другой стороны, она помогла нам несколько разрядить напряжение.

— Ладно, есть идея… — пожал плечами я. — Надеюсь, я не спалю при этом всю комнату к лешевой матери… — Наклонившись, я поднес палочку к «паутине», и наложил довольно-таки слабенькое Инсендио — скорее, просто для того, чтобы посмотреть, нельзя ли огнем убрать покров, не прикасаясь к нему. Почему-то мне казалось, что способностью прилипать к рукам эта ткань не ограничивалась, так что контактировать с ней не было ни малейшей охоты…

Результат превзошел все ожидания. «Паутина» занялась довольно быстро, бодро поддавшись пламени — и вдруг, в один момент, полыхнула вся, целиком, вспыхнув ярким, ослепительным огненным цветком. Но не успели мы испугаться, как огонь так же внезапно сошел на нет, и в следующее мгновение угас, оставив вместо серебристо-серой ткани лишь осыпавшийся с тихим шорохом пепел. Вспышка пламени неизбежно повлекла за собой и движения воздуха, часть пепла разлетелась по комнате, заставив нас затаить дыхание. Вдыхать этот пепел было невыносимо страшно.

Однако дышать пришлось волей-неволей, и почему-то нам и в голову не пришло закрыть лица хотя бы рукавами, не говоря уже о заклятии Вентиляции. Правда, лично я отважился все-таки вздохнуть только тогда, когда сероватое облачко пепла совсем развеялось, а воздуха в легких не осталось в принципе. Выяснилось, что ничего опасного пепел собой не представлял — я ощутил лишь легкий горелый запах, и ничего более. Тем временем внимание Гарри, а потом и мое, привлекло нечто, открывшееся после исчезновения покрова.

Для того, чтобы все как следует рассмотреть, пришлось обойти вокруг и вернуться на небольшое, сравнительно чистое пространство перед исчезательным шкафом. Оттуда мы смогли наконец увидеть во всей красе то, что скрывалось под тканью-паутиной. Основанием для этой своеобразной композиции служил старый письменный стол со сломанной дверцей одного из отделений, висящей на одной петле. На нем, развернутые друг к другу, помещались два раскрашенных стула — серебристо-зеленый и красно-золотой. Раньше такие стулья стояли за факультетскими столами в Большом зале, но постепенно бОльшая часть из них пришла в негодность, и их заменили скамьями, которые были теперь. Чудом уцелевшие, такие стулья остались стоять теперь только во главе столов, да еще, кажется, как-то я натыкался на похожие в одном из пустующих кабинетов, куда составили старую мебель.

Впрочем, весь этот своеобразный постамент мы осмотрели бегло, отметив то, из чего он состоял, только краем общего сознания. Гораздо более занимательным казался предмет, венчающий «сооружение». А именно — бюст сурового на вид мага, глядящего вперед с отвагой и вызовом на горделивом, мужественном лице. Почему-то он показался мне знакомым, хотя узнать человека по скульптуроному изображению не так просто, как кажется. К тому же что-то все-таки портило впечатление, производимое бюстом. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что же именно кажется мне неправильным. Неизвестный шутник — хотя, надо полагать, что как раз нам-то он был вполне известен, — подверг голову мага частичной трансфигурации, приделав ему ослиные уши довольно внушительных размеров, торчком стоящие на макушке. Я бы прыснул, если бы не одно «но». Надетая на эти уши, словно на замысловатую высокую прическу, на челе гордого волшебника слабо поблескивала серебристая диадема Ровены, безошибочно узнаваемая по иллюстрациям. Видимо, неизвестный художник все-таки не погрешил против истины — впрочем, это было вовсе неудивительно, ведь и поисковые чары сработали. На какой-то момент мы с Гарри оба снова задержали дыхание, и я подспудно ощутил, как наши сердца одновременно замерли. Чисто инстинктивно я нашарил и сжал ладонь Поттера, и он в ответ тоже вцепился в мою руку. По моему телу пробежала дрожь, и тут Гарри судорожно выдохнул.

— Нашли… — снова прошептал он, и на сей раз я безмолвно с ним согласился. Вцепившись в мою ладонь, Поттер несколько минут не двигался, а потом, тяжело вздохнув, перевел на меня тяжелый взгляд. — Ну, кажется, мы у цели. Надо Рона предупредить, — сказал он, выпуская из палочки в потолок сноп красных искр. Почти сразу же стрелка-указатель заколебалась и растворилась в воздухе. — Осталось лишь каким-то образом снять диадему оттуда, — заметил Гарри, опуская палочку.